И все равно, как близко ни был сейчас Хартленд, но из-за возложенной на Ричарда колоссальной ответственности дом теперь очень далек.

Помимо обязанностей Магистра Рала, от которого зависит все и вся, есть еще и Джеган — дай ему возможность, и он поработит Новый мир так же, как поработил Древний. Люда зависели от Ричарда во всем, начиная с волшебных уз, защищавших их от сноходца, до стягивания всех в единую силу, способную противостоять огромным ордам Джегана.

Временами, когда Ричард обо всем этом размышлял, ему казалось, что он живет чьей-то чужой жизнью. Порой он казался себе самозванцем и думал, что люди в один прекрасный момент очнутся и скажут: «Эй, погодите-ка минуточку! Этот самый Магистр Рал — всего лишь обыкновенный лесной проводник по имени Ричард. И его-то мы все слушаем? И следуем за ним на войне?»

А тут еще и шимы. В их появлении как раз непосредственно виноваты они с Кэлен. Это они, Ричард и Кэлен, призвали шимов в мир живых. Пусть и непреднамеренно, но призвали.

Путешествуя по Андериту, Ричард с Кэлен вдоволь наслушались историй о странных смертях. Шимы весьма бурно наслаждались своим пребыванием в мире живых. Славненько проводили время, убивая людей.

Защищаясь от опасностей, люди вспомнили древние суеверия. В некоторых городах народ собирался, чтобы почтить злых духов, обрушившихся на мир. На лесных полянках или на залежных землях оставляли приношения в виде пищи и вина.

Некоторые считали, что человечество нарушило нормы морали, погрязло в разврате, и Создатель прислал духов мщения, дабы покарать мир.

Другие оставляли приношения в виде камешков посреди дороги, а на перекрестках из таких камешков вырастали целые пирамиды. Но никто не смог ответить Ричарду, почему они это делают, лишь раздражались, что он понимает древние обычаи. Некоторые клали в полночь на порог дома увядшие цветы.

Приносящие счастье амулеты пользовались громадным спросом.

Но шимы убивали все равно.

Единственным, что помогало нести все это немыслимое бремя, — была Кэлен.

Это благодаря Кэлен он сносил все тяготы борьбы. Ради нее Ричард вынес бы все что угодно.

— Вот там, наверху, — подняла руку Кэлен.

Ричард спешился одновременно с ней. Здесь росли в основном сосны и ели.

Ричард огляделся и заметил наконец молодой серебристый клен, к которому и привязал коней. Если привязать лошадей к сосне или ели или, еще хуже, к бальзе, то дело может закончиться не только липкими поводьями. Услышав храп, Ричард поднял голову. Неподалеку, навострив уши, стояла лошадь и смотрела на них. Изо рта кобылки торчала трава, но жевать она перестала.

— Эй, привет, девочка! — воскликнул Ричард. Кобыла осторожно отошла на несколько шагов, мотнув головой. Ричард попытался приблизиться, но лошадь попятилась еще, и он не стал настаивать. Золотисто-ореховая кобылка с необычным, похожим на паучка с ножками черным пятном на крупе. Ричард позвал ее снова, пытаясь подманить, но лошадка развернулась и убежала.

— Интересно, что бы это значило? — обернулся он к Кэлен.

Кэлен протянула руку. Ричард сжал ей ладонь.

— Понятия не имею. Может, чья-то лошадь удрала. Впрочем, похоже, с нами она дела иметь не желает.

— Похоже на то, — ответил Ричард, покорно позволяя вести себя за руку.

— Это единственный путь, — сообщила Кэлен, пока они шли вдоль берега озера по маленькой сосновой рощице.

Весь день собирались тучи, предвещая грозу. А сейчас, когда они пробирались между скал в конце небольшого ровного пятачка земли, из-за туч выглянуло солнце.

Очень красивое зрелище — пробивающиеся сквозь янтарные облака теплые солнечные лучи, касающиеся поверхности тихого озера. На той стороне озера стекал водопад. В воздух летели мириады капель, сверкая на солнце над золотистой водой. Ричард набрал в грудь побольше воздуха, наслаждаясь ароматом деревьев и воды. Здесь почти как дома.

— Вот это место, — указала Кэлен. — А наверху, еще выше, находится пустошь, где растет пака и живет бабочка-игрунья. Эти чистые воды текут из ядовитой зоны.

