Нет смысла говорить, что заключавшиеся таким образом соглашения неизбежно были корыстными. Профсоюзы, например, протолкнули Закон о труде, гарантирующий невероятно низкую текучесть кадров в бюджетной сфере. А корпорации удерживали налоги на чрезвычайно низком уровне: суммарный сбор составлял всего 12 процентов от ВВП, один из самых низких показателей в мире. Подобные сделки и соглашения всегда дорого обходятся государству; в Мексике неуклонно растущий государственный долг привел к последовавшим один за другим кризисам 1980-х и 1990-х годов. В конечном итоге в 2000 году PRI наконец свергли, но прочно укоренившаяся олигополистическая структура пережила не только эту партию, но и нового президента Мексики Висенте Фокса, лидера Национальной партии действия (Nation Action Party, PAN). К 2006 году, когда Фокс ушел в отставку, 90 процентов законодателей общенационального уровня были выходцами из организованных структур с давними связями с PRI, в том числе из общественных объединений и групп, представляющих интересы крестьянства. К чести президента Фокса, надо сказать, он пытался реформировать олигополии и культуру, лежащую в их основе, по крайней мере в государственном секторе, но потерпел сокрушительное фиаско. Опросы общественного мнения и сегодня показывают, что подавляющее большинство мексиканцев относятся к приватизации враждебно, считая, что государство должно жестко контролировать экономику страны.

Мексика не относится к нациям с современной политической культурой, в которых демократические институты постоянно бьются над вопросом, что полезнее и лучше для их страны. Это так называемая досовременная экономика, в ней группы с особыми интересами и разные влиятельные круги соперничают друг с другом за доступ к политической верхушке, то есть, по сути, за свою долю от общего пирога. Например, из боязни утратить влияние на получение прибыли государственный нефтяной сектор и сегодня наотрез отказывается открывать двери посторонним. Из-за этого объемы инвестиций в отрасль недопустимо ничтожны, а мероприятия по поиску и разработке новых месторождений сведены к минимуму. В крупнейшей государственной нефтяной компании Pemex числится почти 150 тысяч сотрудников, и более 11 тысяч вообще не заняты в производственном процессе, ибо их рабочих мест больше не существует. Но из-за закрепленных в вышеупомянутом Законе о труде привилегий бюджетных кадров уволить их невозможно.

Картельный подход к ведению дел глубоко проник в государственный сектор Мексики, и ярчайшим примером того может послужить именно Pemex. Компания работает настолько неэффективно, что государство практически ничего не выиграло даже от недавнего пикового повышения цен на нефть на мировом рынке. Объемы производства нефти сократились с рекордных 3,4 миллиона баррелей в сутки в 2004 году до 2,6 миллиона в прошлом году, и объемы экспорта продолжают сокращаться. Сегодня страна зарабатывает на торговле нефтью намного меньше, чем пять лет назад, а теперь над ней навис еще один серьезный риск, связанный с повышением цен на это сырье. Данная тенденция крайне негативно сказывается на другой крупной экспортной статье Мексики – продаже автомобилей в Соединенные Штаты. А еще из-за ограниченных мощностей в области нефтепереработки страна постоянно увеличивает импорт бензина. Как следствие влияния всех этих факторов весьма серьезное повышение цен на нефть на мировом рынке практически никак не сказалось на экономическом росте Мексики.

Одним из следствий олигополистической культуры является бесконечное усиление социального неравенства. Показатель Мексики тревожно выделяется на так называемой кривой Кузнеца, отображающей, что на ранних этапах экономического роста любой страны мощный прилив подхватывает и увлекает вверх все лодки, хотя доходы богатых слоев общества растут значительно быстрее, чем доходы рабочего класса. Обычно растущее неравенство – необходимое, но временное зло, неизбежный спутник быстрого экономического развития. Целому ряду стран, в том числе, например, Тайваню и Южной Корее, со временем удалось вырваться из рамок этой кривой и обеспечить быстрый рост, сопровождавшийся сглаживанием имущественного расслоения общества. Мексику же приходится отнести в этом смысле к абсолютным неудачницам, ибо тут усиление неравенства сопровождается весьма скромными показателями роста: по сути, глубоко укоренившиеся власть и богатство мексиканской элиты стали основным препятствием на пути развития экономики всей страны в целом.

