— Если судить по количеству документов, — заметила Дороти-Энн, — я полагаю, что это контракты на продажу «ФЛЭШ». — Она нажала кнопку внутренней связи у себя на столе. — Сесилия!

— Слушаю, босс.

— Я хочу, чтобы меня пока не беспокоили без особой необходимости. О.С.С.К.М. Договорились?

О.С.С.К.М. было их сокращением для Обходитесь Своим Собственным Компетентным Мнением.

— Будет сделано, босс. Только члены семьи и один очень близкий друг.

— Сесилия?

— Да, босс?

— Вы просто умница.

Прошел час, а Дороти-Энн проставила свои инициалы на третьей копии только половины документов, но у нее уже мутилось в голове. Она отложила ручку, сделала гимнастику для онемевших пальцев, на мгновение закрыла глаза и нежно помассировала веки.

Прошло еще полтора часа. Они только что закончили с последней копией, и Арни складывал бумаги, когда зажужжал сигнал вызова.

— Босс? — зазвучал голос Сесилии. — Прошу прощения, что прерываю вас, но я полагаю что это не подпадает под О.С.С.К.М.

Дороти-Энн на мгновение охватила паника.

— Что-то с детьми или проделки урагана?

— Ни то, ни другое.

У Дороти-Энн отлегло от сердца. Слава тебе Господи.

— И тем не менее, мне кажется, что это относится к категории близких друзей, — сказала секретарша.

— Что это?

— Сейчас увидите.

Сесилия отключилась, и когда открылась дверь кабинета, Дороти-Энн подняла глаза.

— Господь всемогущий! Да что же это такое?

Арни тоже повернулся, чтобы посмотреть.

— Судя по всему, кто-то прислал вам весь ботанический сад из Бронкса, — сухо заметил он.

Через порог двигалась самая большая цветочная композиция, какую им только приходилось видеть. Выглядела она крайне неустойчиво, видимо из-за собственного веса. Из-под нее виднелись только ноги Сесилии. Все остальное скрывал гигантский букет.

— Я не знал, что сегодня у вас день рождения, — сказал Арни.

— Сегодня не мой день рождения.

Следом за Сесилией в офис вошла Венеция. Она несла круглую коробку из клена, перевязанную красной лентой.

— Я только что вошла, детка, — пропела она. — Мне просто пришлось идти за цветами!

Венеция направила Сесилию к одному из изящных резных круглых столиков, откуда негритянка быстрым движением убрала стоявший там глиняный горшок с гортензией и приготовила для цветочного монстра побольше места, отодвинув стопку книг и фотографии в серебряных рамках.

Сесилия, хрюкнув, поставила свою ношу, доковыляла до ближайшего кресла и с облегчением рухнула в него.

— Мне следовало вызвать носильщика, — выдохнула она. — Я не думала, что он окажется таким тяжелым.

Дороти-Энн отодвинула в сторону свое «эргономичное кресло повелителя вселенной», встала, подошла к столику, медленно обошла его кругом, изучая со всех сторон цветочную композицию королевских размеров.

Отрицать невозможно. Перед ней стоял самый роскошный, пышный и завораживающе красивый букет. Такого она еще никогда не получала. Плотные ветки кремовых орхидей сочетались с пионами самого нежного розового оттенка размером со столовую тарелку. Гроздья белоснежных лилий соседствовали с оранжевыми головками маков, а краснощекие старомодные розы с пестрыми тюльпанами, как будто только что сорванными с грядки в Голландии, и с нежными ирисами телесного цвета, подобных которым она никогда не видела. Все в тяжелой хрустальной вазе и обернуто в прозрачный целлофан.

— Ничего себе! — воскликнула Дороти-Энн.

— Подруга, — подала голос Венеция, — ты хоть представляешь, сколько это может стоить? Когда я это увидела, я спросила себя: «Кто эта счастливица, заполучившая арабского шейха?» Что ж, мне следовало догадаться.

Дороти-Энн начала разворачивать скрепленный целлофан.

— Ах да, Сесилия сказала, что эта коробка прилагалась к букету. — Венеция поставила круглую коробку с красной ленточкой на столик.

— А где карточка? — поинтересовалась Дороти-Энн у своей секретарши. — Я ее не нахожу.

— Я тоже ее не обнаружила, — ответила та. — Ни в цветах, ни на коробке.

— Может быть, она в коробке? — с надеждой предположила Венеция.

Дороти-Энн взяла подарок.

— О, как красиво! Это одна из тех коробок, что шейкеры[37] делают в Беркшире, — заметила она, поворачивая коробку и начиная развязывать бант.

— Поторопись, детка, — нетерпеливо сказала Венеция. — Я просто умираю от желания увидеть, что там внутри. Да. Это не могут быть драгоценности. Коробка слишком тяжелая, да и не в таких, обычно, преподносят произведения Булгари или Ван Клифа или…

— Как странно, — пробормотала Дороти-Энн. Уголки ее губ едва заметно опустились.

— Что такое, солнышко?

— Да лента! Это и не лента совсем, а красный шелковый галстук!

— Галстук?! Ох, детка! — негритянка расхохоталась. — Ничего себе! Выглядит так, как будто ты-знаешь-кто посылает тебе не-слишком-величественное послание.

— Венеция! — Дороти-Энн сурово округлила глаза. — Прекрати, пожалуйста! — Она уже развязала галстук и открыла крышку коробки. — Посмотрите! — Хозяйка кабинета продемонстрировала коробку всем присутствующим. В ней оказалось печенье. Маленькое, круглое золотисто-коричневое. В центре каждого красовалась вишенка.

— Печенье? — фыркнула Венеция. — Должна заметить, что я крайне разочарована. Да. Что это за мужчина, если он посылает женщине печенье? Правда! Ведь это калории. Вот что это такое.

Дороти-Энн засмеялась.

— Да ладно тебе. Давай, возьми штучку.

Негритянка нагнулась над коробкой.

— Выглядит очень соблазнительно. — Ее тонкие ноздри раздулись. — И должна признать, что запах просто восхитительный, — добавила она. — Но покачала головой. — У меня очень строгая диета.

— Ну и оставайся со своей диетой, — Дороти-Энн предложила печенье Сесилии. — Возьмите штучку.

— Что ж, — Сесилия на минуту замялась. — Я тоже на диете, но она совсем не такая строгая. Почему бы и нет? Одно мне никак не повредит. Верно?

Ее рука нырнула в коробку, выудила печенье, и секретарша сразу же откусила кусочек.

— Ммм! Очень вкусно!

— Арни? — Дороти-Энн повернулась к адвокату.

Тот потянулся и взял пару штук.

В эту секунду зазвонил личный телефон Дороти-Энн. Она сунула коробку в руки Арни, торопливо подошла к столу и сняла трубку после четвертого звонка.

— Алло? — задыхаясь, ответила она.

— Я тебе помешал? — спросил знакомый голос.

— Хант! — в голосе Дороти-Энн звучало подлинное удовольствие. — Цветы и печенье только что принесли. Должна заметить, что на этот раз ты превзошел самого себя. Я никогда не видела столько цветов!

— Цветы? Печенье? О чем ты говоришь? — спокойно поинтересовался Уинслоу.

Дороти-Энн нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не посылал тебе ни цветов, ни печенья. Но ты так об этом говоришь, что мне жаль, что я этого не сделал…

— Да… Но если не ты, то кто же?..

Дороти-Энн хмуро рассматривала внушительных размеров букет. Сесилия уже доела печенье и стряхивала крошки с юбки. Арни стоял посреди кабинета, в одной руке коробка, а другой он пытался разделить два печенья, чтобы съесть их по очереди. И высокая фигура Венеции, почти такого же роста, что и цветы. Она снимала остатки целлофана с аранжировки. Все трое создавали настоящую живую картину благополучия.

— Мне не хотелось тебя тревожить, но я звоню, чтобы узнать, слушала ли ты новости, — продолжал Хант.

— Ах, да, ураган, — со скучной обреченностью вспомнила Дороти-Энн. — Я сыта этим ураганом по горло.

— Я говорю не об урагане.

— Тогда о каких же новостях ты толкуешь?

— Я получаю главные нью-йоркские газеты. Разумеется, на день позже, и мне не всегда удается их читать. Но я все же стараюсь быть в курсе событий…

— Да? И что?

— Я как раз взял стопку, чтобы выбросить. Ты же знаешь, как газеты накапливаются. И кое-что мне бросилось в глаза на первой полосе «Нью-Йорк пост». Это был субботний выпуск.