— Так точно, господин подполковник.

— Хорошо. Тогда следующий вопрос. Достаточно ли четырех машин для перевозки десяти боеголовок?

— Грузоподъемность каждой машины — шесть тонн. Если общий вес боеголовок не превысит пяти тонн, затруднений не будет. Но это значит, что мы сможем взять только одну боеголовку мощностью в триста килотонн, которая весит больше восьмисот килограммов. Надо учитывать и вес фермы, а в первую очередь вес свинцового кожуха каждой боеголовки.

— Вот именно! — восклицает майор Кирш. — А те, кто похитил маленькую боеголовку, взяли свинцовый кожух?

— Нет, и это удивляет, — говорит подполковник Фретциг. — Они производят впечатление людей, в совершенстве знающих ядерную технику, а пренебрегли такой элементарной предосторожностью.

— Значит, они погибнут от радиации? — спрашивает Вибольд.

— Неизвестно. Это зависит от экземпляра боеголовки.

— Но в таком случае придется взять с собой брошенный кожух. Если его кто-нибудь обнаружит, будут неприятности.

— Правильно, — говорит Пионтек. — Итак, совещание закончено, господа офицеры. Слушайте боевой приказ. Да, господа, боевой. Прошу сверить часы. Сейчас семь тридцать четыре. В восемь пятнадцать, с точностью до минуты, сбор в правом крыле штабного здания. Майор Штам приготовит солдатские мундиры…

— Сколько, господин подполковник? — не скрывая улыбки, спрашивает Штам.

— Ну, скажем, двадцать. Вы сами назвали это число. А теперь — за дело.

Чтобы вывести из строя Главную сеть безопасности на Секретной базе № 6, доктору Пишону пришлось работать три месяца, но, как обычно с ним бывало, идея родилась однажды утром, буквально за секунду.

Наряду со многими странностями Андре Пишону-Лало присуща была редкая особенность, которая заключалась в том, что на двенадцатом году жизни он почти перестал спать. Врачи тогда долго этому удивлялись, пока Андре не махнул рукой на медицину. Огромный чердак, который он снимал на старой вилле в предместье Дюссельдорфа, был приспособлен к образу жизни его обитателя и разделен на три части в соответствии с тремя основными занятиями Пишона.

В первой части размещалась домашняя лаборатория, оборудование которой привело бы в волнение все полиции Европы. Вторая часть была отведена под библиотеку, где комплекты порнографических журналов соседствовали с работами по теоретической физике, а стихи Гёльдерлина стояли рядом с учебниками физической химии. Третья часть чердака именовалась «медвежьей берлогой». Там был поломанный стул, на полу лежали звериные шкуры и стоял огромных размеров старомодный письменный стол. Не было ни одной книги, никаких репродукций, вообще не было лишних предметов. Пишон утверждал, что они мешают человеку сосредоточиться, и, пребывая в «берлоге», он испытывал бы к ним ненависть. Являясь туда около полуночи, мучаясь бессонницей, он оказывался один на один с собственными мыслями и идеями. Это продолжалось до рассвета, когда доктор Пишон забывался недолгим, примерно часовым, тревожным сном.

Именно там, в «медвежьей берлоге», Андре Пишон в начале марта около четырех часов утра придумал, как перехитрить военных инженеров бундесвера. Последствиям этого внезапного озарения предстояло всерьез и надолго повлиять на мировую политику.

Со времен работы в «Даугрин индустри» доктор Пишон знал, что на разного рода секретных объектах применяется для охраны помещений и оборудования система ЛКС, в просторечии «лазерный забор». Дважды в минуту лазерный луч проходил путь от рубинового генератора до расположенного напротив криптонового отражателя. Отсюда и название — «Лазерно-криптоновая система». С виду это было устройство, сходное по своему действию с прежними фотоэлементами, но с той существенной разницей, что лазерный луч был опасен для живых организмов. Если пересечь его, он мог причинить серьезную травму и даже умертвить.