Воздух сверкал в послеполуденном свете.

— Красиво. Я мог бы простоять тут вечность. У меня почти такое чувство, будто я ищу новые тропки.

Некоторое время они стояли рука об руку, наслаждаясь пейзажем.

— Ричард, я давно хотела тебе сказать, что последние две недели, что мы встречаемся с народом... я действительно тобой гордилась. Гордилась тем, как ты показывал людям путь в будущее. Что бы ни произошло, я хочу, чтобы ты это знал. Что я горжусь тем, как ты справился с этой задачей.

— Ты говоришь так, будто сомневаешься в нашей победе, — нахмурился Ричард.

— Это не важно, — пожала она плечами. — Что будет, то будет. Люди далеко не всегда поступают правильно. Иногда они не способны распознать зла. А иногда выбирают зло потому, что оно их устраивает или от страха. Или потому, что надеются найти в этом какую-то выгоду для себя. Главное — то, что мы сделали все возможное и показали людям правду. Ты ставишь превыше всего их благоденствие, их безопасность, так что если мы победим, то победим честно. Ты дал им шанс проверить самих себя на прочность.

— Мы победим. — Ричард смотрел на тихие воды. — Люди увидят правду.

— Надеюсь.

Он обнял Кэлен и поцеловал в лоб. И с наслаждением вздохнул, наслаждаясь горным озером и тишиной.

— Там, где я вырос, далеко на западе, в горах есть места, где вряд ли кто побывал, кроме меня. Где вода падает со скал высоко над головой, куда выше, чем здесь, и играет радуга. И поплавав в прозрачной воде, можно устроиться на камешке за стеной водопада и смотреть на мир сквозь падающую воду. Я часто мечтал отвести тебя туда.

Кэлен намотала на палец прядь волос.

— Когда-нибудь мы с тобой обязательно туда поедем, Ричард.

Они стояли, прижавшись друг к другу, и смотрели на водопад. Ричарду не хотелось нарушать очарование момента и говорить о делах насущных, но все-таки пришлось.

— Так почему же это называется Печкой?

Кэлен вскинула голову.

— Там, за стеной водопада, есть пещера, в которой очень тепло. Даже жарко иногда, как мне говорили.

— Интересно, почему Йозеф Андер упомянул это место?

— Может, даже Йозеф Андер ценил красивые места, — положила руку ему на плечо Кэлен.

— Возможно, — пробормотал Ричард, оглядывая место и пытаясь сообразить, с чего бы это вдруг древнего волшебника здесь что-то заинтересовало. Ричард сильно сомневался, что Йозеф Андер страдал избытком сентиментальности или обладал истинным чувством прекрасного: этот тип рассуждал о красоте природы лишь в свете упорядоченного построения общества.

Ричард заметил, что все склоны гор вокруг них особенного серо-зеленого цвета, кроме той скалы на другой стороне озера, с которой стекал водопад. Та была темнее. Ненамного, но совершенно очевидно. В ней было больше серого, чем зеленого, возможно, потому что там в граните имелись черные вкрапления, хотя отсюда трудно сказать.

Ричард указал на стену, с которой падал водопад, образуя величественную дугу.

— Посмотри на эту скалу и скажи, что ты о ней думаешь.

Кэлен в сияющем на солнце белом платье Матери-Исповедницы казалась воплотившимся добрым духом. Она заморгала, глядя на Ричарда.

— То есть? Скала и скала.

— Знаю, но присмотрись к ней. И скажи, что тебя в ней удивляет.

Кэлен посмотрела на скалу, потом снова на него.

— Здоровенная скала.

— Да ладно тебе, давай серьезно!

Кэлен, вздохнув, принялась изучать скалу. Затем посмотрела на окружающие горы, особенно на ближайшую, чуть слева, ту, что гордо выступала из воды.

— Ну, — наконец произнесла Кэлен, — она темней, чем окружающие горы.

— Отлично. А что еще?

Кэлен поизучала скалу чуть дольше.

— Очень необычный цвет. Я уже такой видела. — Она вздрогнула и посмотрела Ричарду прямо в глаза. — Домини Диртх!

— Вот и я о том же подумал, — улыбнулся Ричард. — Домини Диртх точно такого же оттенка, как эта скала, а скала — вовсе не такая, как все остальные окружающие горы.