– Идемте загорать, – сказала Соледад. – Мне надоел этот спертый воздух.

Мы надели только самое необходимое, то есть я – плавки, а дамы – купальники. Свое оранжевое платье Соледад водрузила на вешалку рядом с моим шикарным костюмом. Затем она приказала охраннику отпереть дверь и, взяв меня под руку с одной стороны, позволила Марселе уцепиться с другой.

– Выглядим мы весьма неплохо! – заметила Соледад, останавливаясь в коридоре у большого зеркала, висевшего на стене. – Вообще-то, при хорошей фантазии, тебя можно принять за креола, загорел неплохо.

Мы не стали подниматься на верхнюю палубу. За борт спустили резиновую лодку с мотором, ту самую, при посредстве которой Синди и Мэри привезли нас на яхту. С нами уселись три охранника с автоматами, четвертый управлял мотором.

Пока лодка, подпрыгивая на небольших волнах, чуть рябивших поверхность окруженной скалами лагуны, неслась к берегу, я успел рассмотреть флагманский корабль Соледад – яхту «Орион». С воздуха она смотрелась, как крейсерская парусная, но с воды было видно, что это скоростное моторное судно, а мачта явно фальшивая. Конечно, никаких пушек и пулеметов, которые видела Марсела, на «Орионе» заметно не было, их убрали под палубу.

– Красивая штучка, верно? – прищурилась Соледад. – Конечно, электроники у нас поменьше, чем на «Дороти», но зато какой ход! Пятьдесят узлов! Уйдем даже от торпедного катера.

– Газотурбинный двигатель? – спросил я.

– Да, – кивнула Соледад, – но есть и обычный дизель для крейсерского хода. Конечно, это класс, но «Дороти»… Там душа отдыхает! Судно XXI века!

Соледад испытующе ждала, что я начну спрашивать о ее «Орионе». Возможно, ей просто хотелось похвастаться – она ведь была очень тщеславна. Но я, догадываясь о том, чего она ждет, боялся, что мой интерес будет принят за попытку выведать тактико-технические данные этого пиратского корабля. Поэтому я промолчал и спокойно доехал до берега, где стояли туристические палатки. Охранники спрыгнули на песок раньше нас и гуськом перебежали к опушке леса, где залегли цепью, держа под прицелом весь пляж. На палубе «Дороти», а затем и на палубе «Ориона» появились две фигурки с чем-то продолговатым в руках и быстренько укрылись, так что с берега их не было заметно. Марсела на них не обратила внимания, Соледад только бросила взгляд, убедившись, видимо, что все меры безопасности приняты. Я понял, что она велела снайперам взять под прицел берег и прилегающую к нему акваторию лагуны.

– Какое симпатичное, жаркое солнце! – сказала Соледад, вновь подцепляя меня под локоть. Марсела восстановила равновесие, и в обществе этих цветущих розочек я направился по пляжу к группе людей, лежащих на животах под палящим солнцем. Время для загара было выбрано, на мой взгляд, не лучшее. В такую погоду, по-моему, неплохо, поплавав вволю, забраться под тент. Однако, когда Соледад подвела нас с Марселой к лежащим на песке людям, то я понял, что они уже не боятся получить солнечный удар.

– Это шведы? – спросил я, приглядываясь к трупам и пытаясь определить, чем их пристукнули.

– Да, – сказала Соледад, – это лишние шведы. Я оставила пока только профессора Бьернсона и его ассистентку Астрид Спарре, а эти – члены экипажа, мне не нужны. Им сделали уколы ядом кураре, и они почти не мучились. Сейчас с «Дороти» прилетит вертолет, который выгрузит сюда Синди и Мэри, а этих

ребят отвезет на Акулью отмель… А пока пойдемте в палатку. От этих чудаков уже здорово припахивает.

Марсела, крепко вцепившись в мою руку, мелко дрожала. Мне тоже многое не нравилось. Натешившись, Соледад вполне могла предложить солнечные ванны после укола кураре в задницу.

– Когда ты предлагала нам позагорать, – спросил я у Соледад, – ты не имела в виду присоединить нас к группе «ненужных шведов»?

