Траншеи копать мы, в общем, были обучены. Игорь по ходу дела стал объяснять мне, что траншеи пойдут под фундамент сауны, под трубы для заполнения бассейна и еще зачем-то. Мне это было интересно, как лекция о половом воздержании для мартовского кота.

Лосенок успел до обеда и прибыл с авоськой, где дружно брякали пять бутылок «андроповки» с бело-зелеными наклейками.

– Где ж ты родимая «два восемьдесят семь»? – вздохнул Михалыч. – Ну да ладно! Молодец, тезка твой, молодец! Все же таки не семь с полтиной!

– «Даже если будет восемь – все равно мы пить не бросим! – продекламировал Игорь. – Передайте Ильичу – нам и десять по плечу!»

– Точно, сынок! – похвалил Чебаков-старший. – А Юрию Владимировичу – вообще «ура» крикнуть надо.

Из полиэтиленового пакета Михалыч вытащил огурцы, яйца, селедку, лучок и полбуханки нарезанного толстыми ломтями ржаного хлеба. Отдельно в спичечном коробке была принесена соль.

– Ох, мать моя женщина! – хлопнул себя по лбу Михалыч. – Надо бы пивка было прихватить, а то жара… Ну, ничего, обойдемся.

В конце улицы затарахтел двигатель «Беларуси».

– Как часы! – расплылся Чебаков. – Нюхом чует! Пойдем ворота откроем…

«Беларусь», оборудованная спереди бульдозерным ножом, а сзади – экскаваторным ковшом, управлялась очень толстым и опухшим гражданином в измазанной тавотом робе, кирзовых сапогах и кепке.

– Вань, – деловито просипел он. – Если ты пузыри сразу не ставишь – я поехал!

– Во! – Михалыч потряс авоськой. – Все тут!

– Давай, командуй! – разрешил мужик с «Беларуси». – Кого закопать, чего своротить? Всю дачу или только забор?

Конечно, это он так шутил.

– Володя! Друг! – проникновенно объявил Чебаков. – Может, сто грамм сначала?

– А чо? – сиплый Володя хищно шмыгнул малиновым носом. – Другой бы спорить стал, может даже, драться полез, а я – нет. Мы люди культурные, из горла не пьем…

И добыв из-под сиденья трактора большой граненый, хоть и пыльный, но объемистый, Володя уверенно подставил его под откупоренную Михалычем бутылку…

– А мы не гордые, мы по очереди… – объявил Чебаков, доставая из кармана робы свой стакан. – Со свиданьицем!

У него все было точно – ровно по сто грамм каждому из пяти. Потом закусили, перекурили, сизый Володя спрятал стакан и гонорарные бутылки под сиденье, завел трактор и под руководством старшего Чебакова стал ровнять площадку под бассейн. С рейкой и нивелиром на сей раз ему помогал Игорь. Мата, конечно, было не меньше.

– А тут чего, не надо? – спросил водитель, указывая на то место, где мы уже отрыли часть траншеи.

– Оставь! – махнул Чебаков. – Давай, грызи котлован!

Раньше мне как-то не доводилось видеть, как образуются уродливые груды земли на московских дворах. Теперь я это посмотрел. Полчаса, может быть, час, и зубастая лопата «Беларуси» выгрызла посреди площадки здоровенную яму «десять на десять на два», насыпав вокруг высоченный земляной вал.

– Ну, хоре! – объявил сизый Володя. – Абзац! Спасибо этому дому, пойдем к другому.

«Беларусь», едва не зацепив ножом за столб ворот, все-таки выкатила с дачи и потарахтела куда-то на новый калым.

– Теперь ровнять будем, – сказал Иван Михалыч. В общем, нас не сильно развезло, хотя жара была приличная. К тому же где-то часа в три ударил гром и брызнул ливень. Вся высушенная солнцем земля превратилась в жидкую и липкую грязь, почти такого же цвета, как то дерьмо, в котором купался «я» – Браун, провалившись в подземный коллектор вместе с Марселой. Перемазались мы капитально и вылезли перекурить и просохнуть на вновь высунувшемся солнышке, когда к воротам дачи подкатила «Волга» Сергея Сергеевича.

– Привет трудящимся, – сказал он, втягивая носом воздух. Водочный запах, конечно, немного выветрился, но все же присутствовал. – На сегодня, думаю, достаточно.

