Махатхир Мохаммед (на момент ухода с поста премьер-министра Малайзии в 2003 году один из мировых лидеров-долгожителей) в последнее время ведет блог. И он не раз жаловался в нем, что созданный им умеренный авторитарный режим начал проводить слишком жесткую политику в отношении блогеров, таких как он сам. В блоге к десятой годовщине трагедии 11 сентября Махатхир в очередной раз высказал идею, что Вашингтон сам организовал эту атаку, чтобы оправдать собственные нападения на мусульман. Правильнее всего было бы просто проигнорировать это заявление как бред обиженного пенсионера – если бы не тот факт, что взгляды Махатхира и сегодня во многом определяют экономику «тигра», лишившегося своих когтей во время кризиса 1997–1998 годов, да так до сих пор их и не отрастившего.

В самый разгар кризиса Махатхир бросил великим западным державам вызов, и какое-то время казалось, одержал над ними победу. Яростно критикуя вредное попустительство иностранных биржевых дельцов, инициировавших кризис, и суровую политику затягивания поясов МВФ, усугубившую ситуацию, Махатхир не знал себе равных. Он усилил валютное регулирование, чтобы не дать этим биржевым дельцам уйти от ответственности, и резко увеличил расходы, стараясь тем самым «перезапустить» экономику страны. На какое-то время эти меры сработали, и Махатхир стал для некоторых истинным героем, но теперь история вынесла свой вердикт.

После азиатского кризиса темпы роста Малайзии резко замедлились. В годовом исчислении этот показатель снизился почти вдвое, до 5 процентов и даже меньше, примерно до того же темпа, на котором остановились Таиланд и Филиппины. Однако одинаковый 5-процентный показатель был достигнут неравнозначными способами, и, стало быть, малайзийский рост более низкого качества, чем у его соседей. Во время пребывания в Куала-Лумпуре трудно отделаться от ощущения, что экономика страны растет за счет огромных бюджетных расходов и чистого везения – например, резкое повышение мировых цен на сырьевые товары очень способствовало увеличению экспорта резины и пальмового масла, – а вовсе не благодаря правильным решениям ее лидеров.

Щедрые расходы, на которые пошел Махатхир в борьбе с азиатским кризисом, не прекратились и сегодня. Если соседи Малайзии после кризиса изо всех сил трудились над тем, чтобы избавиться от пассивного баланса и кумовства, эта страна скатилась со стабильного профицита платежного баланса к ежегодному дефициту. Подогреваемые доходами от роста мировых цен на сырье, государственные расходы на текущий момент составляют 28 процентов от ВВП (в 1998 году они составляли 20 процентов), и это один из самых высоких уровней в Восточной Азии. Малайзийская экономика выглядит все более прогосударственной, вялой и неконкурентоспособной. Сегодня Малайзия – единственная азиатская страна, в которой доля государственного долга от ВВП за прошлое десятилетие выросла с 20 до 50 процентов. Ее огромные и молодые трудовые ресурсы – 60 процентов малазийского населения младше двадцати пяти лет – могли бы стать мощным конкурентным преимуществом, но поскольку очень многие люди не работают или нетрудоспособны, Малайзия вынуждена импортировать рабочую силу.

Все последнее время Малайзия упорно соскальзывала вниз. Вместо того чтобы попытаться стать конкурентоспособной в более передовых областях, страна попадала во все бо2льшую зависимость от экспорта пальмового масла и плантаций каучуковых деревьев, которые были основой ее экономики еще в XVIII веке. Доля Малайзии в мировом экспорте сырья неуклонно растет, а доля в мировом экспорте промышленных товаров за прошлое десятилетие сократилась на целых 26 процентов. Двадцать лет назад основной статьей малазийского экспорта считалась бытовая электроника, которую собирали из компонентов, произведенных другими азиатскими странами под именами крупных мировых брендов; эта отрасль и сегодня представляет собой ядро утлой малайзийской промышленности. За последние десять лет прирост объемов торговли промышленными товарами в стране резко сократился, в то время как в Китае, Корее, Тайване и Сингапуре наблюдается быстрый рост этого показателя.

