— Что значит в палатках?

Сестра Рошель откашлялась, стараясь сдержать слезы.

— Джеган, когда кто-то из нас чем-то ему не угодит, когда он на нас сердится или просто хочет нас наказать или преподать урок, либо просто из жестокости, отправляет нас в палатки. Солдаты пользуют нас. Пускают по кругу.

Сестра Черна, рыдая, опустилась на пол.

— Мы — шлюхи для его солдат!

Энн собрала в кулак всю свою решимость.

— Слушайте все. Этому пришел конец. Прямо сейчас вы уже свободны. Вы снова сестры Света. Слышите? Вы больше не его рабыни!

— А как быть с остальными? — спросила сестра Рошель.

— Вы можете их привести?

Сестра Георгия выпрямилась.

— Подождите здесь, аббатиса. Сестра Рошель, Обри и Керена пойдут со мной. Посмотрим, что можно предпринять. — Она многозначительно оглядела всех троих. — Не так ли? Мы знаем, что надо делать. — Все трое закивали. Сестра Керена взяла Энн под руку.

— Ждите здесь, ладно? Дождитесь нашего возвращения.

— Хорошо, — кивнула Энн. — Но поторопитесь. Мы должны исчезнуть до наступления ночи, иначе вызовем подозрения, пробираясь по спящему лагерю. Мы не можем ждать, пока...

— Просто подождите, — спокойно сказала сестра Рошель. — Мы обо всем позаботимся. Все будет сделано как надо.

Сестра Георгия повернулась к остальным сестрам в палатке:

— Позаботьтесь, чтобы она подождала, хорошо? Она должна ждать здесь, в палатке.

Сестры закивали. Энн подбоченилась.

— Если задержитесь, мы уйдем без вас. Понятно? Мы не можем...

Сестра Рошель положила руку Энн на плечо.

— Мы скоро вернемся. Подождите.

— Да пребудет с вами Создатель, — вздохнула Энн.

Энн сидела среди сестер, которые, казалось, снова погрузились в темницы своих мыслей. Их радость, столь очевидная при виде нее, исчезла. Они опять стали отстраненными и молчаливыми.

Они тупо смотрели в пространство, не слушая веселые истории о пережитых Энн приключениях, которыми она пыталась их развлечь. Она смеялась, повествуя о некоторых забавных моментах, надеясь, что хотя бы кто-нибудь проявит интерес и улыбнется. Напрасно.

Никто ни о чем не спрашивал, даже не слушал. Они старались не встречаться с ней взглядом. Как пойманные в капкан животные, они лишь хотели сбежать от ужаса.

С каждым мгновением Энн становилось все больше и больше не по себе. Сидя среди этих женщин, она вдруг задумалась, а так ли уж хорошо она их знает.

Иногда у загнанных в ловушку животных не хватает ума выскочить в открытую дверь.

Когда полог палатки откинулся, сестры отодвинулись от аббатисы. Энн встала.

В палатку ввалились четверо здоровенных мужчин в кожаных доспехах и плащах, с оружием на поясах. За ними следом вошли сестры Георгия, Рошель, Обри и Керена. По властному поведению мужчин Энн поняла, что это не простые солдаты.

— Вот она, — указала сестра Рошель. — Аббатиса сестер Света.

— Рошель, что все это значит? — рявкнула Энн. — Что, по-твоему...

Главный из вошедших мужчин схватил ее за подбородок и повертел ей голову вправо-влево, внимательно оглядывая.

— Ты уверена — Его мрачный взгляд переметнулся на сестру Рошель. — По мне, так она ничем не отличается от других нищенок.

— Говорю вам, это она, — указала на Энн сестра Георгия. Имперец перевел взгляд на Георгию, и она продолжила:

— Она просто переоделась, чтобы проникнуть сюда.

Имперец жестом приказал остальным солдатам подойти. Те несли оковы и цепи.

Энн попыталась сопротивляться, но схвативший ее солдат, не обращая ни малейшего внимания на ее попытки, схватил ее запястья и протянул другому, мгновенно нацепившему на нее оковы.

Они вдвоем заставили Энн опуститься на колени, а третий солдат установил наковальню. Удерживая ее руки, они вбили клинья и расплющили шляпки, намертво скрепив оковы. Они стянули их так туго, что металл впился в тело, но никто не обратил внимания на невольный вскрик боли, вырвавшийся у Энн.

