Фон Випрехт действует быстро, но спокойно и в точном соответствии с инструкцией. Привести в готовность запасное противопожарное устройство. Разблокировать заграждение у главного въезда на базу. Переключить радиосвязь на секретные частоты, которые используются только в «ситуации W», то есть в случае войны. Поднять свинцовую защиту в помещении контроля радиоактивности. Включить прямую радиосвязь с главным командованием бундесвера. Привести в действие аварийную систему искусственного климата.

Что еще? До сих пор на Секретной базе «красная тревога» не объявлялась, и фон Випрехту пришлось на минуту задуматься: все ли действия, предусмотренные инструкцией, им выполнены? Ага, надо еще включить все автоматические счетчики радиации на территории базы. Первая… вторая… третья линия…

Капитану вдруг подумалось: а что, если это глупая затея дивизионного штаба — пробная «красная тревога», объявленная, чтобы проверить действие всех установок, а заодно и посмотреть, как поведут себя офицеры в непредвиденной ситуации. Да нет, это вряд ли возможно. Выключить Главную сеть — это слишком рискованно.

В шесть семнадцать ворчит дешифровальное устройство, и через минуту из радиотелетайпа бесшумно высовывается длинная желтоватая лента.

Фон Випрехт сконфужен. Он же сам обязан был вызвать начальников других патрулей, раз Паушке не отрапортовал вовремя. Но это в конце концов мелочь. Слишком много происшествий сразу. А в остальном все пока идет по инструкции. И неплохо, кажется, идет. Начальство должно это оценить. Быть может, сам командир дивизии генерал-лейтенант Зеверинг отметит распорядительность дежурного офицера. Дело, впрочем, не только в этом. В свое время фон Випрехт подумывал о политехническом институте (в сущности, только по настоянию отца он выбрал военную карьеру), и четкое действие любого механизма до сих пор доставляет ему удовольствие. А обслуживание технических устройств на базе напоминает исправно действующий механизм.

Внезапно за стальной дверью, которая отделяет контрольное помещение от передней, раздается какой-то шум. Верно, это Паушке явился наконец с рапортом. Фон Випрехт чувствует облегчение, даже радость. Присутствие другого человека в этой дурацкой ситуации все-таки предпочтительнее, чем таблетка «Б». В контрольном помещении нет окон, оно полностью отрезано от мира, обитое листовой сталью и укрытое тяжелым свинцовым экраном. Даже система искусственного климата не связана с основной системой. Правда, унтер-офицер Паушке должен нажать семь из двенадцати кнопок, имеющихся в приемной. И нажать в определенной последовательности, которая меняется каждые шесть часов, ибо, если не знать кода, ток не поступит в сеть. А он этого пока не сделал. Лампы в контрольном помещении позволяют находящемуся внутри дежурному офицеру выяснить, известен ли тому, кто хочет войти, код, установленный на эту смену. Неплохо придумано. Раньше выкрикивали пароль, а теперь достаточно взглянуть, загорелись ли лампы.

Но, как видно, авария вывела из строя и эту сигнализацию. Фон Випрехт, не отрываясь от контрольного пульта, нажимает клавишу, отпирающую входную дверь.

И это последнее, что довелось сделать капитану фон Випрехту на Секретной базе № 6. Он резко оборачивается, успевает увидеть просунутое сквозь приоткрытую дверь дуло автомата и белый сноп огня. Потом — только тьма.

Пронизанное пулями тело падает на пульт с такой силой, что голова разбивает хрустальный колпачок главного выключателя и сдвигает блокирующий рычаг в нулевое положение.

Секретная база № 6 открыта теперь для каждого, кто пожелает войти.

Дальний предок капитана Иоганн-Адальберт, 1780 года рождения, воевал с Наполеоном. Его внук, Вернер-Зигфрид, дослужился до полковника под началом Мольтке, брал Мец, побеждал под Седаном. Дед капитана дважды получил Железный крест за мужество, проявленное под Дуомоном. Дядя капитана, командир сторожевого корабля Густав-Иоахим, пошел ко дну недалеко от Либавы. Второй дядя, подполковник Адальберт-Рихард, вместе с фон Паулюсом сдался в плен под Сталинградом и домой не вернулся. Отец капитана Иоганн-Юрген потерял в Польше палец, под Курском — глаз и под Берлином — полчелюсти. Род фон Випрехтов долго и верно служил германскому отечеству даже тогда, когда казалось, что немецкие солдаты уже не понадобятся. Девиз на гербе фон Випрехтов звучал как боевой клич: «Vivere militare est», то есть «Жизнь — это битва».

