Когда солдат, отсмеявшись, ушел, она легла на бок и спокойно съела хлеб, пусть даже и не могла позволить себе роскошь стряхнуть с него грязь.

Полог палатки распахнулся. Темная фигура заслонила огни лагерных костров.

Энн прикинула, какой сегодня будет вариант: кормление гуся или «собачья радость». Но, к ее вящему изумлению, это оказалась сестра Алессандра, которая принесла миску ароматного колбасного супа. Она даже прихватила с собой свечку.

Сестра Алессандра поставила свечу на землю. Она не улыбнулась. И не произнесла ни слова. Даже старалась не встречаться с Энн глазами.

В тусклом свете Энн разглядела, что лицо сестры Алессандры покрыто царапинами и ссадинами. Скула под левым глазом сильно рассечена, но уже заживает. Множество более мелких ссадин — самых разнообразных, от почти заживших до совсем свежих.

Энн не нужно было спрашивать, что произошло. Щеки и подбородок Алессандры были красными от раздражения, вызванного бесчисленными небритыми рожами.

— Алессандра, как я рада тебя видеть... живой. Я очень за тебя боялась.

Алессандра с деланным безразличием пожала плечами. И, не тратя времени, тут же поднесла ложку горячего колбасного супа ко рту Энн.

Энн проглотила, не успев даже распробовать, так она проголодалась. Но растекшееся тепло в желудке вернуло ее к жизни.

— И за себя я тоже очень боялась, — сказала Энн. — Сильно опасалась, что эти мужики прикончат меня, запихивая в меня пищу.

— Знакомое чувство, — пробормотала Алессандра.

— Алессандра, ты... С тобой все в порядке?

— Нормально. — Похоже, она укрылась за бесстрастной маской.

— Значит, ты не сильно пострадала?

— Я отделалась куда легче, чем другие. Если мы... Если нам ломают кости, — Джеган разрешает прибегать к магии для лечения.

— Но лечит Магия Приращения.

Сестра Алессандра поднесла ложку.

— Поэтому-то мне и повезло. Мне кости не переломали в отличие от других. Мы попытались им помочь, но не смогли, поэтому они вынуждены страдать. — Она посмотрела Энн в глаза. — Мир без магии — опасное место.

Энн собралась было напомнить Алессандре, что она ей об этом говорила, предупреждала, что шимы на свободе и Магия Приращения не сработает.

— Но, по-моему, вы мне пытались об этом сказать, аббатиса, — промолвила Алессандра, скармливая Энн очередную ложку супа.

Энн в свою очередь пожала плечами.

— Когда меня пытались убедить, что шимы на свободе, я тоже сначала не поверила. Так что мы с тобой обе хороши. Я бы сказала, что с таким воистину ослиным упрямством, сестра Алессандра, есть надежда, что в один прекрасный день ты станешь аббатисой.

Алессандра невольно улыбнулась.

Энн смотрела, как ложка с куском колбасы ныряет в миску.

— Аббатиса, вы действительно нисколько не сомневались, что сестры Света поверят вам, что магия исчезает, и захотят добровольно попытаться бежать вместе с вами?

Энн посмотрела Алессандре прямо в глаза.

— Сомневалась. Хотя и надеялась, что они поверят моим словам, зная, как я ценю правду. Я знала, что существует вероятность того, что от страха они откажутся бежать, независимо от того, поверят мне или нет. Рабы, рабы чего-то или кого-то, невзирая на то, насколько сильно ненавидят свое рабское существование, зачастую цепляются за него, боясь, что альтернатива окажется невыносимой. Посмотри на пьяниц, рабов алкоголя, которые считают нас жестокими, если мы пытаемся заставить их расстаться с рабской зависимостью.

— И что вы собирались предпринять, если сестры Света откажутся избавиться от рабства?

— Джеган использует их, использует их магию. Когда шимов изгонят и магия восстановится, к сестрам вернется их могущество. И от их рук погибнет много людей, не важно, добровольно сестры будут убивать или по принуждению. В случае отказа сбросить рабские оковы и бежать со мной все они должны были умереть.

— Так-так, аббатиса, — выгнула бровь сестра Алессандра. — Как выяснилось, не больно-то мы с вами друг от друга отличаемся. Для сестры Тьмы это тоже было бы веским основанием.