Больше всего из всех своих конкурентов Малайзия одержима борьбой с крошечным Сингапуром. Это соперничество уходит корнями в постколониальный период, когда англичане слишком долго не могли решить, как провести границу в регионе, населенном малайским национальным большинством и крупным китайским меньшинством. На некоторое время китайский анклав Сингапура объединился с Малайзией в федерацию, но этот союз очень скоро развалился из-за этнических проблем. И главную роль в этом сыграл Махатхир, обвинивший китайскую бизнес-элиту в дальнейшем обнищании бедных малайцев. Казалось, город-государство Сингапур с его скудными природными ресурсами ждет весьма незавидная судьба. Однако под мудрым руководством Ли Куана Ю он стал примером поистине потрясающего экономического успеха и региональным финансовым центром. Начиная с 1965 года доход на душу населения в стране вырос в 71 раз, до 37 тысяч долларов, в то время как в Малайзии этот показатель увеличился в 20 раз, до 7 тысяч долларов. Когда в 2011 году Сингапур обошел Малайзию по общим размерам экономики, это вызвало в Куала-Лумпуре сильнейшую обиду: Махатхир тут же заявил, что Сингапур добился таких успехов, сосредоточившись исключительно на экономическом росте и совершенно забыв о «справедливом распределении богатства между народами, как это делаем мы в Малайзии».

Но проблемы Малайзии не ограничиваются расовыми трениями и давним соперничеством. Каждое государство Юго-Восточной Азии в тот или иной момент своей постколониальной истории пережило период протестов против китайского бизнес-класса, но только Малайзия упорно поддерживает этот огонь, преподнося данную проблему как важнейший вопрос государственной политики. Еще до того как в 1981 году к власти пришел Махатхир, в стране была разработана программа позитивной дискриминации по предоставлению этнической группе бумипутра – это коренное население Малайзии, включающее малайцев, – большей доли участия в компаниях. Махатхир же превратил эту программу в проникшую во все сферы и аспекты жизни систему расовых квот и субсидий, охватывающую все, от школ до государственных постов. Сегодня 60-процентное малайское большинство считает, что до сих пор не получает справедливой доли экономического пирога, а 30-процентное китайское национальное меньшинство, пытаясь конкурировать с малайцами-магнатами, пользующимися безраздельным покровительством властей, чувствует себя все в такой же изоляции. А если в стране живут сплошь обиженные на судьбу жертвы, остается только удивляться, когда находится смельчак, готовый инвестировать в ее экономику.

Сегодня эта сложная политическая обстановка не дает Малайзии открыть двери и дать обратный ход, отменив излишне щедрые льготы для представителей бумипутры. Почувствовав себя в западне, иностранные и местные инвесторы начали переводить капиталы за рубеж. А когда благоприятные возможности окончательно иссякли, талантливые малазийцы стали и сами массово уезжать за границу, и сильнейшая утечка мозгов сделала страну еще менее привлекательной для инвесторов.

Малайзия – единственное азиатское государство, в котором объем прямых иностранных инвестиций уменьшается: общий приток долларовых капиталовложений ушел в минус в начале 2006 года, и с тех ситуация не изменилась: в последнем квартале 2011 года темпы составили –2,5 процента ВВП. В любой развивающейся стране экономисты прежде всего ищут признаки сильного «инвестиционного цикла», который указывает на то, что местный бизнес достаточно уверен в будущем, чтобы вкладывать деньги в новые заводы, офисные здания и предприятия. В Малайзии именно высокие уровни инвестиций местных и японских инвесторов способствовали росту тяжелой промышленности в 1990-х годах и превратили экспорт в главный фактор, стимулировавший высокие темпы роста, которые к началу азиатского кризиса достигли пикового значения в почти 9 процентов. Но после 1997 года объем частных инвестиций уменьшился с 40 до 20 процентов от ВВП. В этом и заключается самое серьезное отличие Малайзии от других стран Юго-Восточной Азии, например от Индонезии: сегодня Малайзия практически исчезла с инвестиционной карты мира.