– Нет-нет, – успокоила меня Соледад, – когда я решу от вас избавиться, то не стану играть в прятки, а скажу все честно и открыто. Например: «Анхель, ты выходишь из игры. Через полчаса тебе вспорют живот, и я зажарю твое сердце, чтобы оно навеки растворилось в моей плоти…» Неплохо, правда? По-моему, даже поэтично! Или: «Марселочка, птичка, моя дорогая подружка, к сожалению, всему приходит конец. Я срежу мясцо с твоих окорочков, а чтобы ты не жалела об утраченной красоте, всуну тебе в попку заряд пластиковой взрывчатки с детонатором, который разнесет тебя на мелкие кусочки». Видите, я не люблю лжи и вероломства!

– «Через полчаса», – поинтересовался я, – это буквально?

– Нет, – мотнула головой Соледад, – это было сказано к примеру. На самом деле ты, может быть, проживешь час, сутки, неделю, а может быть – месяц или даже десять лет. Смерть должна приходить к человеку неожиданно. В этом вся прелесть. Я еще не сделала окончательного выбора.

В палатке с поднятыми краями полога было прохладно. На столике, в вазочке, обложенной тающим льдом, лежала горка фруктов. Симпатичный негр в шортах поставил на стол переносной холодильник с десятком банок «Карлсберга». Мы уселись на раскладные стульчики, и я с удовольствием, дернув за колечко, раскупорил первую банку. В это время с «Дороти» поднялся вертолет. Пролетев совсем немного, он опустился на воду рядом с пляжем. Два парня в черном вывели из вертолета Синди, Мэри и какого-то паренька в очках и с длинными волосами. Их быстренько провели мимо «загорающих» шведов. По-моему, Синди и Мэри даже не сообразили, что это трупы.

– Вперед! Не оборачиваться! – командовал конвоир. Несколько черных фигур выбежало из джунглей, и пока Синди, Мэри и парень шли под конвоем к палатке, быстренько перебросали трупы шведов в вертолет. Двое влезли в кабину, остальные вернулись в свои укрытия, и вертолет, завертев лопастями, снялся с воды, круто развернулся над лагуной и направился, очевидно, в сторону Акульей отмели…

– Разрешите представить вам, мистер Родригес, нашего гостя, мистера Джерри Купера-младшего! – объявила Соледад. – Вы ведь не знакомы?

Сынок папаши Купера, уже час-другой, как покойного, произвел на меня хорошее впечатление. Это был тихий, безобидный очкарик, судя по всему, очень редко занимавшийся спортом Я не мог бы себе представить его даже за столом для пинг-понга или с клюшкой для гольфа. Представить его в роли мужа Синди Уайт было нетрудно, но от этого я начинал испытывать к нему жалость. Малышка Синди, попади она под венец с этим сутулым и тощим яйцеголовым, вне всякого сомнения, так прочно оседлала бы его, что он и пикнуть бы не смел. К тому же при его отвлеченности от мира – он и сейчас пребывал где-то далеко отсюда, в каких-то размышлениях на математические темы – ему грозила бы участь хронического рогоносца. Впрочем, вероятно, он этого просто не заметил бы. Синди вовсю краснела, поскольку вспоминала, возможно, позапрошлую ночку и умоляюще смотрела на меня: «Ради Бога, не показывай виду, что ты меня близко знаешь!» Точно так же Мэри поглядывала на меня: «Помалкивай, помалкивай, пожалуйста, о наших отношениях с Синди!»

Последнее было не очень понятно, потому что Джерри уже был уведомлен через прессу о подозрительно близких отношениях своей невесты с Мэри Грин.

– А это, мистер Купер, мой законный супруг, мистер Анхель Родригес, полновластный хозяин здешних мест и не только их…

Вот это была проверочка! Если бы я в присутствии красавиц и Джерри отказался признать себя мужем Соледад, не сомневаюсь, что негр, угощавший нас пивом, тут же всадил бы мне в тело иголку с кураре. В кармане шортов у него торчала маленькая металлическая авторучка. Точно такую мне когда-то показывали на занятиях при подготовке к операции на Хайди. В нашей группе такие авторучки были у Капитана и Комиссара. Каждая из них была миниатюрным духовым ружьем, заряженным пятью отравленными иглами, бесшумно убивавшими с расстояния в десять метров. Вероятно, именно иглами были уничтожены шведы. Очень может быть, что симпатичный негр являлся у Соледад крупным специалистом по такого рода обслуживанию.