Прогнозы, предрекающие дальнейшее повышение цен на сырьевые товары, породили целую индустрию, которая предлагает всевозможные инвестиционные продукты, например биржевые инвестиционные фонды, и сегодня даже непрофессионал может торговать сырьем, словно акциями. И эта тенденция, получившая название «расчет финансовых результатов от торговли сырьем», набирает обороты поистине головокружительными темпами. Общая сумма средств, вложенных в фонды инвестирования в сырьевые рынки, за последние пять лет выросла более чем в два раза; по состоянию на 2011 год она составила более 400 миллиардов долларов. По данным базирующейся в США исследовательской компании Cornerstone Analytics, которая специализируется на энергетическом секторе, общий объем встречных продаж фьючерсов на энергоносители в 2008 году достиг более 1,2 миллиарда баррелей в день. Это в шестнадцать раз больше ежедневного общемирового потребления энергии, хотя всего десять лет назад разница была лишь троекратной. На сырьевых рынках господствуют спекулянты, и цены на некоторые виды сырья, в том числе серебро, кукурузу и хлопок, во много раз превышают затраты на их производство даже на самых неэффективных предприятиях (которые на обычном рынке работали бы себе в убыток). Как уже говорилось, после экономического спада стоимость сырьевых товаров обязательно повышается, но то, что происходило в последние годы, явно выходит за рамки этого правила. За двадцать три периода экономического возрождения, пережитых миром с 1900 года, цены на сырье росли быстрее, чем сейчас, лишь однажды, после рецессии 1914 года, и ни разу не увеличивались быстрее в сравнении с экономическим ростом. Таким образом, мы с вами являемся свидетелями самого сильного ценового бума на сырьевые товары за всю задокументированную историю мировой экономики.

Раздутые цены на сырье, в частности на нефть, несут в себе семена саморазрушения, ведь чем выше они поднимаются, тем больше шансов, что в определенный момент они начнут тормозить развитие экономики в целом. Можно сказать, цены на нефть превратились в своего рода процентную ставку нового типа: если центральные банки начинают настаивать на затоплении системы ликвидностью, они весьма эффективно ограничивают экономический рост. Именно этой точки мы достигли в середине 2011 года: стоимость нефти превысила 100 долларов за баррель, глобальные расходы дошли до уровня 8 процентов от ВВП – в этой точке цена традиционно начинает негативно сказываться на спросе.

Резкий рост цен на нефть всегда оказывал разрушительное влияние, но в последние годы этот негативный эффект многократно усиливался на удивление стадным поведением мировых рынков. Никогда еще стоимость нефти и курсы акций не менялись с такой абсолютной синхронностью. И дело не только в нефти. Дело в том, что в последнее время инвесторы одинаково относились ко всем рисковым активам, то есть к любым инвестициям с историей резких колебаний цен в прошлом: в медь, валюту, акции компаний из богатых сырьем стран, и даже в бросовые облигации. Когда инвесторы чувствуют себя излишне уверенно, они имеют обыкновение без разбора скупать любые активы, а как только их вера начинает ослабевать, они так же, одним махом, все сбрасывают.

Сегодня принято считать это новое стадное поведение одним из последствий глобализации. И действительно, согласно проведенным в этой области исследованиям, по мере того как страны снижают барьеры, препятствующие движению капиталов через границы, эти денежные потоки сглаживают различия между рынками всего мира. И тогда рынки начинают колебаться синхронно, а вслед за ними, из-за увеличения объемов торговли и усиления связей между капиталами, такая же тенденция возникает и в разных экономиках. Однако в последние годы синхронизация рынков достигла поистине экстраординарного уровня, что позволяет с полными основаниями предположить наличие мощных факторов помимо глобализации.

Решение этой загадки – дешевые деньги. Сегодня колебания ликвидности во многом определяют мировые тенденции, и аномально низкие процентные ставки последних лет, когда центральные банки всеми силами пытались поддержать бесконечный бум, привели к огромным потокам дешевых кредитов. А когда деньги легко доступны, инвесторы активно берут займы на приобретение материальных активов, что и привело к тому, что цены на нефть, медь и прочее сырье совершенно перестали зависеть от фактического спроса. В результате любые усилия стимулировать экономику очередными вливаниями дешевых денег просто не работают.

