Рамасвами терпеливо выслушал, кивнул, произнес «Хм», и мы продолжили путь вдоль красной линии на тротуаре. Она показывала, что мы шли по «Тропе свободы» – туристическому маршруту, который связывал между собой основные достопримечательности. Настоящая Тропа свободы находится в центре Бостона и отмечает путь Пола Ревира в начале Войны за независимость[101]. Позже красная полоса стала использоваться для обозначения туристических маршрутов к историческим местам. Сейлем был далеко от центра Бостона, но красная линия на тротуаре расширилась, словно намекая, что она проведет любого туриста с деньгами по интересным местам в Новой Англии.
Идя по ней, мы наткнулись на Музей ведьм, в котором находились восковые фигуры, изображавшие события знаменитых Гонений на сейлемских ведьм[102] семнадцатого века. Поскольку я никогда здесь не был, Рамасвами решил сменить тему, и мы зашли в музей. Выставка фигур была весьма драматичной, и я был поражен поведением жителей Сейлема, допустивших такую трагедию. Десятки невинных людей были повешены из-за суеверий пуританского общества, связанных с сатаной и колдовством.
– Это было странное время, – заметил Рамасвами после того, как мы вышли из музея, – эпоха суеверий, веры в ведьм и призраков! – Он произнес слово «призраки» тем же презрительным тоном, каким я говорил об астрологии, затем усмехнулся и вдруг снова стал серьезным.
– Странным было не то, что они верили во все это, – продолжил он. – Факт существования призраков в скрытых мирах легко проверить. Но здесь людей совершенно покинул здравый смысл! Именно в то время и в этом конкретном месте групповое сознание имело такую астрологическую конфигурацию, которая сделала его идеальным для произошедшей трагедии.
– Да ладно, – сказал я, прерывая его, когда мы входили в ресторан отеля «Хоторн» на чай. «Хоторн» – известный исторический отель напротив Музея ведьм, названный в честь одного из самых известных сыновей Сейлема – писателя Натаниэля Готорна[103].
– Опять вы с этой астрологической чепухой!
Он рассмеялся.
– Тебе не нужно верить в астрологию, чтобы понять, что существуют времена силы, а также места силы. Ты ведь тоже в них раньше не верил?
Я понял, что Рамасвами и другие называют «местами силы» зоны, где пересекаются многочисленные «энергетические линии», или «линии силы», что приводит к интенсивным энергическим вибрациям в местах пересечений. Места силы привлекают или отталкивают определенные типы людей. Хотя сначала я относился к идее мест силы скептически, мне пришлось признать их существование возможным, поскольку оно может легко объясняться наличием магнитного поля Земли. Что еще важнее – я начал лучше осознавать свое самочувствие в разных местах и ощущать «ауру» мест. Летняя поездка в пустыню укрепила мою уверенность в возможности существования мест силы, и я был полностью открыт для этой идеи.
– Сейлем – это место силы? – спросил я.
– Да и нет. Сейлем имеет очень мощную энергию, но эта энергия сменилась на положительную по мере того, как сюда переезжало все больше истинных виккан[104]. В последнее время он стал еще и туристическим местом, что всегда смягчает энергию. Ты можешь считать Сейлем слабым местом силы.
Я объяснил Рамасвами, что современная наука мало к чему относится с таким же презрением, как к астрологии. Хотя формально я не был ученым, инженерное образование подталкивало меня следовать по крайней мере околонаучным аргументам при взаимодействии со скрытыми мирами. Я стал объяснять, что, на мой взгляд, астрология представляет собой бессмысленную систему классификации, так как основывается на нелепых предположениях, принимая в расчет лишь месяц рождения.
– Миллионы людей родились в один и тот же месяц, и вы хотите сказать, что все они похожи? С тем же успехом вы можете верить, что в полнолуние люди превращаются в оборотней! – Я закончил аргументацию с некоторым высокомерием, которое впечатлило бы моих приятелей – выпускников MIT.
