Мать Несана заламывала руки, но была слишком безропотна, чтобы помешать этим мужчинам вышвырнуть сына на улицу.

Когда его выставляли, Несан спал либо на пороге, либо под лестницей, либо у соседей, если те соизволяли приютить его. Иногда, если шел дождь, конюхи разрешали ему ночевать на конюшне. Несану нравилось спать с лошадьми, но он не любил обитавших на конюшне мух.

Однако лучше уж терпеть общество мух, чем оказаться застигнутым ночью на улице мальчишками-андерцами.

Утром мать уходила на работу, как правило, вместе со своим мужчиной, тоже работавшим у Ибсона, и тогда Несан мог вернуться в дом. А вечером в те дни, когда ему приходилось предыдущую ночь проводить на улице, она всегда приносила ему что-нибудь вкусненькое, украдкой взятое с кухни, где она работала.

Мать хотела, чтобы Несан выучился торговле, но не знала никого, кто согласился бы взять его в помощники, не говоря уж о том, чтобы в ученики.

Поэтому почти четыре года назад, когда он подрос достаточно, чтобы самому зарабатывать себе на пропитание, господин Ибсон помог матери пристроить Несана на кухню в поместье министра культуры, расположенное неподалеку от Ферфилда, столицы Андерита.

Когда Несан туда пришел, один из служащих усадил его вместе с еще несколькими новичками и объяснил правила, рассказал, где Несан будет спать с остальными поварятами, какие у него обязанности и все прочее. Служащий очень серьезно растолковал, в каком важном месте им предстоит работать. Из этого поместья министр культуры управляет своим министерством, которое занимается практически всеми аспектами жизни Андерита. Поместье также является домом министра. Пост министра культуры — второй по значимости в Андерите. Главней его только сам Суверен.

Несан сперва думал, что его отправили на работу к какому-то обыкновенному торговцу. Он даже и не представлял, что мать сумела пристроить его в столь престижное место. И очень возгордился. Позже он выяснил, что работа ему досталась тяжелая, как, впрочем, и любая другая в любом другом месте. Ничего шикарного в ней не было. Но все же Несан гордился тем, что он, хакенец, работает в поместье самого министра.

Несан узнал, что министр устанавливает законы, чтобы культура Андерита оставалась образцовой и чтобы права всех жителей были защищены, но все равно не понимал, что же такое делает министр культуры, что требует постоянного хождения туда-сюда стольких людей. Не понимал он и для чего нужно все время столько новых законов. В конце концов, что хорошо — то хорошо, а что плохо — то плохо.

Однажды он поинтересовался у одного андерца, и тот объяснил, что постоянно обнаруживаются новые непорядки и их нужно устранять. Объяснения Несан тоже не понял, но говорить об этом не стал. Даже один вопрос вызвал недовольство андерца.

Не справившись с занозой, он наклонился за очередным поленом, по-прежнему искоса поглядывая на повозку мясника. У одного из приближавшихся чужаков, крупного мужчины в незнакомом военном облачении, на плечах висел плащ, расшитый, как показалось Несану, клочками меха.

Пальцы мужчины были унизаны кольцами, от которых к черным кожаным браслетам в металлических клепках на запястьях и предплечьях тянулись кожаные полоски. Голенища сапог тоже украшали серебряные клепки. Несан изумленно моргнул, увидев металлические клепки у мужчины в ухе и носу.

На кожаном поясе висело оружие, которое Несан не мог представить даже в страшном сне. У правого бедра — боевой топор, края которого чудовищными рогами загибались настолько, что едва не соприкасались. Темная от времени и частого применения деревянная палка, к верхней части которой приделана цепь с шипастым шаром на конце. А внизу палки длинная пика.

Копна темных густых волос позволяла сделать предположение, что мужчина, возможно, андерец, но густые брови доказывали, что это не так. Черные волосы обрамляли бычью шею, не уступавшую в обхвате талии Несана. Даже на таком почтительном расстоянии вид мужчины вызвал у Несана желудочный спазм.

Проезжая мимо медленно плетущейся повозки мясника, чужеземец одарил долгим взглядом того, кто шел по другую сторону Броуни. Наконец мужчина поехал дальше, вновь уставясь на окна поместья и оглядывая их с мрачным вниманием.

