Цзинъи часто размышляла об этом, однако вслух ничего не говорила. Она молчала и терпела. Свекровь обладала чудовищной силой устрашения, не позволявшей Цзинъи проронить ни единого звука. Свекрови побаивалась даже пятнистая кошка, общая любимица всей семьи, которая в доме не боялась решительно никого. Когда свекрови не было в комнате, кошка спала, похрапывая, на ее кресле, на кане или на шкафу. Но, едва заслышав шаги приближающейся старухи или ее покашливание, животное мигом покидало свое место, словно в чем-то провинилось. В глазах кошки сквозили страх и растерянность. Вот так же жила и Цзинъи, следя за каждым своим словом и каждым шагом, с утра до вечера сдерживая себя во всем, будто связанная веревками по рукам и ногам. Молодая жена в доме свекрови!
После свадьбы Ни Учэн продолжал учебу в уезде. Иногда он на несколько дней приезжал домой, и тогда они жили вместе. Но часто мать звала его к себе. Он уходил к ней и проводил в ее комнате целую ночь. Таковы уж были обычаи этих мест, и Цзинъи не могла возражать, но, когда вспоминала, ей казалось, в нее все тыкают пальцем. Муж появлялся с красным, будто распаренным, лицом, разговаривал невнятно. Когда они лежали рядом и она пыталась заговорить о домашних делах, то Ни Учэн не проявлял к ним ни малейшего интереса. А когда заговаривал он сам, она не понимала его — ни единого слова, как ни старалась. Почему в его речи так много непонятных слов? Наверное, он вычитал их из разных книг. Иногда он принимался говорить по-английски, что приводило жену в ужас. Ей казалось, что ее сердце сейчас выскочит из груди, голова шла кругом, вот-вот потеряет сознание или у нее начнутся корчи. За кого я вышла замуж? Почему он не такой, как все? Цзинъи уже давно задавала себе этот вопрос. Она жила во власти сомнений.
Амитофо[72]! Свекровь наконец-то померла! Ни Учэн решительно отказался заниматься хозяйством, заявив, что хочет поехать учиться за границу. Они продали по дешевке усадьбу, но денег все равно не хватило. Пришлось добавить кое-что из материнского кошелька. Ни Учэн отправился в заморские края, а Цзинъи вернулась к матери.
Вскоре умер отец, и они остались втроем: две вдовы — мать и старшая дочь, ее сестра, — и она, Цзинъи. На их плечи легло тяжелое бремя забот. Как уберечь хозяйство от житейских бурь? Сначала появился племянник по отцовской линии по имени Цзян Юаньшоу, который заявил о своем праве наследника, предъявив письмо, написанное при жизни их отцом. Племянник требовал свою долю. И верно, когда-то отец действительно хотел усыновить Цзян Юаньшоу. В доме поднялась суматоха. Грозившую всем опасность сразу же осознала недавно овдовевшая старшая сестра Цзинчжэнь. Она встала на дыбы. Еще когда отец был жив, она с помощью близких друзей и добрых знакомых сумела довольно быстро собрать неопровержимые доказательства того, что Цзян Юаньшоу — азартный игрок и развратник, шляется по потаскушкам. К тому же он еще и заядлый курильщик опиума. Она подключила к своей деятельности мать, и они вместе повели наступление на тогда еще живого, но больного отца, и тот от своих замыслов в отношении племянника в конце концов отказался. Цзян Юаньшоу, пережив первый отпор, однако, не смирился и после похорон, подговорив своих дружков-шакалов, он вместе с ними заявился в дом к Цзинъи, и они стали безобразничать и сквернословить. К нему примкнул кое-кто из родни и слуг. В эти тревожные дни во всей полноте проявился непреклонный дух и твердость, присущие матушке и сестре. Цзинчжэнь встретила гостей в дверях, держа в руках секач для разделывания овощей, готовая в любой момент вступить в бой. Потом она положила секач на каменного льва, что стоял у ворот дома, давая племяннику понять, что он переступит порог лишь после того, как убьет ее. «Убейте меня! Ведь у меня нет ни семьи, ни хозяйства, ни мужа, ни сына. Можете легко меня прикончить! И чем быстрее вы это сделаете, тем раньше духи моей семьи водрузят в мою честь торжественную арку верной вдовы!.. Братец Юаньшоу! — скажу я. — Спасибо тебе за доброту и милость! Я непременно отплачу тебе в будущей жизни! Если же ты меня нынче не убьешь, ты станешь самым последним ублюдком, которого породили не мать с отцом, а дикий зверь! Потому что ты — бессовестная тварь с волчьим сердцем и собачьими потрохами, коли отважился, бесстыжий, обидеть двух несчастных вдов!»