Центральные банки должны способствовать истинному экономическому росту, а не спекуляциям и запредельным взлетам цен на нефть. Огромные вложения денег в сырье приведут к поистине катастрофическим последствиям, и не только потому, что это ведет к чрезмерной спекуляции, но и потому, что вслед за ней резко усиливается неравенство в доходах и, соответственно, политическая напряженность в мире. От роста курса акций несравненно больше выигрывает 20 процентов богатейшего населения, которое, например, в США владеет 75 процентами всех ценных бумаг. При этом рост цен на нефть наносит непропорционально большой ущерб беднейшим 20 процентам населения, которые тратят на бензин в четыре раза бо2льшую долю своих доходов, чем богатейшие 20 процентов.

Любой социал-демократ, поддерживающий дешевые деньги как инструмент достижения социального равенства, должен переосмыслить свою позицию, ибо нынешняя волна ликвидности ведет главным образом к спекуляциям, от которых выигрывают только богатые, а обычные люди, делающие накопления, весьма эффективно облагаются дополнительными поборами (при процентной ставке ниже уровня инфляции вкладчики получают на свои деньги отрицательный реальный доход). Кроме того, политика дешевых денег имеет тенденцию способствовать явлению, которое исследовательская компания GaveKal Dragonomics весьма удачно окрестила «пузырем в наихудшем его проявлении». Суть его в том, что нулевые процентные ставки поощряют инвесторов активно вкладывать средства в активы, ценность которых определяется их дефицитностью (золото, вина, предметы коллекционирования, трофеи и награды), а не продуктивностью (технологии, станки и оборудование, суда). Когда этот «пузырь» лопается, инвестированный капитал просто «вылетает в трубу», и у людей остается не больше золота, бриллиантов или коллекционного вина, чем к началу этого процесса. «Пузырь» высоких технологий хотя бы помог объединить мир и оставил после себя целый ряд новых интернет-инструментов и услуг, которые с тех пор стали еще более полезными и ценными.

К факторам, приведшим к возникновению сырьевого «пузыря», следует отнести и неумолимый подъем Китая. Мощный поток ликвидности привел к тому, что Китай и сырьевые товары тесно переплелись в умах современных инвесторов. Однако же у нас нет ни малейших оснований полагать, что из-за стремительной экспансии Китая цена на такие товары, как, например, нефть, будет расти до бесконечности, ибо в конечном итоге она непременно достигнет точки, с которой начнется снижение темпов роста китайской производительности. Кроме того, в ажиотаже вокруг производственных доблестей Китая и его мощного спроса на нефть многие забывают об одном весьма важном моменте: смещение центра глобального промышленного производства в Китай, по сути, представляет собой игру с нулевым исходом. Цены на сырье должны отражать глобальный объем выпуска промышленной продукции и общемировой спрос на нефть, но фактически оба показателя не могут похвастаться заметным ростом. Даже несмотря на то что доля Китая в мировом производстве за последние два десятилетия резко увеличилась – с 4 до 17 процентов, – доля промышленного производства в мировой экономике за тот же период снизилась с 23 до 17 процентов, в основном за счет Европы, Японии и США. Нет ничего удивительного в том, что начиная с 2005 года спрос на медь в развитых странах уменьшался в среднем на 3 процента в год. За последние десять лет американские транснациональные корпорации сократили два миллиона рабочих мест и еще столько же перенесли за рубеж, но в основном это касалось сервисного сектора; рабочие же места в сфере обрабатывающей промышленности по большей части были просто аннулированы. Иными словами, Китай – большая и продолжающая расти рыба производственного сектора, плавающая в неуклонно мельчающем пруду, и это вовсе не означает ненасытного, бесконечного спроса на нефть на глобальном рынке.