— Отлично. — Венеция выпрямилась в кресле. — Двести сорок девять постояльцев слегли с поносом, болями в желудке и температурой. Из них двадцать отвезли в отделение «скорой помощи» в Санта-Круз-Бей, там провели лечение и отпустили домой. Никто не потребовал госпитализации.

— Продолжай.

— Остальные двести двадцать девять случаев оказались не такими острыми, но просто ради того, чтобы подстраховаться, мы наняли частных круглосуточных сиделок. Лечение основывается прежде всего на том, что больному дают как можно больше жидкости.

— Смертельных случаев не было?

Венеция покачала головой.

— Если бы такое случилось, мы бы тебе сразу же сообщили. Судя по всему, смерть наступает только в самых серьезных случаях. И даже тогда летальный исход настигает хронически больных, людей с ослабленной иммунной системой или самых маленьких и самых старых.

«Иными словами, самых беспомощных и безобидных, — печально подумала Дороти-Энн, — слабых и невинных…»

— Учитывая все обстоятельства, — говорила между тем Венеция, — мы легко отделались.

— Легко! — Дороти-Энн сурово посмотрела на нее.

— Да, вспышка была не очень сильная.

— Ты хочешь сказать, возблагодарим Бога за маленькие милости? — едко поинтересовалась Дороти-Энн.

— Совершенно верно, — Венеция проигнорировала ее сарказм. — Поверь мне, дорогая, все могло быть значительно хуже. Намного, намного хуже.

Ветер за окном подгонял снежные хлопья, они водоворотом кружились на фоне неба. Порывы урагана бились в окна словно прилив обвинений. Стекла дрожали под их натиском.

Дороти-Энн развернула кресло. Кожа обивки скрипнула, когда она наклонилась вперед.

— Есть ли какие-нибудь соображения по поводу того, как эта… эта ужасная бактерия распространилась?

— Да, — кивнула Венеция. — Обычным путем, через пищу. Самыми вероятными виновниками являются яйца, мясо, рыба или курица. Они грешат на camerones en escabeche rojo — креветки под красным соусом чили, но это только предположения. Завтра мы будем знать наверняка.

«Завтра, — мрачно подумала Дороти-Энн. — Одному Богу известно, какие еще неприятности принесет нам следующий день».

— Как насчет пострадавших? — спросила она, переплетая пальцы и поднимая одну бровь. — Кроме медицинской помощи, что еще мы для них делаем?

— Мы предоставили билеты на самолет для полета домой почти десятку человек, тем, кто этого требовал. Кроме того мы возместили стоимость пребывания в отеле и билетов туда-обратно для всех больных гостей. — Негритянка сурово посмотрела на Дороти-Энн, словно желая подчеркнуть величину расходов корпорации. — Помимо этого, они получают ваучеры на следующие каникулы на любом курорте компании «Хейл» по их выбору, все расходы мы берем на себя.

— Вот об этом бы я дважды подумала, — язвительно бормотнула Дороти-Энн.

— Считай, что я этого не слышала. — Венеция подалась вперед и встретилась глазами с подругой. — Особенно потому, что мы делаем все, что только возможно. Дорогая, мы склоняемся перед неизбежным. И ты это знаешь!

— Да, да. — Дороти-Энн раздраженно крутилась вместе с креслом.

Снег пошел еще гуще, и весь комплекс, напоминающий студенческий городок, даже машины внизу на стоянке, утонули в триллионах кружащихся белых пятен. С того места, где сидела Дороти-Энн, монохромное небо казалось живым. Словно нашествие белой саранчи…

Женщина попыталась отогнать угрожающее видение, захватившее мозг.

«Держись, старушка, — велела она себе. — Это просто снег. Слишком поздний, не по сезону, снегопад. Только и всего».

Решительно сжав губы, Дороти-Энн прогнала галлюцинацию прочь. Скрипнула кожа, когда она рывком вернула кресло в обычное положение и неохотно остановилась.

— Ладно. Все-таки я должна пойти и послушать этот концерт, да? — ее голос и выражение лица не оставляли сомнений в том, насколько отвратительна ей эта задача. — Чем раньше я с этим покончу, тем лучше.