Цзян Юаньшоу в растерянности отступил. Вскоре последовал суд, который организовали две женщины. Почтенная госпожа Чжоу (в ту пору ей едва перевалило за сорок) подала на племянника в суд за клевету, вымогательство, угрозы и намерение захватить их хозяйство. В день судебного заседания мать надела дорогое платье, нацепила сережки и другие украшения. В общем, выглядела она не только внушительно, но и весьма торжественно и всем своим видом сразу же подавила племянника, который, наоборот, предстал перед всеми как жалкий бездельник и шалопай. Внешность у него была действительно отвратительная: крысиные глазки, голова что у кабарги, обезьяньи скулы, ослиные уши. Словом, существо омерзительное и низкое.
На суде матушка, облаченная в строгое платье, со всей обстоятельностью доказала, каков этот Цзян Юаньшоу: кем он был раньше, кто он сейчас, каковы его настоящие намерения и какими средствами он пользуется. Словом, определила опасность, которую представлял этот человек, и всю серьезность положения семьи. В ее суровых словах содержалась неопровержимая истина, в них слышались боль и слезы. Это были даже не слова, а литые свинцовые пули. Всем сразу же стало ясно, что требования вдовы относительно наследства вполне обоснованные, законные. Наоборот, если оно попадет в руки Цзяна, то он пустит его на ветер. В общем, семья непременно разорится, общество погибнет, горы изменят свои очертания, воды повернут вспять, людские головы полетят с плеч! Дело нешуточное! В конце концов мать и обе дочери одержали полную победу. Суд вынес окончательное решение: не считать Цзян Юаньшоу наследником, равным в правах сыну, и лишить его родственных прав, то есть удовлетворить все требования госпожи Чжоу.
Вскоре, однако, возникла новая тяжба, на сей раз с соседями из-за земли. Женщины решили построить возле ворот маленький домик, а соседи воспротивились. Вы, мол, захватили нашу полосу. Из-за этого начался скандал. Один шалопай из соседней семьи улегся в канаву, которую вырыли для возведения фундамента, и каменщик не мог начать работу. Тогда в атаку двинулась Цзинчжэнь. Схватив лопату, она не долго думая стала засыпать прохвоста землей, приговаривая: «Пускай меня засудят, но я его закопаю живьем!» И она победила.
Во время сражений с врагами три женщины неизменно выступали в едином строю, причем особую решительность проявляла Цзинчжэнь, которая была готова пойти на смерть во имя победы. Изрядную твердость демонстрировала и почтенная госпожа Чжао, которая стояла, как гора Тайшань. Цзинъи обычно молчала и только таращила глаза. Она испытывала благоговение перед сестрой, готова была распластаться перед ней на земле. Как-то она сказала матери, что ранняя смерть мужа Цзинчжэнь для семьи вовсе не горе, а счастье, потому что, если бы он был жив, Цзинчжэнь народила бы от него детей и жила бы в другой семье — Чжоу, и тогда вряд ли бы они справились со своими врагами в ожесточенных сражениях.
Цзинчжэнь в этих баталиях проявила огромные скрытые силы и изрядную злость, словно она хотела избавиться от боли, которую носила в себе со дня смерти мужа, от своих неудовлетворенных желаний. Оказывается, она была в состоянии продолжать жить и отстаивать свои права.
После нескольких баталий положение трех женщин полностью восстановилось, колеблющиеся друзья, неверные слуги и арендаторы, поджав хвосты, выражали сейчас свою преданность и верность, более глубокую, чем когда-либо раньше. Незаметно пролетело два года. Цзинъи дышалось легко, теперь ей уже не придется больше терпеть дурной нрав «старой побирушки», как называла она свекровь, и не придется сносить обиды. Однажды Цзинъи рассказала матери и сестре о своих мучениях, и те обрушили на «старую побирушку» свои проклятья. С тех пор и закрепилась за старухой свекровью эта унизительная кличка. К этому времени Цзинъи простилась со своими девичьими мечтами. Она почувствовала, что ей уже успели преподать хороший урок жизни.
