Его коллеги в Дюссельдорфе установили, что внешность человека, который на прошлой неделе приобрел несколько переносных радиостанций, напоминает словесный портрет еще одного из членов группы, тоже давно разыскиваемого.

Не было сомнений, что налет на Секретную базу № 6 совершила «Группа М», может быть, с участием других лиц, о которых пока ничего не известно.

Расследование шло в таком молниеносном темпе, а выводы были настолько очевидны, что начальник штурмовых войск погранохраны полковник Цельхаген счел необходимым доложить об этом министру внутренних дел Дитриху Ламхуберу, которому он был подчинен. Единая система связи, четко работающий компьютер и опытность офицеров явились причиною того, что «Группа М» была идентифицирована, локализована и так плотно окружена, как прежде еще не случалось.

Министр Ламхубер не мог скрыть своего удовлетворения. Ему были совершенно необходимы доказательства, что ведомство, которое он недавно возглавил, действует четко и решительно. Это избавило бы самого Ламхубера от скверной репутации мягкотелого либерала. Ликвидация «Группы М», с которой столько лет не могли справиться полиции, контрразведки и спецслужбы более чем десяти стран, дала бы ему крупные козыри для дальнейшей политической игры. Дитрих Ламхубер хорошо понимал, что в прошлом энергичный и ловкий министр внутренних дел мог надеяться стать вице-канцлером, а уж потом…

Поэтому министр Ламхубер, ничего не сообщая своим подчиненным в министерстве, а тем более доктору Пфейферу из Ведомства по охране конституции, потребовал срочной беседы наедине с канцлером Лютнером. Одновременно он распорядился, чтобы полковник Цельхаген мобилизовал все силы штурмовых войск для поимки «Группы М», которая не могла уйти далеко от Майергофа.

Вследствие этого обер-лейтенант Эдвин Энгель разместился в кабинете обер-комиссара Пилера, чтобы руководить операцией «Нетопырь». Уже за первые четверть часа он узнал о таких поразительных вещах, что признал необходимым незамедлительное прибытие в Майергоф самого начальника штурмовых войск полковника Цельхагена или кого-либо из его заместителей.

К обер-комиссару Пилеру явилась, например, заплаканная старая женщина и заявила, что ее мужа, Фридриха-Вильгельма Кнаупе, похитили сегодня утром неизвестные люди. Пилер попытался от нее поскорее избавиться, но Энгель подробно допросил фрау Кнаупе и с удивлением констатировал, что Кнаупе был единственным свидетелем того, как был обнаружен фургон, и присутствовал при осмотре его содержимого полицией.

Энгель установил, что неизвестно как фургон был уничтожен во дворе полицейского управления. Пилер же дал на этот счет путаные и весьма уклончивые объяснения.

Энгель установил, что медсестра из госпиталя Святого Иоанна, которая так нервничала на первом допросе, имеет и другие основания для беспокойства. Она была, как Энгель выяснил при втором допросе, в близких отношениях с молодым здешним журналистом по имени Георг Пфёртнер. Он якобы очень много знал об этих странных событиях, пожалуй, даже слишком много, и не случайно медсестра опасалась за его судьбу. Когда Энгель спросил Пилера, не знает ли он, что произошло с одним молодым журналистом, Пфёртнером, обер-комиссар на мгновение онемел, а потом начал торопливо объяснять, что он по рассеянности забыл сообщить обер-лейтенанту о прискорбной автокатастрофе, которая недавно произошла. Георг Пфёртнер погиб в результате столкновения его машины с армейской автоцистерной.

У обер-лейтенанта Энгеля впервые возникло подозрение, что полицейское управление в Майергофе каким-то образом связано с деятельностью «Группы М». Пользуясь особым кодом, Энгель доложил об этом начальнику штурмовых войск и снова потребовал его приезда.

Установленные Энгелем факты нашли место в докладе, который министр Ламхубер намеревался представить канцлеру. К сожалению, надо было ждать. Канцлер был очень занят и назначил встречу через полтора часа.

В этой ситуации Ламхубер решился действовать. Редактором политического отдела небольшой газеты в Оснабрюке был его друг еще со студенческих лет, который не раз оказывал министру незначительные, но ценные услуги. Министр по телефону передал ему краткую информацию о том, что «Группа М» похитила из арсеналов бундесвера некоторые чрезвычайно опасные предметы. И что как раз в этот момент в одной из местностей Федеративной Республики проводится крупная облава с целью ее задержания. Так как оснабрюкская газета выходила в свет после полудня, министр попросил, чтобы это сообщение, поданное в самой сенсационной форме, появилось в газете без малейшей задержки вместе с призывом ко всем гражданам ФРГ оказать штурмовым частям максимальную помощь.

Опытный политик не сделал бы такой ошибки и не организовал бы утечки информации до того, как «Группа М» будет схвачена и известие об этом дойдет до канцлера. Но кто сказал, что всегда и везде важные посты в аппарате власти занимают ловкие, опытные и дальновидные люди.

Впрочем, Дитрих Ламхубер считал себя именно таким человеком. Он предупредил своего друга, что решительно опровергнет опубликованное им сообщение и будет все отрицать, если кто-либо начнет допытываться, не исходит ли информация из кругов, близких к министерству внутренних дел. Против назойливости газетчиков нет, как известно, лекарства.

В результате всего этого небольшая и почти неизвестная за рубежом газета «Оснабрюкер рундшау» первая в мире опубликовала на видном месте сообщение о событиях в Майергофе и возложила ответственность за похищение предметов секретного характера на террористическую «Группу М», и ни на кого другого.

Примерно в 14 часов 50 минут майор Уильям Блэр Томпсон почувствовал себя так скверно, что, собрав последние силы, захлопнул бронированный сейф и дотащился до диванчика, где обычно усаживал посетителей. День был душный, атмосфера наэлектризована, воздух насыщен влагой. Томпсон не переносил кондиционированного воздуха. Окно в его кабинете было распахнуто настежь.

Томпсон подумал, что, несмотря на возражения Палмера-II, он все-таки уйдет на пенсию. В штате Вермонт у него был небольшой, но удобный дом с садом, который он сдавал в настоящее время каким-то японцам. Воспоминание об этом старинном доме, утопающем в зелени окрестных холмов, было настолько ярким, что Томпсон почувствовал неотразимое желание усесться на веранде с газетой и стаканом виски в руках, поглядеть на лес, подышать запахом травы и цветов. Завтра надо будет уладить служебные дела, а сегодня подать рапорт с просьбой об увольнении. Томпсон с удивлением понял, что весь этот мировой кризис, разразившийся утром, совершенно перестал его интересовать. В конце концов он ждал этого момента почти пятьдесят лет.