Но у капитана Адальберта-Рихарда фон Випрехта, 1950 года рождения, нет ни братьев, ни потомства. Он не успел жениться и подумать о продолжении рода. С его смертью прекратилась почти семисотлетняя история рыцарского рода фон Випрехтов.

Пятница, 12 июня, 6 часов 38 минут. Из района Секретной базы № 6 движется неприметный серо-голубой фургон с французским номерным знаком. Он только что проехал Эшерпфар и направляется к французской границе. В фургоне едут члены «Группы М», кошмара полиций всей Европы. За пять лет около двухсот взрывов, сорок два похищения, дерзкое нападение на здание ландтага в Гессене и на полицейское управление в Мюнхене, пущенный под откос экспресс «Базель — Париж»… В общем, порядочно. На каждого из членов группы приходится с пятнадцать смертных приговоров, а счет годам тюрьмы идет на тысячи. Они не случайно назвали себя «Группой М». Это (чего не знает пока ни одна полицейская ищейка в Европе) первая буква испанского слова la muerte, смерть. А почему испанского? В сущности, неизвестно. Как-то так вышло.

А вот те, кто едет в фургоне.

За рулем — Челли, которого подчиненные называют el commandante, глава группы. Человек без имени, фамилии, адреса, даты рождения и вообще без каких-либо достоверных данных. Рост более 180 см, лет 30, кто по национальности — неизвестно: скорее всего австриец, швейцарец или баварец. Не исключено также, что он говорил правду, мимоходом помянув о своем происхождении из семьи немецко-бурских колонистов в Юго-Западной Африке. Точно никто не знает, и допытываться не положено.

Первый пассажир — Карл-Христиан Штеппе, если держаться нынешней его фамилии, как он сам говорит, восьмой в его жизни. Мать — итальянка, отец — онемечившийся голландец. Детство Карл-Христиан провел в Бразилии, кончил среднюю школу в Пакистане, был студентом в Нантере и Западном Берлине. Около 30 лет, рост 178 см. В «Группе М» Карл-Христиан выполняет, по его же словам, обязанности мясника: без промаха, всегда с одинаковой меткостью, стреляет в охранников, полицейских и тайных агентов. Совершает казни заложников. В группе он занимается оружием и взрывчаткой. Поскольку мокрая работа не вызывает у него никаких эмоций, получил когда-то прозвище Рыба — так и пошло.

Второй пассажир — Андре Пишон-Лало, очередной гений «Группы М». Доктор по электронике, окончил химический факультет в Цюрихе, стипендиат Форда. 36 лет, рост 155 см. Пять лет назад одна стройная и смазливая барышня неосмотрительно сказала что-то обидное насчет роста доктора Пишона и изъянов его внешности. А еще — что в компании он неинтересен. Доктор Пишон поклялся, что мадемуазель Марго о нем еще услышит, после чего исчез с горизонта, да так, что офицеры контрразведки в шести странах пакта не на шутку занервничали, а изображение мосье Пишона попало на видное место в розыскных объявлениях «Интерпола». Этот человек имел когда-то доступ к строго секретным исследованиям на стыке физики и военной электроники. Хуже того — какое-то время он был даже консультантом фирмы «Даугрин индустри», о которой нельзя, пожалуй, сказать, что она занимается усовершенствованием пылесосов.

Челли Пишона терпеть не может. Но хорошо знает, что без этого проклятого докторишки группе не удалось бы добиться таких потрясающих успехов. Этот человек временами и впрямь гениален. Он всегда находит выход из безвыходного, по общему мнению, положения. От некоторых его идей прямо дух захватывает. Это он подсказал шефу мысль о нападении на Секретную базу № 6. И провел всю предварительную подготовку.