Это может показаться не совсем логичным, но, когда развивающиеся нации начинают слишком мало тратить на внутренние инвестиции, возникает большой риск резкого всплеска инфляции. Поток инвестиций пересыхает, и страна не вкладывает достаточно денег в новые заводы и дороги, без которых не произвести и не доставить товары, пользующиеся все большим спросом все более процветающего среднего класса. Предложение начинает отставать от спроса, и цены резко идут вверх. При этом в нестабильной бизнес-среде тенденция снижения инвестиций сама по себе не изменится, и трудно назвать более дестабилизирующий экономику фактор, чем фаворитизм и взяточничество на государственном уровне. Вот почему взятки и подкуп способствуют усилению инфляции: они уводят деньги от продуктивных инвестиций, отпугивают их.

К сожалению, в примерах, подтверждающих, что сегодня в Индии существует серьезная угроза усиления инфляции, порождаемой взяточничеством, недостатка нет. В последнее время индийские бизнесмены любят развлекать друг друга рассказами о причудах одного высокопоставленного местного политика, сколотившего огромное состояние на сделках с недвижимостью. Например, на закрытом показе нового болливудского фильма он попросил продюсера несколько раз повторить один и тот же особенно понравившийся ему танцевальный номер. А когда продюсер спросил знатного гостя, понравилась ли ему актриса, сыгравшая главную роль, тот ответил, что и не видел ее, потому что смотрел только на природу. И тут же живо поинтересовался, где это продюсер умудрился найти в Мумбаи такой симпатичный незастроенный участок.

Чтобы избежать кризиса, Индии необходимо построить общество, которым будут управлять законы и правила, а не личные связи, из-за которых продуктивные в потенциале активы попадают не в те руки. Один из секретов успешного роста экономик Восточной Азии заключается в том, что в Японии, Корее и Тайване созданы относительно справедливые системы продажи государственных земель, и парламент Индии – честь ему и хвала – в данное время работает над законом, призванным предотвратить незаконный захват земель. Огромное сельскохозяйственное население Индии должно получать какую-то материальную выгоду от выкупа земель, только тогда эти сделки будут способствовать бизнес-развитию страны.

До сих пор от традиционной высококонтекстности индийского общества больше других выигрывала партия «Индийский национальный конгресс». Основателей этой партийной династии, Ганди, с давних пор считали семьей, которая правит страной на законном основании, и после обретения Индией независимости они стояли у руля почти три десятилетия подряд. Конгресс и сегодня представляет собой чрезвычайно централизованную структуру, в которой все вращается вокруг семьи Ганди, ныне находящейся у власти уже в четвертом поколении. Но Ганди – единственный национальный бренд в индийской политике, и они так долго демонстрировали свою способность к обновлению, что многие и сегодня считают Рахула Ганди, генерального секретаря партии и отпрыска этой старинной династии, лицом современной Индии.

Но в высококонтекстном обществе такого огромного размера, как Индия, не одна закрытая группа, и никто не может править вечно. В хаосе конца 1970-х, когда в стране пустила глубокие корни многопартийная демократия, Конгресс потерпел свое первое поражение на общенациональных выборах, и в течение следующих двадцати пяти лет индийские избиратели превратились в самых нелояльных избирателей в мире. Окончательно разочаровавшись в стандартах управления национальных лидеров страны, они в 70 процентах случаев голосуют на выборах против нынешних представителей власти, как на государственном уровне, так и в отдельных штатах. По традиции, накануне очередных всеобщих выборов члены парламента позируют для большой фотосессии, и лично мне кажется, что на этих фотографиях они похожи на группу приговоренных перед расстрельной командой, ибо каждый знает, что шансов сохранить свой пост надолго нет ни у кого из них. В период бума последнего десятилетия «норма выбраковки» снизилась до 50 процентов, и сейчас опять наблюдается ее рост.

Сегодня индийские избиратели ищут ответы в основном не у центрального правительства, а у властей своих штатов, и инициаторами экономических реформ все чаще становятся главные министры двадцати восьми штатов. В Индии правительства штатов действительно обладают серьезной властью: они контролируют более половины всех государственных расходов, а это очень много. А поскольку индийцы начали считать себя в первую очередь гражданами Бихара или Тамилнада, они все больше доверяют региональным партиям или наиболее сильным региональным лидерам национальных партий, таких как БДП и «Индийский национальный конгресс». Иными словами, объединение в группы все чаще происходит не на национальном уровне, а на уровне штатов. Например, явка избирателей в штатах на региональных выборах на 10 процентов выше, чем на общенациональных, и этот разрыв неуклонно растет.

Важно помнить, что и в давние времена Великих Моголов[9] и британского владычества Индия отнюдь не была государством единой нации. Даже в XVII веке, в разгар монгольского завоевания, когда на долю Индии приходилась почти четверть мирового ВВП, эта империя состояла из множества автономных штатов, которые имели собственные своды законов и сами занимались сбором налогов. Уинстон Черчилль однажды сказал, что «Индия – это не страна, а географический термин. Называть Индию нацией – все равно что называть нацией экватор». Судя по всему, сегодня это замечание актуально, как никогда прежде. Центральная власть слабеет, и Индия снова начинает выглядеть как содружество штатов с самобытными, уникальными характеристиками и ослабленным национальным самосознанием.

Тем не менее усиливающаяся регионализация отнюдь не разрывает страну на части, как считал Черчилль. Действительно, из-за ослабления центральной власти Нью-Дели все труднее проталкивать серьезные общенациональные реформы. Однако именно благодаря подъему регионов экономический бум проникает в каждый уголок страны, что наряду с усилением кумовства (плохо влияющим на рост) способствует появлению новых потребительских субкультур (что очень хорошо для роста). Сложность регионализации – одна из главных причин, по которым до этой страны так трудно «достучаться», и ее шансы и впредь остаться прорывной нацией – всего лишь 50 к 50.

Сегодня центр динамичного экономического развития Индии смещается с юга и части Запада на крупнейшие населенные центры в центральной и северной частях страны. В 1980-х годах, когда Индия начала проводить свои реформы, темпы роста резко подскочили с 3 до 5,5 процента, прежде всего благодаря появлению в южных штатах Карнатака и Тамилнад технологической и аутсорсинговой отраслей. По состоянию на 1981 год доходы в более развитых штатах были на 26 процентов выше, чем в малоразвитых; к 2008 году этот разрыв увеличился до 86 процентов. Вполне предсказуемо, это породило некоторую заносчивость и высокомерие южных штатов: у них вошло в привычку смотреть на неудачи густонаселенных северных штатов, неспособных сравняться с ними, с тревогой и жалостью. Южане привыкли думать, что они больше работают, лучше образованны и больше подготовлены к конкуренции с другими странами мира. Бихар, самый большой и самый отсталый северный штат, стал традиционным объектом шуток и насмешек южан.

Южане, например, любят острить, что Индия могла бы разрешить территориальные споры с Пакистаном, отдав ему Кашмир – но при условии, что пакистанцы заберут и Бихар. Бихар – единственный индийский штат, не только не участвовавший в первоначальном рывке экономического роста в Индии, в период между 1980 и 2003 годами его экономика сократилась на целых 9 процентов. Но вскоре после этого ситуация начала меняться, и в последние годы Север растет быстрее, чем Юг. С 2007 по 2010 год средние темпы роста южных штатов снизились с 7 процентов предыдущих трех лет до 6,5 процента, в то время как северные штаты за тот же период ускорили свое развитие с 4,5 до 6,8 процента.