— Именно это я и хотела сказать, — Дороти-Энн закончила разговор, положила трубку на место и откинулась на спинку, нервно сплетая и расплетая пальцы.

Казалось, что переезд до дома занял целую вечность.

Когда она приехала, то отдала распоряжение, чтобы ее не беспокоили и прямиком направилась в кабинет на третьем этаже, выходивший на зимний сад на заднем дворе. Дороти-Энн вошла, заперла дверь, сбросила туфли, зажгла дрова в камине и сосредоточенно налила себе бренди. Не для того, чтобы выпить. В бокале было едва лишь на донышке. Просто почему-то обнять пальцами бокал казалось ей странно успокаивающим, целью самой по себе. Требовалось чем-то занять руки, чтобы не суетиться.

Она рухнула в удобное кресло у огня и погрузилась в глубокие раздумья.

Это на самом деле ничего не меняет.

Слова сэра Йена снова и снова звучали у нее в голове, словно кошмарная пластинка.

«Черта с два, не меняет! — гневно подумала Дороти-Энн и сердито застонала. — Да за кого они меня принимают? Это все меняет!»

Она уставилась на весело потрескивающие огоньки. Несмотря на жару, молодая женщина все никак не могла согреться и продолжала дрожать. Ей не удавалось отделаться от ледяной дрожи и неприятного предчувствия, охватившего ее.

«Условия остаются теми же… Придет время, и мы поговорим о переносе срока платежа».

Ей отчаянно хотелось в это верить, но какое-то шестое чувство, интуиция, которой она давно научилась доверять, подсказывали ей не расслабляться. «Пан Пэсифик» — неизвестный элемент, никогда раньше она не имела с ним дала. Проклятье, да до сегодняшнего дня она даже не слышала о нем!

Знай своих врагов. Это первое правило в бизнесе.

Дороти-Энн мысленно заметила себе, что надо выяснить все возможное о «Пан Пэсифик». Она напустит на них Дерека Флитвуда. И немедленно.

А пока…

Молодая женщина тяжело вздохнула. А пока в мае надо заплатить пятьдесят миллионов долларов процентов. И самое главное — закладные на семьсот пятьдесят миллионов долларов — необходимо погасить к двадцать первому августа.

Ровно через двести пятьдесят два дня.

А что если на этот раз «Пан Пэсифик» не отложит срок платежа? Что если, несмотря на слабые уверения сэра Йена, они воспользуются своим правом и потребуют целиком эту сумму? Что тогда?

Но Дороти-Энн знала ответ на этот вопрос. Я попаду в полное дерьмо. Компания «Хейл» — ее закладная гарантия. Я все потеряю.

И вдруг в ее глазах вспыхнула стальная решимость.

Нет. Она ничего не потеряет. По той простой причине, что она не может и не станет просто стоять в стороне и ждать, пока это случится! Она не должна так себя вести. Компания «Хейл» это не просто корпорация. Это наследство ее прабабушки.

Благодаря своей решимости и силе, Элизабет-Энн Хейл создала эту компанию, начав со скромного мотеля и закончив мировым гигантом. Ни войне, ни семейным трагедиям, ни внешним врагам она не позволила пробить брешь в своей обороне.

Элизабет-Энн этого не допустила. Она была сильным лидером.

«Я должна быть такой же сильной, — сказала себе Дороти-Энн. — Только сила поможет мне преодолеть этот кризис. Я должна бороться!»

Она расправила плечи.

И я буду бороться, бороться до победы! Никто не отнимет наследство, оставленное ей — и ее детям — прабабушкой! Никто!

Двадцать первое августа…

Двести пятьдесят два дня…

Дороти-Энн вдруг почувствовала, как внутри у нее негромко, но отчетливо что-то затикало, как-будто завели часовой механизм на бомбе.

И так оно и было.

Начался обратный отсчет.

В этот вечер доктор Во Шен, заведующий отделением бактериологии, заработался допоздна в своей лаборатории, расположенной в бетонном подвале. С точки зрения главы отделения, предпочитающего сидение за микроскопом бумажной волоките и обсуждению бюджета, это было самое ценное время, и он всегда старался извлечь из него максимум пользы.