В том, что в большом бизнесе развивающегося государства заправляют доминирующие семьи, нет ничего удивительного, но в Мексике у крупных объединений и профсоюзов еще и вошло в привычку передавать бразды правления привилегированным наперсникам. При этом такие группы преследуют исключительно своекорыстные интересы. Например, профсоюз работников соцобеспечения добился для себя пенсий не только гораздо более щедрых, чем в среднем по стране, их еще и субсидируют из кармана среднестатистического мексиканца. А учительский профсоюз уже двадцать лет назад с боями вырвал себе право на ведение коллективных переговоров на общенациональном уровне. По мнению экспертов, одним из главных результатов данного соглашения стало то, что мексиканские школьники из года в год занимают по международным рейтингам одно из последних мест по уровню подготовки, независимо от того, в каком городе или регионе страны они получали образование.

Данную ситуацию застоя и косности четко отображает список мексиканских миллиардеров. В последние годы он практически не менялся. Все те же несколько семей богатеют день ото дня, а чтобы и впредь удерживать в руках свою небывалую мощь в сфере ценообразования, они изо всех сил противостоят любым попыткам открыть местную экономику для внешних конкурентов, что, в свою очередь, ведет к дальнейшему росту инфляции в стране.

Впрочем, сказать, что мексиканские магнаты чувствуют себя на родине комфортно, будет явным преувеличением. Олигархи, входящие в топ-десятку миллиардеров, в среднем владеют состояниями свыше 10 миллиардов долларов каждый (на сегодня это самый высокий показатель во всем развивающемся мире), но стараются не выставлять свое богатство напоказ. Так же как в Бразилии, ЮАР и других развивающихся странах с высоким уровнем преступности и общественного негодования, где похищение людей ради получения выкупа стало весьма распространенным и выгодным бизнесом, мексиканские крёзы, как правило, предпочитают особо не высовываться. Они ездят на пуленепробиваемых автомобилях, окруженные десятками телохранителей, и стараются не слишком бросаться в глаза. Мексиканский магнат Карлос Слим считается самым богатым человеком во всем мире, но, глядя на его дом в Мехико, этого никак не скажешь. Мало того что это относительно скромное здание с шестью спальнями и небольшим бассейном, оно еще и скрыто за высоченным забором.

Для сравнения скажу, что мне много приходилось путешествовать по бесплодным землям криминогенного индийского штата Уттар-Прадеш в компании одного из богатейших тамошних миллиардеров. Этот человек был защищен только собственными одеждами и чувствовал себя при этом в полной безопасности. Индийские миллиардеры вообще с большим удовольствием выставляют напоказ свое богатство. Видели бы вы, например, дом богатейшего человека страны Мукеша Амбани стоимостью в миллиард долларов. Площадь его – более тысячи квадратных метров, двадцать семь этажей горделиво возвышаются даже над строениями высотного элитного района Мумбаи. И несмотря на это, атмосфера в Индии куда приятнее и здоровее, чем в Мексике, где олигархи еще богаче, но при этом страшно всем напуганы.

Когда сегодня приезжаешь в Мехико, кажется, что страна достигла критической точки. Местные СМИ пестрят жуткими историями о резком всплеске преступности, сценарии мексиканских телесериалов в основном посвящаются убийствам, разбоям и похищениям. Не впадая в самые страшные крайности, скажу, например, что путешественникам, приехавшим в Мехико, не рекомендуется садиться в зеленые автомобили Beetle, принадлежащие столичному такси. Тут всем известно, что водители этой компании нередко везут пассажира не в пункт назначения, а прямо в руки грабителей. Да и на государственных должностях тут нередко оказываются вымогатели и нечестные люди. Так, хозяин моего любимого ресторанчика в Мехико поспорил с влиятельной местной чиновницей, которая непременно хотела войти в его заведение с собакой. Владелец запретил ей это делать, и злопамятная дама, воспользовавшись в качестве официального предлога указом о правилах парковки, вскоре закрыла его ресторан.