Сонни не стал мешкать:

— Я подготовлен и готов, — со спокойной убежденностью ответил он. Его глаза озарились каким-то странным внутренним светом. — Я готов отдать за это свою жизнь!

Женщина холодно улыбнулась.

— Только молодые и глупые так играют своей жизнью! Скажи мне, кто ты? Юнец или глупец?

— Ни тот, ни другой, — парировал Сонни, его голос набирал силу. — Я смельчак.

— Хорошо, — мадам Чанг кивнула и выпрямилась. — Тогда прими мою мудрость: следи за своим языком и будь экономней в словах, чтобы не искушать богов неудач и не жить, сожалея об этом!

Молодой Фонг поклонился.

— Я внимательно слушаю ваш мудрый совет, старшая Сестра, — негромко ответил он.

Она еще раз изучающе посмотрела на него какое-то мгновение, на лицо легла тень раздумья. Потом женщина приняла решение.

— Ты отправишься в Атланту, — заговорила она. — Там ты познакомишься с высокоуважаемым и важным человеком. В его власти дать нам то, что нам жизненно необходимо.

Сонни смотрел на нее во все глаза.

— Кто этот человек?

— Он иммигрант из Китая. Исследователь. Его зовут доктор Во Шен.

Наступил сочельник.

Скорее по привычке, чем повинуясь сознательному решению, вся семья собралась в гостиной.

Внешне все было спокойно. Все сверкало. Горели огни на рождественской елке. Попыхивало полено, сжигаемое в Сочельник вечером. Ветки остролиста и пахучей ели украшали камин и лестницу в центральном холле. Омела увивала двери, и в музыкальном центре Бинг Кросби чередовался с Лучано Паваротти. Венеция экстренно позвонила в несколько крупных универмагов, не забыв про «Бергдорф Гудмен», и в результате накануне им доставили целую кучу красиво упакованных экстравагантных подарков.

По всем внешним признакам — счастливое Рождество.

Если не считать…

Если не считать мрачно давящего на всех отсутствия Фредди. Первое Рождество без него, наступившее сразу же после его похорон, превратило их в особенно болезненное событие.

Ничего удивительного в том, что Дороти-Энн выглядела мрачной и молчала, дети вели себя непривычно тихо, а вязальные спицы няни Флорри яростно летали, словно она боялась происков дьявола.

Венеция не находила себе места оттого, что ей приходилось выжидать. После звонка Дерека прошло уже четыре дня, и ей следовало начать обсуждение вопроса о возвращении Дороти-Энн на работу.

Паваротти взял последнюю ноту, и проигрыватель компактных дисков смолк. Венеция встала и собралась поставить что-нибудь другое, когда все они услышали странный звук. Невозможно ошибиться! Снаружи донесся приближающийся стук копыт.

— Санта! — воскликнул Зак.

Издав торжествующий вопль, он рванулся к ближайшему окну, вскарабкался на диван и прижался носом к стеклу. Потом мальчишка обернулся. Его широко раскрытые от удивления глаза сияли.

— Это он! — в экстазе заголосил Зак. — Это Санта! Видите? Он пришел! Пришел!

Дороти-Энн выглядела сбитой с толку, словно она не расслышала как следует. Фред и Лиз обменялись скептическими взглядами. Няня Флорри отложила в сторону вязанье. А Венеция, поднявшаяся на ноги раньше всех, направилась к другому окну, отгородилась от комнаты, прижав обе ладони к стеклу, и стала вглядываться в темноту. Ее дыхание затуманило стекло, но она успела увидеть нечто совершенно удивительное.

— Вот это да! — негромко воскликнула она.

Потом повернулась в комнату и поймала вопросительный взгляд Дороти-Энн.

— Что там такое? — спросила молодая вдова.

Венеция засмеялась.

— Ты мне не поверишь, дорогая, но если мои глаза меня не обманывают, Зак прав. Это на самом деле мистер Санта Клаус.

— Ага, как же! — раздался полный сарказма голос Лиз. — Ну а я тогда пасхальный кролик!

— Что ж, детка, вероятно, так оно и есть, — сказала Венеция. — Лучше выгляни на улицу.

Любопытство взяло верх. Они все встали и подошли к окнам. Даже Дороти-Энн не смогла удержаться.

