Южная Корея догнала или опередила Японию и на мировом рынке автомобилей. С 2004 года доля страны на этом рынке тоже заметно увеличилась – почти в два раза, до около 8 процентов. И если японские автопроизводители не слишком активно выходили на зарождающиеся рынки, то компания Hyundai оперативно выявляла и реализовывала все благоприятные возможности. Например, она начала собирать небольшие автомобили в Индии, создав тем самым новую огромную базу для продажи продукта не только в этой стране, но и в Африке. Для разработки моделей авто, пользующихся сегодня спросом на всех формирующихся рынках мира, в том числе и на китайском, компания наняла бывшего дизайнера Audi, который усовершенствовал Kia, и бывшего дизайнера GM для работы над Hyundai.

Если развивающейся стране удавалось построить конкурентоспособный на мировом рынке «народный автомобиль», многие считали это четким знаком ее выхода на глобальную сцену. В прошедшее десятилетие это пытались сделать многие государства (Малайзия, Югославия, Россия), но безуспешно. Китай и Индия со своими Chery и Tata работают над этой задачей и поныне. И только Южная Корея сделала практически невозможное, продав после кризиса 1998 года две свои автомобилестроительные компании (Daewoo и Samsung) иностранцам, а две выжившие сильнейшие объединив в Hyundai Kia Automotive Group. А уже этот конгломерат сделал все и вложил достаточно средств в создание автомобиля, который выглядит и пахнет именно так, как должна выглядеть и пахнуть хорошая новая машина, в которой чувствуешь себя человеком.

Уникальные достижения Южной Кореи в создании глобальных брендов обеспечили ей серьезное преимущество перед Тайванем, ее единственным реальным соперником, вторым золотым медалистом гонки экономического развития. Если Южная Корея изначально и целенаправленно настроилась на победу над Японией на ее собственном поле, Тайвань с самого начала был заинтересован в сотрудничестве с Японией и с удовольствием занимался производством по субподряду комплектующих для японских брендов, господство которых стремились свергнуть корейцы. Вместо того чтобы вступить в борьбу с более крупными конкурентами, тайваньские бизнесмены занимали все пока еще незанятые ниши, которые им удавалось найти, то есть в основном эксплуатировали такие преимущества, как тесные культурные связи с Китаем и близость и доступность его огромных трудовых ресурсов. Они с готовностью инвестировали огромные средства в китайские заводы и фабрики, многие из которых расположены в непосредственной близости от Тайваня, прямо через Тайваньский пролив в провинции Фуцзянь, и на протяжении многих десятков лет этого было вполне достаточно для обеспечения устойчивого и быстрого экономического роста страны.

Но в последние пять лет узость тайваньской ниши становится все более заметной и очевидной. За прошлое десятилетие доля страны на мировом рынке ноутбуков выросла с 30 до 80 процентов, однако тайские компании не имеют никакого права голоса в области ценообразования, ибо западные бренды могут без особого труда найти субподрядчика в какой-то другой стране мира или просто-напросто стравить трех крупнейших тайваньских производителей друг с другом. Кроме того, поскольку Китай в последнее время начинает терять свое конкурентное преимущество в некоторых областях, например по затратам на рабочую силу, тот же процесс наблюдается и в Тайване. За прошедшее десятилетие его доля в мировом экспорте сократилась почти на 20 процентов, в то время как соответствующий показатель Южной Кореи примерно на столько же вырос.

Тайбэйский фондовый рынок в основном состоит из небольших компаний, которые выпускают комплектующие для ПК, работающих на базе Windows и Intel. Это очень узкая ниша, и с 2000 года, когда лопнул «пузырь» высоких технологий, Тайбэйская фондовая биржа совсем не пользуется популярностью в мире и работает далеко не в полную мощность. В отличие от «доктора Kospi», никто не считает индекс этой биржи зеркалом глобальных тенденций. Бо2льшую часть прошедшего десятилетия богатые граждане Тайваня, вместо того чтобы инвестировать средства на родине, весьма активно (по 2 миллиарда долларов в месяц) переводили капиталы за границу, вкладывая их в конкурентные зарождающиеся рынки, например в китайский и индийский, либо в недвижимость в Калифорнии. В результате этого устойчивого оттока каждый раз, когда на мировом рынке разражается экономический кризис, тайваньские инвесторы приходят к нему с большим куском «провального» пирога. Последним ярчайшим проявлением этой тенденции на данный момент стал крах Lehman Brothers в 2008 году.

С первых послевоенных лет Тайвань был гораздо больше, чем Южная Корея, открыт для внешних инвесторов, в первую очередь японских, и значительно менее независим. Отчасти это объясняется совершенно разным опытом, пережитым этими странами во время японской оккупации в годы Второй мировой войны. В Южной Корее оккупация была намного более жестокой: этот период отмечен постоянными восстаниями местного населения и незначительным экономическим ростом и закончился в 1945 году весьма плачевной ситуацией в сельских районах страны. Оккупация же Тайваня прошла без особых потрясений – например, японцы много инвестировали в сельское хозяйство оккупированной территории, в том числе в электрификацию сельскохозяйственной тайской глубинки. Таким образом, когда в конце войны власть в стране захватили китайские националисты во главе с Чан Кайши, они получили намного менее травмированное население и более высокую стартовую базу для дальнейшего роста, нежели их «коллеги» из Южной Кореи.

В итоге, однако, Южная Корея вышла из войны значительно сильнее нацеленной на экономическую самостоятельность, чем Тайвань. Сегодня эта страна входит в топ-пятерку государств, зарегистрировавших самое большое количество международных патентов, и быстро увеличивает свою долю в этой области, в то время как Тайвань не входит даже в двадцатку лучших. Тайваньские производители обычно предпочитают закупать важнейшие высокотехнологичные компоненты у Японии, а не разрабатывать их на родине. Эта зависимость особенно ярко проявилась после мощного землетрясения, потрясшего Японию в апреле 2011 года. Природная катастрофа практически разрушила каналы поставок в Тайване и почти не сказалась на экономике Южной Кореи.

Порой создается впечатление, что тайбэйские лидеры, стараясь найти новую формулу роста, готовы хвататься за соломинку. Долгие годы тут ведутся разговоры о создании мировых брендов, но ничего подобного пока не видать. В последнее время в мире много говорят о развитии туризма, и в этой области Тайвань действительно обладает неплохим потенциалом роста; для этого стране в первую очередь надо привлечь внимание китайских туристов, количество которых растет очень быстро. В прошлом году с целью туризма за рубеж выехало более 50 миллионов китайцев, и это число растет со скоростью 20 процентов в год, однако даже это вряд ли дает основания надеяться на серьезные изменения в экономике страны, доходы от туризма которой не дотягивают и до 5 процентов от общего объема производства.

Экономика Южной Кореи диверсифицирована значительно сильнее и надежнее, чем тайваньская. Ее бренды способны серьезно влиять на глобальное ценообразование, прибыли стабильны, ассортимент товаров широк. Больше всего страна славится легковыми автомобилями и бытовой электроникой, но среди компаний, котирующихся по индексу KOSPI, довольно много представителей самых разных секторов промышленности. По сути, самым быстрорастущим сектором южнокорейского рынка в последние десятилетия были вовсе не автомобили или продукты высоких технологий, а судостроение. Корея издавна славилась сильным военно-морским флотом и новаторством в области судостроения; сегодня три самых крупных и лучше всего оснащенных судостроительных предприятия в мире принадлежат Южной Корее.