— Обычный здравый смысл. Под угрозой жизнь огромного количества людей, — Энн жутко хотела есть и с тоской поглядывала на ложку с куском колбасы, торчавшую из почти полной миски.

— Ну так почему же вас тогда смогли поймать?

Энн вздохнула:

— Потому что я не думала, что они мне солгут. Солгут в таком важном деле. Хотя это и не повод убивать их, но из-за этого становится чуть легче выполнить еще неприятную обязанность.

Алессандра наконец скормила Энн следующую ложку. На сей раз Энн заставила себя жевать медленно, наслаждаясь вкусом.

— Ты по-прежнему можешь бежать со мной, Алессандра, — спокойно сказала Энн, прожевав.

Алессандра выудила что-то из миски и отложила в сторону. И снова принялась помешивать суп.

— Я уже говорила, что это невозможно.

— Почему? Потому что Джеган тебе так сказал? Сказал, что он по-прежнему в твоем разуме?

— Это одна из причин.

— Алессандра, Джеган пообещал тебе, что, если ты будешь заботиться обо мне, он не будет отправлять тебя в палатки солдат в качестве шлюхи. Ты сама мне об этом говорила.

Алессандра перестала помешивать, в глазах ее заблестели слезы.

— Мы принадлежим Его Превосходительству. — Она коснулась рукой золотого кольца в губе — отличительного знака рабов Джегана. — Он может делать с нами все, что пожелает.

— Алессандра, он обманул тебя! Сказал, что не станет этого делать, если ты будешь заботиться обо мне. Он соврал. Ты не должна верить лжецу. От этого зависит твое будущее, твоя жизнь! Я тоже допустила подобную ошибку, но ни за что не позволю лжецу еще раз обмануть меня. Если он обманул тебя в этом, то в чем еще он обманывает?

— О чем это вы?

— О том, что будто бы ты никогда не сможешь бежать, потому что он по-прежнему в твоей голове! Его там нет, Алессандра! Точно так же, как он не способен проникнуть в мой разум, он сейчас не способен проникнуть и в твой! Как только шимов изгонят — тогда да, но сейчас — нет! Если ты присягнешь Ричарду, то будешь защищена от сноходца и тогда, когда шимов изгонят. Ты можешь сбежать, Алессандра. Мы можем выполнить наш суровый долг в отношении сестер, которые солгали и предпочли остаться с другим лжецом, а потом сбежать.

Голос сестры Алессандры был так же бесстрастен, как и ее лицо.

— Вы забываете, аббатиса, что я — сестра Тьмы, которая принесла обет Владетелю.

— В обмен на что, Алессандра? Что Владетель Подземного мира предложил тебе? Что такого он предложил, что может быть лучше вечности в Свете?

— Бессмертие.

Энн сидела, глядя в немигающие глаза Алессандры. Снаружи смеялись и развлекались на свой манер солдаты, некоторые из которых надругались над этой беспомощной пятисотлетней сестрой Тьмы. В палатку доносились запахи, и приятные, и мерзкие: тушеного чеснока, жареного мяса, горящей шерсти, сладковатый дымок березовых дров от ближайшего костра.

Энн тоже не отвела взгляда.

— Алессандра, Владетель лжет тебе.

В глазах сестры что-то мелькнуло.

Поднявшись, она выплеснула почти полную миску на землю снаружи палатки.

У самого выхода сестра Алессандра обернулась.

— Можешь сдохнуть, с голоду, старуха! Я скорее вернусь в солдатские палатки, чем буду выслушивать твои поносные слова!

В тишине одиночества, страдая душой и телом, Энн молилась Создателю, прося его даровать сестре Алессандре шанс вернуться к Свету. Молилась она и за сестер Света, тоже отныне потерянных, как и сестры Тьмы.

Отсюда, из темной и пустой палатки, где она одиноко сидела, прикованная к столбу, ей казалось, что мир сошел с ума.

— Благой Создатель, что же ты натворил? — плакала Энн. — Или это тоже все ложь?

Далтон торопливо прошел к верхнему столу и улыбнулся Терезе. Она казалась одинокой и покинутой. При виде мужа Тереза просветлела. Он сильно опоздал.

Последнее время они виделись очень редко, но Тереза все понимала.