Энн знала, что глупо сопротивляться, когда сопротивление бесполезно, поэтому заставила себя успокоиться. Лишившись Хань, она перед этими громилами беспомощна, как ребенок. Сестры столпились подальше от них. Ни одна не смотрела на происходящее.

Солдаты скрепили звенья цепи. Энн охнула, когда ее швырнули на пол лицом вниз. На щиколотки тоже прикрепили оковы. Приделали еще одну цепь. Здоровенные ручищи подняли ее на ноги. Вокруг талии обмотали третью цепь и скрепили с ручной и ножной.

У Энн теперь не было никаких шансов освободиться самостоятельно.

Один из солдат поскреб бороду.

— И с ней больше никого не было?

Сестры Рошель и Георгия помотали головами.

— Как это ей удалось заделаться аббатисой, если она такая дура? — заржал он.

Сестра Георгия сделала книксен, не поднимая глаз.

— Мы не знаем, господин. Но она аббатиса.

Пожав плечами, он направился к выходу, но тут его взгляд упал на дрожащих на полу женщин. Он ткнул толстым пальцем в одну из облаченных в прозрачные одежды сестер.

— Ты!

Сестра Фиола вздрогнула и прикрыла глаза. Энн видела, как ее губы шевелятся в бесполезной молитве Создателю.

— Пошли, — приказал солдат.

Дрожащая сестра Фиола встала. Остальные трое ухмылялись, довольные выбором командира, и подталкивали Фиолу вперед.

— Вы же сказали, что не будете этого делать! — вяло запротестовала сестра Георгия.

— Да? — Имперец гнусно ухмыльнулся. — Ну так я передумал.

— Позвольте мне пойти вместо нее, — взмолилась сестра Георгия, когда имперец собрался выйти из палатки. Тот обернулся:

— Ишь ты, какие мы благородные! — Схватив сестру Георгию за руку, он поволок ее за собой. — Раз уж ты так рвешься, можешь составить ей компанию.

Когда солдаты с обеими женщинами ушли, в палатке повисло жуткое молчание.

Ни одна из сестер не осмеливалась смотреть на Энн, ухитрившуюся наконец сесть в своих цепях.

— Почему? — тихо спросила Энн, и это единственное слово громом прогремело по всей палатке, как колокола Дворца Пророков. Одно лишь это слово заставило кое-кого из сестер ужаснуться. Остальные заплакали.

— Мы знаем, во что обойдется попытка сбежать, — наконец ответила сестра Рошель. — Вначале мы все пытались. Правда пытались, аббатиса. Некоторые из нас погибли. И смерть была долгой и мучительной. Его превосходительство хорошенько убедил нас в бесполезности подобных попыток. Помогать кому-то убежать — тоже серьезный Проступок. Ни одна из нас не хочет, чтобы ей снова преподали подобный урок.

— Но вы могли стать свободными!

— Нам лучше знать, — повторила сестра Рошель. — Мы не можем освободиться. Мы принадлежим его превосходительству.

— Сначала как жертвы, — произнесла Энн, — а теперь по собственному выбору. Я добровольно рисковала жизнью, чтобы вы могли освободиться. Вам дали шанс, а вы предпочли остаться рабынями, вместо того чтобы вырваться на свободу, Однако хуже всего то, что вы все мне лгали. Лгали в злонамеренных целях. — Энн обвела всех гневным взором. Сестры прятали лица. — А ведь каждая из вас знает, как я отношусь к лжецам. Как Создатель относится к тем, кто лжет ради его врагов.

— Но, аббатиса... — заныла сестра Черна.

— Молчать! Не желаю вас слушать! Отныне у вас нет никакого права говорить со мной! Если я когда-нибудь отделаюсь от этих цепей, то с помощью тех, кто искренне служит Свету. Вы ничем не лучше сестер Тьмы. У них-то хотя бы хватает честности открыто признавать своего мерзкого господина.

В палатку вошел человек, и Энн замолчала. Вошедший был среднего роста и могучего телосложения, с массивными руками и широкой грудной клеткой. Под распахнутой меховой безрукавкой на груди виднелись полдюжины золотых цепочек, висящих на бычьей шее. Каждый палец украшал перстень, достойный королей.

Гладко выбритый череп отражал тусклое пламя свечей. Тоненькая золотая цепочка бежала от продетого в левую ноздрю золотого кольца к такому же, вдетому в левое ухо. Концы длинных, заплетенных в косички усов свисали до подбородка симметрично маленькой бородке под нижней губой.