— В тот день ты вернулся в Калифорнию, — прошептала Дороти-Энн.

— Правильно. Заголовок гласил «Убийство на Би-вэй». Огромными буквами.

Дороти-Энн не выдержала и рассмеялась.

— Хант! В этом городе одно, а то и два, и три или больше убийств происходят каждый божий день!

— Но не в субботу вечером двадцать восьмого июня, — возразил он. — И не в том же квартале, где находится театр Лант-Фонтейн.

— Это случилось в том самом квартале, где были мы?

— Совершенно верно. И не только в том же самом квартале, но и на той же стороне улицы.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать. Мы могли пройти совсем рядом с телом… Такое совпадение.

— Нет! Ты не понимаешь, что я хочу сказать! — в голосе Ханта послышалось отчаяние и нетерпение. — Дорогая, ради Бога, прошу тебя, выслушай меня!

— Я слушаю.

— Убитая женщина была одета в красный дождевик! В красный дождевик с красным капором!

Дороти-Энн похолодела, по телу пробежала дрожь.

Неужели кто-то принял эту женщину за меня?

На мгновение ее пронзило острое чувство опасности. События вырывались из-под контроля. Ее рука задрожала, трубка билась об ухо.

А Хант продолжал:

— По описанию ваши плащи похожи, как две капли воды.

Дороти-Энн подавила чувство неминуемой опасности.

«Как смешно! — подумала она. — Я не должна перегибать палку. Если я позволю какому-то газетному заголовку пугать меня, тогда спокойной ночи, сестра! У меня и так полно проблем, зачем выискивать новые?»

— Хант, я просто завязла по шею с этим ураганом, и мне надо отпустить Арни с контрактами по продаже «ФЛЭШ». Мы не могли бы поговорить позже?

— Дороти-Энн, прошу тебя! Обещай мне, что будешь осторожна!

— Хорошо. И прекрати так волноваться из-за…

Дороти-Энн остановилась на полуслове, вдруг осознав, что в ее кабинете разворачивается драма. Что-то ужасно разладилось в живой картине.

Секретарша наклонилась вперед и попыталась встать. Но Сесилия, быстрая Сесилия, энергичная, злая, здравомыслящая Сесилия, встать не смогла. Нахмурилась. Вид у нее был очень смущенный. Что-то произнесла, и Венеция с Арни обменялись полными ужаса взглядами.

Потом Сесилия повернула голову и посмотрела на своего босса огромными, испуганными глазами.

— Дороти-Энн? — взывал из трубки голос Ханта. — Дорогая, ты меня слышишь?

Но она его не слушала. Трубка выскользнула из ее пальцев. Она не успела еще упасть на пол, а молодая женщина уже бежала к Сесилии:

— Не-ет! — закричала она. — Господи, не-ет!

— Помогите мне, — простонала Сесилия. — Я не могу встать! Ноги не слушаются!

— Звони 911! — рявкнула Дороти-Энн, обращаясь к Венеции.

Венеция застыла на месте.

— Звони!

Негритянка сбросила с себя оцепенение и рванулась к ближайшему телефону. Рука Дороти-Энн взлетела, она вырвала коробку из рук Арни. Кленовая коробка и печенье полетели в разные стороны.

— Какого че… — начал Арни.

— Не ешьте печенье!

Начиная понимать, что происходит, Арни уставился на два печенья, что держал в руке. Потом отшвырнул их, словно ядовитых змей.

— Я… Я… парализована, — прошептала Сесилия. Она покрылась каплями пота, ей стало трудно дышать.

Дороти-Энн упала на колени рядом с креслом, в котором сидела ее верная секретарша, и взяла женщину за руку:

— Скорая уже едет, — говорила она. — С вами все будет в порядке.

Сесилия пыталась сфокусировать взгляд на лице Дороти-Энн, но все расплывалось у нее перед глазами. Она потрясла головой и постаралась вдохнуть побольше воздуха.

— Нет. Я умираю.

— Вы не умрете! — с нажимом произнесла Дороти-Энн, но сама понимала, что лжет. Слезы покатились у нее по щекам. — Я не позволю вам умереть, Сесилия! Вы должны держаться! Черт побери, оставайтесь с нами! Помощь уже близко!

Миссис Роузен тяжело дышала, она опустила голову на спинку кресла. Ее губы скривились от мучительного усилия, когда она снова заговорила:

— Мне… жаль… Я… подвела… вас…

— Вы никогда меня не подводили, — рыдала Дороти-Энн. — Ни разу. — Она потрясла руку секретарши. — Вы слышите меня? Сесилия!