– Понял! – Михалыч поставил вертикально растопыренную пятерню. – Шабаш, мужики! В магазин пора…

– Николай, задержись, пожалуйста, – несколько странным тоном попросил Чудо-юдо. – Зайди в дом, если не торопишься.

– Да я весь в глине, – мне было как-то не по себе. Не хотелось отделяться от ребят.

– Это не беда, – сказал Сергей Сергеевич. – Брось свой комбинезон на крыльце, прими душ, а одежду я тебе подберу.

– Да я ведь уже брал у вас… Неудобно получается.

– Неудобно, как известно, штаны через голову надевать.

Я зашел к нему в дом в одних трусах, ополоснулся под душем, вытерся и на выходе обнаружил майку с рожами «Бони М», шорты и шлепанцы.

– Садись, – велел Сергей Сергеевич, указывая на кресло в холле. – Дело у меня к тебе очень серьезное. Начнем, однако, издалека. Как тебе сегодняшняя работенка? Весело, верно?

– Да так… – неопределенно ответил я.

– И тебе хотелось бы изо дня в день вот так же ишачить, возиться в грязи, пить водку с разными полудурками?

Он знал, о чем я думал. Это было несомненно!

– Знаешь, мне хотелось бы, чтобы ты один день поработал с ними. Окунулся, так сказать, в атмосферу созидательного труда…

– Это зачем? – спросил я. – Что я, думаете, раньше в грязи не копался? Я в армии сортиры мыл…

– Ну, конечно, от сумы, от тюрьмы и от армии никто не застрахован. Есть вынужденные обстоятельства, при которых человек делает грязную, а иногда и совершенно бессмысленную работу. Но во сто крат хуже, когда человек сам принижает себя и говорит:

«Мне нужно только на выпивку, закуску и баб. Хочу заниматься этим дурным и глупым делом, лишь бы на водку хватало». Михалыч – тому пример. А ведь он

– талантлив. Но он нуль и умрет нулем. Может быть, и Игорь сопьется вместе с ним.

– Да я вроде бы уже решил, что буду в институт поступать…

– Это скорее я решил, а не ты. У тебя пока еще есть в душе стадный инстинкт. А это страшная сила. «За компанию» выпил, «за компанию» подрался, сел в тюрьму тоже «за компанию». В нашем обществе это основной источник изгоев. Стадо само тащит к пропасти, но отторгает тех, кто туда уже сорвался. Сознайся, тебя ведь тянет к Игорю, Лосенку, к этим бандитам-«афганцам»…

– Тянет, – сознался я, – только вот «афганцы» – не бандиты. Это я знаю точно.

– Откуда? – быстро спросил Чудо-юдо. – Ты был там?

Он задал этот вопрос так, что мне отчетливо стало ясно: ответ ему уже известен.

– Да, – ответил я, – в ту ночь я все видел. Они только открыли гроб и убедились, что он пустой.

– И ты стоял рядом с ними? – в этом вопросе тоже была издевка. Я на сто процентов уверен, что он заранее знал, где я находился в ту ночь и откуда наблюдал за «афганцами».

– Нет, я был метрах в пятидесяти от них… Но я все слышал!

Чудо-юдо хмыкнул.

– Ну, свидетеля защиты из тебя не получится. Ты представь, что выступаешь на суде и говоришь то, что мне сказал. Во-первых, прокурор спросил бы тебя:

«Свидетель, на каком расстоянии вы находились от могилы Александра Терентьева?» Ты скажешь: «На расстоянии примерно 50 метров». «Хорошо, – подбодрит прокурор, – вы видели, как подсудимые выкопали гроб?» – «Да», – ответишь ты. «Вы видели, как подсудимые сняли крышку с гроба?» – «Да», – естественно скажешь ты. «Вы видели, что гроб был пустой?» – «Нет», – должен будешь ответить ты, если не захочешь, чтобы тебя привлекли за дачу заведомо ложных показаний. Потому что любая экспертиза или следственный эксперимент установит, что ты не мог видеть в темноте при тусклом свете фонаря с пятидесяти метров, пустой гроб или нет. Ведь так?

– Да я это и сам знаю… Но ведь они ни за что сядут! Я же слышал, как они ругались, говорили, что так дела не оставят, хотели в КГБ идти…

– Неплохой аргумент, если бы мог с точностью вспомнить, в каком порядке что говорилось. Наверняка уже запротоколированы их показания, где разговор на могиле приведен в четырех разных вариантах. Твой будет пятым, у суда появятся основания взять тебя под стражу, как соучастника… Может, ты просто «на атасе» стоял, а?