И теперь ему оставалось только ждать. Лежать спокойненько, пока не удастся убрать обоих — и мамашу, и сыночка — бам, бам! и все.
Кристос чувствовал себя как никогда готовым… И радовался, что много часов рассматривал фотографии, принесенные Глорией. Ее муж и свекровь. Кристос запомнил, как они выглядят.
Но черт побери все это дерьмо.
Кто бы мог подумать? Чем больше прибывало народа, одетого совершенно одинаково, тем труднее было отличить одного от другого. Кристосу удалось узнать старшую миссис Уинслоу только потому, что она приехала раньше других, изображая инспектора. Да и ее платье Золушки отлично сыграло ему на руку. Все эти кружевные оборки позволяли легко находить эту даму в толпе.
Но вот мужа, Ханта Уинслоу, вычислить оказалось труднее. Особенно теперь, когда люди толпились здесь, и все мужчины напоминали пингвинов. Похожи друг на друга, как монашки в старые добрые времена, когда им еще приходилось носить апостольники и вуали.
К счастью, Глория предвидела, что возникнет такая проблема. В определенный момент она пройдет перед толпой под руку с мужем. Как и планировалось, она понесет в руке бокал — шампанское или водка, или вода — и «случайно» опрокинет его на себя. Потом начнется большое представление — вытирание пятен с ее платья. Это послужит сигналом, что мужчина рядом — ее муж.
Глория заранее показала Кристосу в журнале мод платье, которое она наденет. Наряд до колен, оранжевые, желтые и зеленые полоски, словно она какая-нибудь чертова птица.
Рассматривая модель, Кристос заметил:
— Если бы ты надела его в постель, мне бы показалось, что я трахаю курицу.
А Глория тогда ответила:
— Это от Ива Сен-Лорана, — произнеся имя и фамилию в нос, на французский манер.
Кристос оттянул назад рукав костюма и нажал кнопку на часах. Ярко вспыхнули зеленые цифры — 8:27.
Он решил, что пора еще разок взглянуть, что происходит…
Кристос взял карабин и, прищурившись, посмотрел в прицел.
Оживленные люди, стоящие в отдалении, вдруг оказались совсем радом. И Кристос почувствовал себя уязвимым. Ему стало неуютно. Как будто он очутился лицом к лицу с толпой и до него можно дотронуться рукой.
Пытаясь убить время, парень водил ружьем справа налево, медленно рассматривая толпу. Потом увеличил резкость и приблизился еще на пару ярдов.
Мать вашу!
Он увидел Глорию в ее птичьем наряде. То самое платье, что она показывала ему в журнале. Идет вдоль толпы, бокал в руке. Слева от нее высокий, красивый парень.
Ладно, именно так они и договаривались. Да только вот за ними семенит старая вешалка в платье Золушки. Этого они не планировали.
Мать вашу так и разэтак!
Кристос заскрежетал зубами. Глория не должна была выставлять их обоих напоказ. Только мужа…
Он наблюдал, а Глория сделала вид, что споткнулась. Бокал вылетел из ее руки. Потом она снова обрела равновесие и с неподдельным изумлением уставилась на себя. Женщина начала быстро стирать что-то с платья, вокруг засуетились другие дамы.
Кристос явно попал в затруднительное положение и не знал, как вести себя дальше.
«Неужели произошло что-то, чего я не знаю? — гадал он. — И поэтому Глория отступила от сценария? Может, старая карга решила удрать пораньше?»
Может поэтому Глория притащила ее с собой. Потому что только сейчас он сможет убрать их обоих, мать и сына. Да, это вполне вероятно…
Его палец нащупал гладкий, изогнутый спусковой крючок.
Но как же он должен был догадаться об этом? Господь всемогущий. Этого они не планировали.
Должен ли он выстрелить сейчас или что?
«Давай, Гло, — мысленно приказал сообщнице Кристос. — Давай. Дай мне какой-нибудь…
«…Сигнал, — подумала Глория. — Вот что я должна сделать. Дать понять Кристосу, что все должно случиться именно сейчас».
Слишком поздно она сообразила о том, что им следовало отработать несколько сигналов. Они об этом говорили, но решили, что чем проще, тем лучше. Пусть все будет просто.
Вот оно препятствие. Жизнь никогда не бывает простой.