Рамасвами в ответ только улыбнулся, сверкнул глазами и кивнул. Подошла официантка, и мы уже собирались сделать заказ, когда я заметил, что Рамасвами закрыл глаза и смотрит на официантку. Я сделал заказ, и она положила руку на бок в ожидании, пока он выйдет из транса.
Вдруг он открыл глаза и улыбнулся. Он сделал заказ, а потом сказал официантке:
– Простите, вы не работали в больнице?
Она смутилась, потом улыбнулась.
– Да, работала. Как вы узнали? Я была медсестрой, но с тех пор прошли годы…
Рамасвами уклонился от ответа и задал следующий вопрос:
– Не могли бы вы как медсестра ответить на вопрос моего юного друга-разработчика? – и он указал на меня.
Пока она меня изучала, я старался выглядеть простачком.
– Есть ли определенные числа месяца, когда в отделение неотложной помощи больных поступает больше, чем обычно? – спросил он.
Она рассмеялась.
– Еще бы! Каждый раз в полнолуние мы сталкивались со случаями умопомешательства всех видов. Оборотней, может, в мире и не бывает, но уверяю вас, что ненормальных великое множество и, кажется, все они вылезают в полнолуние.
Мы поболтали несколько минут, и она привела примеры того, как растет во время полной луны количество пациентов и разновидностей рецидивов.
– Я бы не поверила, если бы не видела этого сама! – сказала она, снова упираясь рукой в бок и качая головой. – Но вы можете не сомневаться: эта закономерность работает как часы!
После того как она ушла, Рамасвами повернулся ко мне:
– Можешь задать этот вопрос любой медсестре в большом городе, и все они расскажут тебе, что в полнолуние количество пациентов возрастает. Каждый раз.
– Как вы узнали, что она была медсестрой? – спросил я. – Вы видели ее в больнице?
– Нет, я не был в больнице. У нее особая аура человека, который провел много времени в больницах, так что я подумал, что она могла быть медсестрой. Это было просто сообщение из вселенной – подтверждение послания, которое я пытаюсь до тебя донести, – послания о времени силы.
Было заметно, что я смущен, и Рамасвами почувствовал необходимость пояснить свои слова.
– Вселенная прислала нам медсестру в тот момент, когда мы в ней нуждались! Совершенно случайно, а?
Я был восхищен тем, что он сумел узнать о прошлом официантки, и мне хотелось вникнуть в это, но Рамасвами решил остановиться на луне и звездах.
– Хорошо, и что означают эти дополнительные пациенты в отделении неотложной помощи в полнолуние? – спросил я.
– Ну, ты только что с таким жаром доказывал мне, что луна и звезды не могут оказывать влияния на поведение человека. Вот тебе конкретный пример того, что они это делают.
Я думал об этом, пока наша официантка подавала мой чай и его кофе.
– Луна влияет на приливы и отливы, – объяснил я не очень уверенно, – через гравитационное поле, может быть, даже магнитное.
– Ага! Снова магниты! – рассмеялся он. – Я начинаю думать, что магнит – это наше все, не так ли? – он улыбнулся.
– Кроме того, – продолжил я, – вовсе не исключено, что Луна может влиять на внутренние жидкости или магнитные поля людей. Эти химические изменения могут привести к изменениям в поведении, нестабильности психического состояния и объяснить, как или почему увеличивается количество травм и пациентов в неотложной помощи.
Я улыбнулся, очень гордый своим уместным околонаучным объяснением.
– Магнитные поля людей? – засмеялся он, откусывая горячую булочку. – Ты имеешь в виду их ауры, правильно?
– Хорошо, отлично, пусть это будут ауры, – ответил я. – Луна находится достаточно близко и на самом деле может оказывать на нас действие, но это не доказывает, что астрология имеет какие-то логические основания!
В этом я был непреклонен. Звезды и планеты, объяснил я, находятся слишком далеко, чтобы оказывать влияние. Идея астрологии основывается на конфигурации планет в день рождения человека, а я считал это полностью неприемлемым.