Но та смотрела в потолок стеклянными, ничего не видящими глазами. Она была мертва.

Издали доносились завывания сирены «скорой помощи».

«Они опоздали, — в отчаянии думала Дороти-Энн. Но она поняла и кое-что еще. Сесилия не должна была умереть. — Печенье предназначалось мне».

Кто-то пытается ее убить.

Хант не был психиатром. И ему не нужны были психоаналитики, чтобы понять — в Уайт-Плэйнс случилось что-то ужасное.

Когда Дороти-Энн бросила трубку, он все слышал. Разумеется, слов он не разобрал, но интонации могли всполошить кого угодно. Уинслоу понял, что должен действовать.

Первым делом, он вызвал по пейджеру Боба Стюарта, пилота «Фалькона-50», принадлежавшего «Уинслоу комьюникейшн». Потом, не став даже собирать чемодан, прыгнул в свой «бьюик» и помчался в аэропорт.

Пилот связался с ним по телефону в машине.

— Вы оставляли для меня сообщение, мистер Уинслоу?

— Да, Боб. Я еду в аэропорт Сан-Франциско. Мне необходимо как можно скорее попасть в Нью-Йорк.

Когда они приехали в городской дом, Дороти-Энн так трясло, что она споткнулась и выронила ключи. Венеция подхватила их налету, открыла два замка и прошла внутрь следом за подругой.

Экономка миссис Миллс спускалась вниз по лестнице.

— Миссис Кентвелл! — воскликнула она. — Мы не ждали… — миссис Миллс заметила вдруг выражение лица хозяйки дома и ее повлажневшие глаза. — Что-нибудь случилось?

Да. Все, что только возможно.

Венеция направилась к гостиной, потом вернулась, потому что Дороти-Энн осталась стоять в прихожей.

— Где они? — спросила миссис Кентвелл экономку.

— Где кто, мэм?

Дороти-Энн уставилась на нее. О ком, интересно, я могу спрашивать? О моих трех маленьких Кентвеллах!

— Дети, — в ее голосе послышалось нетерпение.

Миссис Миллс нахмурилась.

— Не могу сказать наверняка, мэм, но мне кажется, что Лиз и Фред в своих комнатах…

Дороти-Энн крепко схватилась за перила и запрокинула голову.

— Лиз! — позвала она. — Фред! Зак!

Дочь появилась на площадке третьего этажа и перегнулась через перила.

— Привет, мам! — радостно крикнула она в ответ. — Что случилось?

Дороти-Энн пошатнулась, охнула и прижала руку к груди. Она вдруг увидела, как разлетаются деревянные стойки, услышала, как скрипят и рушатся перила. И Лиз, ее драгоценная дочурка, летит вниз в пролет лестницы навстречу смерти.

Видение оказалось настолько ярким, что нервы Дороти-Энн сдали.

— Элизабет-Энн Кентвелл! — выкрикнула она. — Сколько раз я говорила тебе, чтобы ты не смела перевешиваться через перила подобным образом! Если ты еще раз так сделаешь, я… Я…

— Эй, — раздался негромкий голос Венеции. — Полегче, милая.

Наверху Лиз выпрямилась и встала нормально.

— Да ладно тебе, мам. Прямо мороз по коже.

Дороти-Энн прижала пальцы к вискам. Господи, мне плохо.

Потом она взяла себя в руки.

Я не могу распускаться. Я мать, у меня трое детей.

— Где Фред?

— У себя в комнате, — натянуто отозвалась Лиз сверху. — Разве ты не слышишь эту музыку? Я думаю у всех от нее болят уши до самого Нанкина.

— А Зак? Где он?

Девочка пожала плечами.

— Не знаю, хоть убей, — последовал высокомерный ответ, и она исчезла в своей комнате.

Дороти-Энн повернулась к экономке.

— Миссис Миллс?

— Да, мэм?

— Вы знаете, где может быть Зак?

— Дайте-ка вспомнить. — Экономка задумчиво постучала пальцем по губам. — Последний раз, когда я его видела, мальчик был с няней Флорри. Да. Она вела его в парк.

— И в котором часу это было? В голос Дороти-Энн сорвался на высокой ноте. — Прошу вас, миссис Миллс, постарайтесь вспомнить! Это очень важно!