Согласно плану, все должно было происходить следующим образом. Как только приглашенные на ужин рассядутся по своим местам, но еду еще не подадут, Алтея возьмет микрофон и поблагодарит присутствующих за то, что они помогли собрать полтора миллиона долларов на благое дело, и ля-ля-ля, ля-ля-ля. Потом она предоставит слово Ханту. Тот поднимется на помост. Они немного добродушно пошутят, мама и сын разыграют несколько светских шуточек, а между делом привлекут внимание к ключевым фигурам, которые помогли состояться этому вечеру.
Таков был план.
К несчастью, из-за Ханта все в последнюю минуту пошло наперекосяк.
Это ему пришла в голову блестящая идея — черт бы его побрал! — чтобы вместо него Алтея пригласила на подиум губернатора Рэндла. Таким образом, его мать и ее будущий супруг получат возможность объявить о предстоящей свадьбе. Суть изменений состояла в том, что Алтея и Хант не будут стоять рядом на сцене. Не будут стоять рядом на линии огня.
Вынужденная быстро импровизировать, Глория отозвала Ханта и Алтею в сторону, под предлогом того, что ей нужно сказать им кое-что очень важное… наедине. Не могли бы они немного пройтись и выслушать ее?
Теперь они оказались здесь, и Алтея говорила:
— Право же, Глория, с твоим платьем все в порядке. Я не вижу ни единой капли. Может быть, ты все-таки скажешь нам то, что хотела?
А Глория старалась подавить нахлынувшую на нее панику. «Я должна была бы передать сообщение Кристосу, — отчаянно думала она. — А что если он не смотрит? Что если его глаза глядят в другую сторону? Что тогда?»
Несмотря на сияние огней, массу народа, шум голосов, перекрывающих музыку, нанятых официантов, носившихся со своими подносами, у Глории вдруг возникло невероятно странное ощущение. Как будто она, Хант и Алтея оказались в другом измерении. И их не видит никто, кроме Кристоса. И рядом с ними больше нет ни души… Поэтому она и не заметила представителей службы безопасности, двух полицейских в черных галстуках, направлявшихся к ним.
Повернувшись в ту сторону, где прятался Кристос, она приложила ладонь к груди на уровне сердца и сложила пальцы пистолетиком. Глория молилась, чтобы он понял ее правильно. И думала: «Давай же, давай! Почему же ты не…»
«…Стреляешь?» Точно, именно это она и пытается ему сказать. Теперь Кристос в этом не сомневался.
Секундочку, детка…
Сосредоточившись на том, чтобы поймать в прицел мужа, он быстро перевел окуляр на мать, потом снова на мужа. Двухсекундная дрожь, поле зрения ограничено оптическим прицелом, и Кристос тоже не заметил подходивших к ним полицейских.
«Спокойно, — приказал себе Кристос, — спокойно…»
И поймав мужа в перекрестье прицела, он плавно дважды нажал на курок.
«Ремингтон» дважды выстрелил, выплевывая отработанные гильзы и поджигая кустарник, приклад тяжело ударил его в плечо.
Обе пули достигли цели. Первая толкнула мужа назад, заставив покачнуться, раскинув руки, а вторая развернула его на месте. Ноги у него подкосились, и с широко раскрытыми от изумления глазами Хант Уинслоу рухнул на землю, как гротескная кукла.
Отлично! Один готов, вторая на очереди…
Кристос перевел прицел туда, где стояла мать, но она сдвинулась с места, черт бы ее побрал!
Где же она?… Где?
И тут на него неожиданно обрушился ад.
58
Дороти-Энн, Лиз и Фред скакали легким галопом по направлению к Мидоулэйк-фарм. Закат казался нарисованным. Воздух явно посвежел, и молодые лошади, подаренные им Фредди к Рождеству, поблескивали от пота, а из их ноздрей вырывались клубочки пара.
Дороти-Энн натянула поводья и оглянулась через плечо. Саймон Райли, старший конюх, следовал за ними степенной рысью. Он ехал верхом на Дэдди Герл, а Зак сидел впереди него. Лицо малыша полыхало румянцем возбуждения. Он, разумеется, изо всех сил пытался подстегнуть лошадь, бил ее пятками, подпрыгивал и кричал:
