— И о чём?

— Не помню, — с удивлением для самого себя признался Стэнли, — но голос помню хорошо. Неподражаемая интонация.

— Голос, значит… — Полковнику стало смутно казаться, что подобную историю о безволии и очаровании он уже где-то слышал. — А в глаза ты ей не пытался смотреть?

— Нет, что вы. Мисс Фарр бы меня неправильно поняла. Я дождался, когда её занятия с Баджем окончатся, и последовал за ней. Мисс Фарр прошла в египетский зал и долго рассматривала там один экспонат.

— Какой?

— Мумию. Она долго сидела напротив неё, даже не двигалась и как бы в полудреме с полуприкрытыми глазами смотрела на неё. А потом, будто опомнилась и покинула музей. И я тут же побежал к вам.

Полковник задумался, что же ему предпринять дальше. То, что Стэнли вмиг смог распознать в сестре S.S.D.D. актрису Флоренс Фарр, было большой удачей. Узнать адрес, где она проживает и в какие дни играет в театре, для полковника не составило бы труда, но как подобраться к ней ближе и узнать что-то новое про Орден Золотой Зари, полковник придумать пока не мог.

От стратегического планирования его отвлёк Хьюит Стэнли.

— Эти дни, пока я ждал мисс Фарр в читальном зале, то между делом пересмотрел немало книг о Древнем Египте. У меня из головы всё не выходит Сфинкс.

— Сфинкс? — переспросил полковник.

— Да. В том переписанном магическом дневнике, что показал мне сэр Джеймс, Меритсегер, а это наверняка она, снова просит его вернуть.

— Вообще-то она просила Йейтса вернуть ей какого-то стража храма из-под песков.

— Так это и есть Сфинкс, — пояснил Стэнли. — Древние египтяне изображали его на воротах храмов как оберег, или устанавливали его статую у входа и нарекали стражем храма.

— Значит, Сфинкс — страж?

— Да, именно так его почитали.

— И какой же храм стережет Сфинкс в Гизе?

— Этого я не знаю. На плато ничего похожего нет. А вот под плато…

— Что значит «под»?

— Ну как же? — тоном всезнающего египтолога произнёс Стэнли, — ещё знаменитый Огюст Мариетт считал, что статуя Сфинкса стоит на гробнице фараона Армаиса, и планировал до этой могилы добраться. Может быть, где-то там под землей есть и храм.

— Но ведь чтобы проникнуть туда, нужно раскопать статую Сфинкса? Основание сейчас под песком, ведь так?

— Да, — признал Стэнли. — Это нелегкая работа, но над ней уже давно подумывают. Мариетт тоже собирался начать раскопки, но не успел, умер.

— Когда?

— В 1881-ом. Ему было 60 лет.

Ответ заставил полковника призадуматься.

— А может, он не просто умер, — наконец произнёс он. — Может быть, 14 лет назад ему тоже сказали: «Верни лапы».

— Мариетту? — дрогнувшим голосом переспросил Стэнли.

— А когда дело не выгорело, — продолжал рассуждать полковник, — через четыре года Меритсегер попросила о том же самом Сандерса. И теперь, поняв, что от египтологов толку не добиться, она почему-то переключила свое внимание на оккультиста Йейтса. А может и не только на него. Если у Ордена Золотой Зари и вправду есть тайные вожди, и они диктуют оккультистам, что тем делать, есть смысл внимательней присмотреться к орденцам.

— Вы думаете, ими обманом управляют белые… кровопийцы.

— Всё может быть. Недавно в городских подземельях появилась как минимум одна пришлая белая индианка.

— Откуда вы знаете?

— В под-Лондоне у меня свои источники, и если повезет, ты с ними никогда не встретишься.

— Мадам Семпрония тоже появилась в городе на днях, — напомнил Стэнли. — Может и это не случайно?

— Семпрония и белые? — усмехнулся полковник. — Ты же сам её видел. Думаешь, походам в театр и оперу дама вроде неё предпочтет лазать по пещерам и канализации?

— Одно другому не мешает, — настаивал Хьюит Стэнли. — Может она в сговоре с белыми и стала их глазами и ушами на поверхности, а в Общество явилась просить содействия только для отвода глаз.

Полковник покачал головой:

— Ты ещё молод, и не знаешь всей специфики отношений обычных кровопийц с белыми. Вечноживущие вроде меня и Семпронии не любят их. А они не любят нас.

— Почему? — с нескрываемым интересом вопросил Хьюит.

— Мы живем под солнцем, они — во мраке.

— И всё?

Казалось, Стэнли разочаровало столь куцее объяснение, но полковник и не думал развивать тему, лишь мрачно пояснил:

— Для обитателей тьмы этого достаточно. Некоторые из них любят увлекать несогласных собратьев на свою сторону.

— Как это?

— Ловят под руки и утаскивают в самые глубокие пещеры и держат там много лет, пока у заложника не начнут седеть волосы, выцветать глаза и белеть кожа. И тогда он уже не заложник, а ещё один белый кровопийца.

Стэнли внимательно выслушал откровения о нравах вечноживущих из первых уст и заключил:

— Больше похоже на страшные истории на ночь. Люди придумывают для себя сказки о злых кровопийцах, а сами… кровопийцы, — ему было крайне неловко произносить это слово при полковнике, но подобрать другое у него не получилось, — а кровопийцы сочиняют жуткие истории друг о друге.

— Скажи это Семпронии, — усмехнулся полковник. — Я слышал, как один её пылкий поклонник из преисподней решил поселить Семпронию подле себя. С тех пор она за милю обходит даже туристические пещеры.

Стэнли воодушевленно помахал в воздухе указательным пальцем, будто уловил в словах полковника нечто важное, и произнёс:

— Я думал о Семпронии эти дни…

— Я не удивлен.

— Но, не о ней самой, а об её броши, в виде сирены.

— Броши? — удивился полковник. — А что с ней не так?

— Вы сказали, что сирены не только символ гетер, но и кровопийц. С этого места я и начал рассуждать о природе этих существ. В мифах сирены жили где-то около острова Сицилия и привлекали своим пением моряков, а те бросались на зов в море и плыли к берегу, где сирены раздирали их на части и выпивали всю кровь. Число сирен называлось разное, но не меньше двух и не больше семи. Как думаете, если один моряк попадет в руки семи изголодавшимся кровопийцам, ведь у него не будет шанса выжить?

— Посчитай сам, — предложил полковник. — Как минимум полпинты на каждую жаждущую гарпию. В итоге больше трех пинт из десяти. И при меньшей кровопотере погибают.

— Значит, — воодушевился Хьюит, — в моей гипотезе, что мифические сирены это завуалированные кровопийцы, есть смысл. Тем более, в поздних мифах люди стали называть сирен спутницами Персефоны. А ведь она была повелительницей подземного царства Аида. Понимаете, древние греки чуть ли не открытым текстом писали, что под землей живут кровопийцы!

— Насколько мне помнится, — не скрывая скепсиса, произнёс полковник, — Аид — это обитель мертвых душ, а не кровопийц.

— Это только на первый взгляд, — начал разубеждать его Хьюит. — Царство Аида лежит глубоко под землей, туда не попадает луч солнца, там текут ледяные реки, а спуститься в Аид можно только через пещеры и бездонные пропасти. В мифах это, прежде всего, пристанище различных бессмертных богов и чудовищ.

— То есть, по-твоему, — напряжено произнёс полковник, — Персефона, Харон и Геката — это белые кровопийцы, а трехголовый Цербер — тамошнее зверьё?

— Почему нет? — произнёс Хьюит. — Людям, конечно, свойственно преувеличивать, особенно то, чего они в глаза не видели. Но если вдуматься в миф о похищении Персефоны, когда Аид увёл её в подземное царство, можно представить, что речь идёт об инициации в бессмертные кровопийцы.

— Не хочу тебя разочаровывать, но белые уводят смертных в подземелья чаще из кровопийских побуждений.

Но Хьюит Стэнли и не думал разочаровываться в собственной теории, и продолжил излагать её полковнику:

— Именно поэтому царство Аида и ассоциируется с обителью мертвых. Но в подземном мире, насколько нам в Обществе известно, происходит и перерождение смертных в вечноживущих. Представим, что Аид — это кровопийца, а Персефона — смертная прекрасная дева. Аид прельстился её красотой, и пожелал сохранить молодость Персефоны в веках, потому и похитил от матери Деметры и увел в своё царство мертвых. А как ещё назвать место, откуда ни один из смертных не вернулся? Безутешная Деметра не хотела верить в смерть дочери и искала её, где только можно, пока не узнала правду и не потребовала от богов вернуть Персефону. И Аид исполнил просьбу Деметры, но, согласно мифам, отпускал теперь уже свою супругу Персефону наверх только на полгода, остальные же полгода, она проводила с ним. И ведь залогом её возвращения была кровь!