Но как Во Шен ни старался, ему не удавалось сосредоточиться на микроорганизмах, которым он посвятил всю свою жизнь исследователя.

Наконец, смирившись с тем фактом, что преследующие его демоны мешают мыслительному процессу, доктор выключил электронный микроскоп, снял очки в черной оправе, делавшие его похожим на И.М. Пея, и стал массировать красный рубец, оставшийся на переносице.

Потом он просто сидел, бездумно оглядываясь по сторонам, словно его вдруг перенесли из привычной обстановки лаборатории в какое-то совершенно незнакомое место.

Что и происходило на самом деле.

«Просто удивительно, — думал доктор, — поистине удивительно, как пугающе быстро — как-то неприлично вдруг! — можно выбить почву у человека из-под ног».

Доктору Во Шену было не привыкать к переменам. Со дня своего рождения, а ученый появился на свет в Шанхае, сорок восемь лет назад, он вынес куда больше страданий, чем ему было положено.

Теперь же доктор Во Шен стал живым воплощением американской мечты, во всяком случае он так думал, пока некоторое время назад, совсем недавно, не поступила просьба — нет, скорее приказ.

По какой-то причине его племянник, «малыш» Во, не мог получить официальное разрешение на выезд из Китая, и не было времени ждать, пока поступят необходимые бумаги. Этот пункт сообщения был предельно ясен. Время решает все. Это вопрос жизни или смерти, как было подчеркнуто. Во обхватил себя руками.

Он даже содрогнулся, подумав о том, что от него требуется, и почувствовал себя оскорбленным при одной мысли об этом. Но был ли у него выбор? Нравится ему это или нет, но придется это сделать, и черт с ними с последствиями.

И эти торговцы живым товаром, с которыми его свел подпольный банкир из Нью-Йорка, преисполнились решимости превратить его в змею, вора, предателя своей благородной профессии. Они отказались принять деньги за приезд Малыша Во, а потребовали взамен бактерии из обширного хранилища замороженных образцов Центра контроля над заболеваниями.

Бактерии!

Обычные бактерии, доктор Во, ничего заразного… Слова контрабандиста. Спокойный голос по телефону, он с этим человеком никогда раньше не встречался. Просто сальмонеллу, ничего экзотического или крайне опасного для жизни…

И они хотели получить это сегодня вечером. Сегодня вечером! Безопасный переезд Малыша Во в обмен на заразу.

Доктор Во обмяк в предоставленном ему правительством кресле. «Господи, помоги мне, — подумал он, испытывая приступ тошноты и еще сильнее сжимая руки. — Пожалей, Господи, мою душу…»

— Эй, док! Док?

Доктор Во резко вернулся в покрытое мраком настоящее. Он поднял голову и слепо моргнул, потом надел очки с толстыми стеклами.

Туман прояснился, и он, казалось, сам удивился, увидев себя в привычной атмосфере своего кабинета, и с изумлением посмотрел на Дотти Столлер, открывшую дверь и стоящую на пороге.

Дотти занималась тропическими болезнями в его отделе. Это была маленькая, похожая на подростка женщина с шеей Одри Хепбёрн и с подстриженными «под пажа» серебряными волосами. Только при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что ей уже за шестьдесят.

— Что случилось, док? — пошутила она. — Клариса наконец пришла в себя и выгнала вас вон? Или вы просто забыли, который час?

— Час? — Во выглядел совершенно сбитым с толку.

Он думал только о себе, воплощении бестактности и вины. Что это с ним такое? Она точно не упустит из вида его нервное состояние, нехарактерную скрытность, почувствует запах его страха.

Бессознательно избегая ее взгляда, Во Шен быстро взглянул на свои часы. Подарок на Рождество от самой младшей дочери. Они были очень яркие и модные и заставляли его ощущать каждый год из прожитых им сорока восьми, но он носил часы ежедневно. Десять двадцать шесть.