Никакой ошибки. В свете двух фонарей у подъезда, они явственно увидели, как Санта Клаус выпрыгнул из своего экипажа, вытащил огромный мешок и взвалил его на спину.

Дороти-Энн пребывала в замешательстве. Выходит, у него не сани, а фермерская телега, и не северные олени, а лошади, у которых за уздечку засунуты ветки. Так что, кто бы ни надел этот ватный костюм Санты, это не настоящий Санта Клаус.

Ну и что? Главное — неожиданный сюрприз.

— Венеция! — сказала Дороти-Энн с глубоким отчаянием. — Что же нам с тобой делать?

— Со мной! — Венеция покачала головой. — He-а, малышка. Даже и не пытайся повесить это на меня. — Она снова выглянула наружу. — Как ты думаешь, кто, ради всего святого, это может быть? Точно не Дерек. Он слишком правильный.

— Это Санта, — воскликнул Зак, — вот кто! — Спрыгнув с дивана он стрелой пролетел через комнату и выбежал в главный холл.

Остальные видели в окно, как сверкающий параллелограмм света распростерся от входной двери, осветил крыльцо и пролился по ступенькам. Все засмеялись, когда Санта быстро поправил бороду и придал лицу веселое выражение.

— Ну? — произнесла Венеция. — Не знаю, как вы трое, а я сгораю от нетерпения выяснить, кто же скрывается под этой фальшивой бородой!

С этими словами негритянка прошла через гостиную к входной двери, а Дороти-Энн, Фред и Лиз поплелись за ней следом.

— Хо, хо, хо! — прозвучал нарочито басовитый, густой, жизнерадостный голос. — Счастливого Рождества! Счастливого Нового года!

Венеция подозрительно сощурилась.

Санта Клаус был ростом в шесть футов и два дюйма, не считая каблуков, пушистого парика и свисающей красной шапки. У него был потрясающий загар, глаза цвета лазурита, пронзительные, не мигающие, и крепкое гибкое тело, которое невозможно скрыть ватным красным одеянием и искусственным мехом.

Для любой наблюдательной женщины, а когда дело касалось мужчин Венеция Флуд была самой наблюдательной, этот наряд Санты с толстым животом и веселая несексуальность одновременно создавали впечатление мягкости и уюта, как от плюшевого мишки, и внушали чувство безопасности. Тогда как молодое, гладкое лицо за ватными кудрями бороды в совокупности с потрясающим телом, которое она чувствовала под этим одеянием, превращало его в очень сексуального Санта Клауса.

Санта опустил свой мешок, встал на колено перед Заком и ущипнул его за щеку:

— Хо, хо, хо! А хорошо ли ты себя вел, мальчик, в этом году?

У малыша моментально отнялся язык, и Венеция, стоящая тут же сложив руки на груди, вдруг начала смеяться:

— Вот это да, черт меня побери! — с удивлением протянула она.

Санта пригрозил ей пальцем:

— Нельзя так говорить, когда рядом дети, — сделал он выговор негритянке, делая вид, что хмурится. — Ты очень, очень непослушная девочка! Правда, правда.

На это Венеция расхохоталась еще громче.

Дороти-Энн подергала ее за рукав.

— Кто это? — прошипела она.

— А ты как думаешь? Детка, я повидала много странного на своем веку, но это выходит за все рамки!

Дороти-Энн была изумлена. Шок, горе, депрессия, потеря, тревога, боль, страх — за последнее время все это стало основой ее чувств, ежедневным зерном для мельницы отчаяния. Но приятные сюрпризы? Счастье? Веселье? Радость? В кладовой ее эмоций больше не осталось места для таких фривольных роскошеств.

Санта резко наклонился к ней.

— Хо, хо, хо! — он хитро смотрел на нее. — Скажи-ка мне, малышка, ты была послушной девочкой или проказничала?

Изумленная Дороти-Энн вздрогнула, как ребенок, впервые встретившийся с клоуном из цирка, отпрянула и приготовилась убежать.

Венеция схватила ее за запястье.

— Детка, неужели ты так поступишь? — шепнула она. — Господи, как подумаю, из какой дали он приехал…

— Прямиком с Северного полюса! — весело подмигнув, вмешался Санта Клаус. — Хо, хо, хо!

Он потер руки и подул на них, словно согревая.