Ее голос сорвался и смолк. Казалось, ночь поглотила звук, когда Дороти-Энн прижала ладонь к лицу. Она не могла продолжать. Боль скрутила ее. Она потеряла мужа так недавно. Ее раны были еще слишком свежи.

— Если бы мне прожить только один день так, как ты говоришь! — с тоской прошептал Хант. — Как бы это было прекрасно!

— Не сходи с ума! — прошипела Дороти-Энн. — Никогда не проси ни о чем подобном!

— Почему же, ради всего святого?

Она судорожно отдернула пальцы от лица и обхватила себя обеими руками. Какое-то время она раскачивалась взад и вперед, взад и вперед, согнувшись пополам от пронзившей ее судороги.

— Потому, — хрипло выдохнула она, — что когда любовь настолько сильна, и один из любящих умирает, твоя душа превращается в пепел, ссыхается. Ты испытываешь неутолимый душевный голод! — Она помолчала, а потом добавила: — Можно умереть от разбитого сердца. Теперь я в этом уверена. Я могла бы просто исчезнуть… Но у меня дети.

— Говорят, жизнь продолжается.

— Много чего говорят. «Все пройдет… Это лишь мгновение жизни…» Но дело все в том, что остается пустота. — Дороти-Энн вздохнула, выпрямилась, ее руки взметнулись в воздухе, словно она пыталась поймать ускользающие призраки. — Прости меня, — произнесла она, — я не хотела плакаться тебе в жилетку.

— Эй, ты имеешь на это право.

— Да, я просто кладезь веселья, — фыркнула Дороти-Энн. — Неиссякаемый фонтан смеха, точно?

Хант пристально смотрел на нее. Его голос прозвучал напряженно, чуть слышно:

— Мне не нужен фонтан смеха. Проклятие, я вообще ничего не искал! Я уже говорил тебе. Я отрекся от женщин. И тут… появилась ты. Сначала в Сан-Франциско. Потом в Хуатуско.

Дороти-Энн осуждающе нахмурилась. На лице появилось настороженное выражение, а пульс вдруг зачастил как бешеный.

— Это заставило меня многое переосмыслить, — задумчиво произнес Хант. — А что если это судьба? Может быть, нам суждено было встретиться? Простое совпадение кажется слишком тривиальным объяснением.

— Прошу тебя, Хант, — взмолилась Дороти-Энн. — Не говори так!

— Но именно так я чувствую! — настаивал он.

Она потянулась было к его губам, желая заставить его замолчать, но ее гибкие руки, словно по собственному желанию, снова упали на колени, пальцы нервно переплелись. В ушах у нее гудело. Воздух наполнился электрическими разрядами и, казалось, вот-вот начнет искрить и потрескивать. Дороти-Энн вдруг осознала, как волна жара нарастает между ними.

— Если бы мы только встретились много лет назад! — воскликнул Уинслоу. — Подумай только! Ведь все могло быть иначе.

«Согласна, все было бы иначе, — подумала молодая женщина. — Фредди никогда бы не появился в моей жизни. И никогда бы не увидели свет Лиз, Фредди и Зак, наши сокровища».

Жизнь без детей невыносима. Невозможна. Такую жизнь не стоит жить.

«Хант ошибается, — поняла она. — Ничто не могло сложиться иначе. Я бы этого не хотела».

— Порой все складывается так, как должно было сложиться, — прошептала она. — Очевидно, нам не суждено было встретиться раньше.

— Раньше, нет, — согласился Хант. — Но сейчас… — Его глаза вспыхнули от возбуждения, а с губ потоком хлынули страстные слова: — Разве ты не понимаешь, Дороти-Энн? Судьба предоставляет нам обоим еще один шанс! Мы можем быть вместе! Да. К черту деньги! Я немедленно начну дело о разводе…

Он как-то внезапно замолчал. Его словно удивили собственные слова. Потом, одним гибким движением, он придвинулся к Дороти-Энн. И в следующее мгновение женщина понимала только одно. Она в его теплых, мощных руках, он прижимает ее к себе, но очень нежно, как будто прикасается к невероятно хрупкому сокровищу.

Дороти-Энн почувствовала, что дрожит, и вдруг…

И вдруг она ощутила совершенно невероятное чувство радости, как будто больше ничто не удерживало ее на земле, и она взмывает все выше и выше!

Дороти-Энн вцепилась в его руки, движимая желанием оторвать их от себя, а вместо этого лишь теснее прижалась к Ханту.