Венеция тоже встала. Из стопки документов на столе она торопливо достала подготовленное сообщение для прессы.

— Не забудь вот это. — Венеция протянула его своему боссу. — Оно тебе понадобится.

Дороти-Энн разглядывала бумаги с явным неодобрением.

— Нет. — Она решительно покачала головой.

— Нет? Что ты хочешь сказать этим «нет»? — Венеция смотрела на нее во все глаза. — Детка? — Одна элегантная рука уперлась в бедро. — Ты что, с ума сошла?

— И на это я тоже отвечу: нет. Просто, — Дороти-Энн подняла обе руки, — подготовленное сообщение для прессы слишком бездушное… слишком… холодное.

— Но это же как раз то, что нужно!

Дороти-Энн покачала головой. Золотистые пряди качнулись, закрыв, словно срезанные по диагонали занавески, ее лицо.

— Дело в том, — проговорила она, убирая одну прядь за ухо, — что, если уж я должна выполнить эту неприятную обязанность, то пусть уж все будет от души.

Все еще сжимая документы в руке, Венеция оперлась кулачками на стол и тяжело вздохнула.

— Почему, — обратилась она с отчаянным вопросом к своему отражение в молчаливой полированной поверхности, — меня это совершенно не удивляет?

Глория и Кристос лежали обнаженными на смятых простынях в крошечном домике на Рашен-хилл, снятом молодой женщиной для их свиданий. Жалюзи скрывали от них Алькатрас, Золотые Ворота и весь окружающий мир. Глория обратилась к своему любовнику:

— Дорогой, неужели тебе так необходимо курить эту кошмарную травку? Честное слово, марихуана распространяет удивительно тошнотворный сладкий запах.

Кристос невозмутимо щелкнул зажигалкой и снова зажег свой косяк. Он шумно затянулся, потом протянул его Глории.

Та состроила гримасу.

— Нет уж, спасибо. Вот как раз это я даже и пробовать не хочу.

— Самое лучшее курево, — его голос звучал сдавленно, так как он старался задержать в себе дым. — Это гавайская травка.

Женщина покачала головой.

— Я же уже сказала тебе. Не хочу.

Выдыхая дым, Кристос пожал плечами.

— Твой проигрыш — мой выигрыш. И все-таки ты не очень-то похожа на Мэри Поппинс. — Он усмехнулся и многозначительно подмигнул. — Верно?

— Я никогда и не претендовала на эту роль, — чопорно возразила Глория. — Просто я предпочитаю выпивку.

Кристос лежал рядом с ней, он затянулся еще раз, чувствуя, как начинает приятно гудеть в голове.

— Ну, ты же знаешь мое мнение. Каждому свое.

Глория перекатилась на бок и приподнялась на локте, чтобы было удобнее любоваться скульптурным совершенством его наготы и… Да что там, его явственным мужским началом. Сколько же времени они встречаются регулярно? Уже три месяца?

Ее затуманенный алкоголем мозг начал обратный отсчет.

Нет. Больше трех месяцев. И что примечательно, чувство новизны еще не притупилось.

Теперь она еще отчаяннее сходила по нему с ума.

«Но что меня так заводит? — уже не в первый раз гадала Глория. — И почему я так привязана к этой стройной, но все-таки посредственности из простых, пусть он и секс-машина? Что в нем такого, чего нет у других мужчин?»

Она мудро решила, что эти вопросы из числа тех, которые лучше оставить без ответа. Всем известно, насколько опасно изучать фрейдистские минные поля страсти и желания. Никогда не знаешь, на что нарвешься.

Глория сняла этот дом ради того, чтобы волшебство продолжалось. Больше никаких торопливых приходов и уходов и этих ночлежек с тонкими стенами. Больше никаких ухмыляющихся клерков за стойкой и блохастых матрасов. Пусть маленькое, но это увитое бугенвиллеей убежище давало ей ощущение уединения и защиты. И что более важно, накладывало печать респектабельности и законности на их связь.

Глория смотрела, как Кристос аккуратно взял косяк и положил его в пепельницу у кровати. Потом почувствовала, как его мускулистая нога опустилась на ее ноги.

Ее тело мгновенно отозвалось. Глория задохнулась, когда дрожь пробежала по ее коже.