Криптоновый отражатель, сердцевина этого хитрого устройства, представлял собой полупрозрачную трубу диаметром восемь и высотой тридцать сантиметров, изготовленную из искусственного кристалла циркона и с точностью до микрона вмонтированную в палладиевый футляр. Внутри трубы имелся тонкий стержень из химически чистого церия: назначение этого стержня Пишону известно не было. Отражатель располагался на железобетонной колонне с мощным фундаментом, находившейся в геометрическом центре охраняемого объекта. Цирконовая трубка была окружена броней из исключительно прочного стального сплава, в ней были высверлены шестнадцать отверстий диаметром в один сантиметр. К колонне ни в коем случае нельзя было приближаться, даже тогда, когда выключались генераторы. Этот неодушевленный, но вечно бодрствующий страж, по-видимому окруженный минами, должен был иметь исключительную устойчивость против всякого механического сотрясения.

«Лазерный забор» был основан на не слишком новом, но абсолютно надежном физическом принципе. Лазерный луч шел от генератора к отражателю таким образом, что с каждым из лучей (их количество равнялось числу охраняемых объектов) соотносилось в пространстве отражателя определенное состояние молекул сжатого криптона. Образно это можно было бы себе представить в виде длинной и необычайно тонкой проволочки, как бы уходящей внутрь отражателя. Там, где «кончалась» воображаемая проволока (это было такое место в пространстве, координаты которого определялись миллиардными долями миллиметра), происходило «соединение» с другой «проволочкой», то есть пучком лучей контрольного лазера. Если в каком-то месте сеть почему-либо разрывалась хотя бы на долю секунды, контрольный лазер не встречал своей «пары» и через полминуты автоматически выключался, что немедленно приводило в действие предупредительную сигнализацию на контрольном пульте.

Это и была самая оригинальная и самая хитрая тонкость во всей системе ЛКС. Как только начали создавать всякого рода контрольные устройства (на электростанциях, автоматизированных заводах, на сортировочных станциях железных дорог), ничего нового, в сущности, не выдумали. Всегда было какое-нибудь сигнальное устройство, передатчик, какие-нибудь лампы. Словом, конкретные, осязаемые вещи, которые можно было перерезать ножницами, если это были провода, разбить увесистым молотком, если это был передатчик, и в любом случае взорвать при помощи тротила или мелинита.

Поэтому в системе ЛКС впервые было применено одно из величайших изобретений XX века: передача энергии без проводов. Правда, речь шла об очень небольших количествах энергии, так как люминесцентные диоды поглощали ничтожные доли ватта, при минимальных расстояниях порядка нескольких метров. Но факт был налицо. Система ЛКС явилась первым в истории техники действующим устройством, в котором осуществилась вековая мечта нескольких поколений физиков.

Контрольный лазер, мозг всей системы, находился глубоко под землей, подальше от человеческого глаза и от всяких наземных сотрясений. Его укрывали толстые железобетонные плиты, одетые снаружи в броню из вольфрамо-молибденовой стали. Уничтожить контрольный лазер теоретически было возможно (на земном шаре нет теперь ничего, что в теории нельзя было бы уничтожить), но для этого потребовалась бы мощная ядерная боеголовка, предположительно в десять с лишним килотонн и притом нацеленная в самый центр охраняемого объекта. Никакие другие возможности в расчет не шли. Неразрушимые генераторы слали убийственные пучки лучей к неразрушимому отражателю, а он приводил в действие неразрушимый контрольный лазер, который в свою очередь без всяких проводов передавал сигналы на мощно забронированный контрольный пульт.

«Лазерный забор» был устройством, близким к совершенству. Сравнительно дешевый, он обеспечивал стопроцентную безопасность охраняемого объекта, работал 24 часа в сутки при любой погоде, был совершенно незаметен и неуязвим для любого из обычных взрывчатых веществ и для огнестрельного оружия, не зависел от внешних источников питания, так как автоматически включал генераторы в случае аварии обычной электросети и — что самое главное — вообще не имел слабых мест. То есть таких деталей, которые можно было бы уничтожить, перерезать или демонтировать.