— Дороти-Энн! — его шепот дуновением воздуха коснулся ее уха. — Моя любовь. Мое спасение. Мой второй шанс.

— Хант, не надо! — пробормотала она.

— Шшш…

Женщина подняла к нему лицо. Ее глаза казались огромными на тонком личике. Они сияли. Дороти-Энн быстро оглядывалась вокруг, словно человек, спящий с открытыми глазами, или беглец, ищущий укрытие.

Она говорила себе, что обязана быть сильной. Она не должна подчиниться мужчине.

Но это оказалось невозможным. Ее руки ослабели, она чувствовала себя парализованной.

Вступила в свои права какая-то магия, волшебная сила, с которой она не могла сражаться.

И губы Ханта прижались к ее губам. Все мысли о сопротивлении разлетелись, словно искры от костра. Пальцы Дороти-Энн вцепились в руки Ханта, притянули его еще ближе, и она страстно ответила на его поцелуй, с такой жаждой, словно умирающий без воды странник, прильнувший к свежему источнику.

Послышался шепот Ханта:

— А не спуститься ли нам вниз?

«Утром я об этом пожалею», — пронеслось в голове Дороти-Энн.

Но до утра еще так далеко. А пока перед ними бесконечная ночь.

— Да, — шепнула она, глядя ему в глаза. — Идем в каюту!

Его тело, ее тело.

В гостевой каюте стояла королевских размеров кровать, но и член Ханта, мечтательно думала Дороти-Энн, тоже определенно королевских размеров. О Боже, Боже! Да, совершенно определенно. Хант Уинслоу, решила она, по всем параметрам заслуживает твердую «десятку»…

Но эти мысли пришли позже. А пока она наслаждалась каждым мгновением их сумасшедшего плотского путешествия, полного открытий. И что это было за чудесное путешествие!

Они начали легко и непринужденно. Ласкали друг друга, изучая каждый миллиметр тела. Отблески золотистого света из кают-компании проникали к ним сквозь полуоткрытую дверь. Этого было вполне достаточно, чтобы познакомиться со всеми холмиками, впадинами, высокими горами и благоуханными изгибами. Зачем больше света, чтобы исследовать потаенные секреты отверстий, расселин, выпуклостей и пещер?

— Да. О, да-а-а… — блаженно выдохнула Дороти-Энн, когда Хант начал раздевать ее.

Она лежала на спине, наслаждаясь греховным ничегонеделанием, на клетчатом атласном покрывале и смотрела на него с выражением наивысшего блаженства. Ее грудь, удобно устроившаяся под свитером с V-образным вырезом, вздымалась и опускалась, в предвкушении, а она смотрела на Ханта с восхищенным опьянением. Мужчина, все еще полностью одетый, встал на колени рядом с ней.

— Ты такая красивая, — прошептал он.

Не торопясь, Хант развязал пояс ее хлопковых шорт со складками, его руки скользили по ее упругому шелковистому телу, поднимая чуть повыше свитер и обнажая ее мускулистый плоский живот.

— Ты такая, такая красивая… — бормотал он.

Не отводя от нее взгляда, Хант нагнул голову и поцеловал ее пупок, потом стал ласкать его нежными прикосновениями языка.

У Дороти-Энн по позвоночнику стремительно побежали электрические разряды, она задохнулась от наслаждения.

— О, Хант, — простонала она, извиваясь под его ласками.

Дороти-Энн закрыла глаза, чтобы полнее насладиться каждым мгновением физических ощущений. Она задрожала, когда пальцы Ханта подняли свитер еще выше, обнажая грудь, а его неутомимый язык оставлял влажный след на ее коже. Наконец — ей показалось, что прошла целая вечность, — он стянул с нее свитер и отбросил в сторону.

Груди Дороти-Энн оказались на свободе, полные, упругие, сладострастные, увенчанные темно-розовыми сосками.

Она услышала, как резко выдохнул Хант, и приоткрыла глаза. Он смотрел на нее, завороженный совершенством ее груди, изяществом тоненькой талии и симметричной округлостью бедер.

— Да это само совершенство, — хрипло сказал Уинслоу, любуясь тем, как ее красиво очерченные, твердые соски, похожие на розовые бутоны, не сдерживаемые больше тканью одежды, набухают и твердеют от возбуждения. — Да. Практически само совершенство со всех сторон.