– Неужели и там – то же самое? – вскричала Марсела, увидев это на телеэкране. Слово «золото» она произнести не смогла.

– Всплывайте немедленно! – потребовала Синди.

Всплыли мы быстро, примерно в полутора милях от яхты, и Синди подвела «Дороги» к «Аквамарину». Мы поджидали их, восседая на манипуляторе и проветривая отсеки. Потом вновь погрузились ненадолго, чтобы «Дороги» могла нас принять в шлюзовой отсек.

Когда «Аквамарин» был взят на захваты и воду из шлюза выкачали, мы с Мэри принялись выгружать трофеи. В каждом слитке было почти по двадцать два фунта, а всего их, как уже говорилось, набралось двадцать.

Набрав по нескольку слитков, мы с Мэри вылезли из шлюза, и тут нас уже ждали Марсела и Синди. Сгрузив добычу, мы полезли вниз вновь, уже вчетвером, и только со второго захода освободили весь отсек.

Похоже, никто из нас ни разу в жизни не видел, как выглядят четыреста с лишним фунтов золота в слитках. Все четверо стояли и молчали, видимо, припоминая, что там, всего в трехстах футах под нами, лежит еще не один десяток таких бочек…

Первой очнулась Мэри.

– Так! – сказала она повелительно. – На борту есть грузовая стрела и лебедка, а также платформа-клетка для того, чтобы снимать акул и осматривать подводную часть корабля. В клетку можно поставить две бочки. Аппарат можно использовать в беспилотном варианте и в грузовой отсек войдет почти четыре. Мы с Синди идем в рубку, а вы будете работать с лебедкой, ваша задача только принимать груз.

Лебедка находилась на шлюпочной палубе. Управлялась она с пульта, расположенного в рубке, и нам с Марселой оставалось только наблюдать, как, подчиняясь командам оттуда, несколько железных штанг сами собой развернулись в грузовую стрелу, а из-под палубы высунулась крепкая стальная клетка. Одна из ее стенок откидывалась, словно крышка мышеловки. Именно так, с откинутой крышкой, нацепив крюком стрелы за прочное стальное кольцо на верхней части клетки, мы подняли клетку с палубы, а затем – погрузили в океан.

Для связи Мэри выдала мне маленький радиотелефончик, который я повесил себе на шею. Из-под днища «Дороти» вырвались воздушные пузыри – опять открылся шлюзовой отсек, и «Аквамарин», на сей раз уже подчиняясь дистанционному управлению, пошел вниз.

– Мэри, – спросил я в свой «токи-уоки», – а можно разок поглядеть, как вы там грузите бочки?

– Пожалуйста, – ответила она. – Потом у вас не будет времени.

Мы поднялись в рубку. Мэри сидела перед экраном, где проецировалось изображение с бортовых видеокамер «Аквамарина». На сей раз он погружался почти отвесно, и на дисплее компьютера было видно, что у него выпущены «ноги». Камера следила за погружением клетки. Синди наблюдала за направлением погружения аппарата. На сканере эхолота скопление мерцающих точек было заметно иной формы, чем то, что мы видели на распечатке, показанной Мэри. Нос корабля, который мы с Мэри отломили, лежал в стороне от основной кучи обломков.

Погружение шло довольно быстро. Расстопоренная лебедка отматывала стальной трос под действием веса клетки, на дисплее менялись отметки глубины. «Аквамарин» тоже погружался быстро, куда быстрее, чем тогда, когда мы находились на борту. Минут через десять и клетка, и аппарат стояли на грунте в десяти ярдах от потонувшего корабля.

– Вот это точность! – позавидовал я.

– Учитесь, – сказала Мэри, – это вам не ракеты запускать…

Я пропустил мимо ушей очередную порцию буржуазной пропаганды, потому что боялся, что Мэри в конечном итоге привьет мне неистребимую ненависть к моей родной стране и сделает из меня записного большевика.

На экране было хорошо видно, как постепенно приближается развороченный борт корабля-покойника. «Аквамарин» занимал наиболее удобную позицию для работы. На сканере светилось несколько цветных отметок: большая, синяя, – проекция «Дороги» на плоскости дна, поменьше, желтая, – проекция «Аквамарина», наконец, совсем маленький красный квадратик – проекция клетки. Желтая проекция устроилась между потонувшим кораблем и клеткой.