Несан, зная, что ему вовсе не следует стоять и дожидаться, пока повозка доедет до кухонного двора, поспешно ухватил охапку дров и нырнул в дом.

Торопясь снова выйти, он, не задумываясь, вывалил их в ларь, но за царящим здесь шумом и гамом, треском огня и шкворчанием готовящейся пищи, стуком пестиков в ступках и звоном ложек, разговорами и криками никто не услышал, как дрова небрежно шлепаются на место. Несколько поленьев скатилось мимо, и Несан хотел было так их и оставить, но, заметив неподалеку мастера Драммонда, опустился на колени и быстро побросал все в ларь.

Он вылетел на улицу. Сердце бешено колотилось. Дыхание замерло, когда он увидел, кто привез мясо.

Это была она.

Несан ломал пальцы, глядя, как она ведет Броуни. Растревожив занозу в пальце, он поморщился, выругался сквозь зубы и тут же прикусил язык, надеясь, что она не слышала. Помахивая рукой, чтобы уменьшить боль, он подбежал к повозке.

— Добрый день, Беата.

Она лишь коротко глянула.

— Несан.

Он пытался найти слова, но ничего вразумительного на ум не шло. Несан молча смотрел, как она, цокая языком, понуждает Броуни сдать назад. Держа в одной руке поводья, другой рукой она ласково похлопывала лошадь по шее. Несан готов был отдать все на свете, лишь бы эта рука так же ласково дотронулась до него.

Ее короткие рыжие волосы, такие мягкие, такие густые и прекрасные, ерошил теплый весенний ветерок.

Несан ждал у повозки, боясь сморозить какую-нибудь глупость, из-за которой Беата сочтет его дураком. Хотя сам он частенько о ней думал, Несан прекрасно понимал, что она-то о нем вряд ли вообще вспоминает. Но это одно дело, а вот если она сочтет его дураком, то это совсем другое. Это невыносимо. Он отчаянно сожалел, что не может сказать ничего интересного, ну хоть что-то, что оставит у нее приятные воспоминания.

Беата, подойдя к нему, невозмутимо спросила:

— Что с твоей рукой?

То, что она стоит так близко, совершенно ошеломило его. Темно-синее платье облегало ее фигурку, подчеркивая тонкую талию и округлые бедра. От этого зрелища Несану пришлось сглотнуть. Деревянные пуговки украшали ее наряд.

Воротник был сколот простой булавкой со спиральной головкой.

Платье было старенькое. В конце концов, она хакенка, как и он, и не заслуживает ничего лучшего. Синяя ткань местами поистрепалась, протерлась на локтях, но на Беате платье каким-то образом выглядело королевским нарядом.

Нетерпеливо вздохнув, она схватила его руку, чтобы посмотреть.

— Ерунда... просто заноза, — промямлил он. Она перевернула его ладонь и оттянула кожу, чтобы посмотреть, как глубоко вошла заноза. Тепло ее руки ошеломило Несана. Он пришел в ужас, увидев, что его руки от постоянной возни в горячей мыльной воде чище, чем ее. И испугался, что она подумает, будто он не работает.

— Я мыл горшки, — поспешно начал объяснять Несан. — Потом мне велели принести дубовые поленья. Кучу тяжеленных дубовых поленьев. Поэтому я и взмок.

Не говоря ни слова, Беата вытащила скалывающую ворот булавку. Воротник раскрылся, обнажив нежную шейку. У Несана отвисла челюсть. Он не достоин ее помощи и еще меньше достоин лицезреть ее шейку, которую она обычно закрывает.

Усилием воли он вынудил себя отвести взгляд.

Острый кончик булавки вонзился в палец, и Несан охнул. Сосредоточенно хмурясь, девушка рассеянно пробормотала извинения, продолжая выковыривать занозу. Стараясь не морщится, Несан поджал пальцы ног, терпеливо вынося мучения.

Острая мгновенная боль — и Беата, быстро оглядев длинную, похожую на иголку занозу, отбросила ее прочь. Затем собрала ворот и снова скрепила его булавкой.

— Вот и все, — произнесла она, повернувшись к повозке.