На сей раз работали сразу обе клешни манипулятора. Они всунулись в трюм утопленника и ухватились за бочку с двух сторон. Затем штанга, сопровождаемая оком телекамеры, развернулась и поднесла бочку к дверце клетки, аккуратно поставила на площадку. Клешни отцепились и осторожно придвинули бочку к задней стенке клетки. Точно так же поступили и со второй бочкой. Затем одна из клешней выдернула стальной стопор, удерживавший дверцу в открытом положении, а вторая, после того как дверца опустилась, закрыла стопор, запирающий клетку. Заурчал мотор лебедки, наматывая трос на барабан, и клетка стала медленно, чуть вращаясь, подниматься вместе с бочками. Вверх она шла много медленнее

– Идите к стреле, – велела Мэри, – минут через пятнадцать клетка выйдет из воды.

– Куда будем таскать? – спросил я по-деловому.

– Пока в коридор между каютами. Только кладите поаккуратней, а то завалите себе проход.

Итак, мы с Марселой стали грузчиками. Когда стрела вынесла из воды клетку, а затем достаточно аккуратно водрузила ее на палубу, мы откинули дверцу, и вдвоем, с помощью лома, подрычажив тяжеленную, облепленную известняком и ракушками бочку, выдвинули ее наружу. Повторив то же со второй бочкой, мы разбили слой известки ломами и отковырнули с бочек крышки. В обеих лежали слитки. Я решил таскать по четыре штуки, Марсела – по три. Надо сказать, что девица она оказалась крепенькая, работала усердно. Всего в бочке оказалось сорок два слитка, мы с Марселой сделали по шесть рейсов, прежде чем бочка опустела. Но в то время, когда мы уже добрались до второй, клетка принесла нам две новых бочки. Мы стали работать быстрее, немного приловчились, но все же успели лишь разгрузить полторы из трех и выбросить за борт две опустевших бочки. Стрела принесла нам пятую и шестую. На сей раз мы сумели разгрузить восемьдесят четыре слитка – две полных бочки, но уже заметно устали и вынуждены были сбавить темп. Там, внизу, робот, наоборот, накапливал навыки и действовал все быстрее, поэтому седьмая и восьмая приехали раньше, чем мы ожидали.

– Проклятые железяки! – пыхтя, ворчала Марсела. – Такие маленькие кажутся, а такие тяжеленные…

Благородный металл, добытый некогда на континенте, завоеванном конкистадорами и тревоживший воображение моей юности, начал надоедать и мне. Человек, который алчно смотрит по телевизору на груду золота, лежащего в банковских подвалах Форт-Нокса, весьма отличается от человека, которому приходится таскать или возить на тележке эти металлические кирпичи, к тому же весящие в несколько раз больше, чем обыкновенные. А человек, который таскает «кирпичи» без перчаток, у которого соленая вода жжет руки, а ноги утомляются от беготни туда-сюда, и вовсе начинает думать о том, что из золота необходимо построить сортир, как завещал вождь мирового пролетариата Ульянов-Ленин.

– Мэри! – взмолился я в «токи-уоки» после десятой бочки, – нам надо передохнуть, иначе мы свалимся!

– А может, еще парочку? – предложила медведица.

– Тогда я объявлю забастовку и переведу ее в вооруженное восстание! – пообещал я.

– Ну-ну, – вздохнула Мэри, – отдыхайте. На электронных часах было уже семь вечера. Солнце вот-вот должно было скрыться. Мы с Марселой, ополоснувшись в душе от пота, блаженствовали на верхней палубе. Эксплуататорши принесли нам ужин, и мы как истинные пролетарии ели жадно. Впрочем, технократки тоже проголодались, видать, их труд тоже вышел не менее напряженным. Даже говорить долгое время не начинали. Правда, Мэри, которая, видать, не представляла себе жизни без электроники, притащила транзистор и принялась крутить ручку, разыскивая подходящую станцию.

Внезапно я услышал испанскую речь с хайдийским акцентом и попросил Мэри подержать немного эту волну.

– Говорит «Радио Патриа» из Сан-Исидро. Официальная сводка о ходе боевых действий. Сегодня, после очередного, четвертого, поражения в столкновении с правительственными войсками, банды партизан, возглавляемые садистом и убийцей по кличке Киска, рассеялись по горам Сьерра-Агриббенья и преследуются частями Второго армейского корпуса с участием вертолетных подразделений армии и ВВС…