– А ты где сидишь? – спросил я.
– Вообще-то в соседней каюте, ближе к корме. А Мэри – через каюту, ближе к носу. Но нас постоянно выводят. Мэри – потому что работает на компьютерах, без нее к ним никто не может подойти. А меня – потому что Соледад считает меня самой глупой и думает, что я ее больше всех боюсь. Я ее и правда боюсь, но не настолько, насколько она думает. А я, между прочим, пока хожу туда-сюда по яхте, кое-что подмечаю. Вся банда разделена на три группы. Одни на берегу, сторожат бразильцев. Другие – на яхте Соледад, которая называется «Орион». На носу у нее стоит пушка, которая убирается под палубу, а ближе к середине – два больших пулемета, они тоже убираются под палубу. Просто я видела, как их поднимали и чистили, а потом опускали. Соледад знает, что мы с Мэри не сможем договориться. Она хитрая.
Пока она тараторила, я съел все, что было на подносе, не тронув только стекло и фарфор. Жизненный тонус прибыл, поднялся.
– Ну, как тебе Соледад? – спросила Марсела с плохо скрываемой ревностью.
– Только не говори, что у вас ничего не было и вы два часа беседовали о Священном Писании…
– А я и не буду этого утверждать, – ответил я. – Тебе обстоятельно рассказать, с подробностями?
– Но она не могла тебе не понравиться, – Марселочка явно настырничала, – я знаю эту гадину, она кого угодно сведет с ума. Но не потому, что ей кто-то нравится, а потому, что ей от кого-то что-то нужно.
– Она же профессионалка, – сказал я, пожав плечами, – ей положено использовать секс в целях производства прибыли и создания прибавочной стоимости… Так сказал наш великий учитель Карл Маркс.
– Я тоже шлюха, – проворчала Марсела, – заработок есть заработок, но если клиент мне выплачивал оговоренную сумму, я никогда не высасывала из него больше, чем нужно. А она со всех тянула подарки, очаровывала тех, кого не только что не любила, а ненавидела смертной ненавистью. Вот эти изумрудные сережки, которые она носит сегодня, – подарок дона Паскуаля Лопеса. Им цена
– не одна тысяча долларов. Гонорар, который мне предлагали – семьсот за визит. Она же мне сама рассказывала, какой этот Лопес зануда и слизняк, однако так его охмурила, что он в буквальном смысле вылизывал ей языком промежуток между ягодицами…
– Фу, – сказал я, передернувшись, – зачем ты мне после еды рассказываешь такие гадости?
– Это для того, чтобы ты не очень задирал нос, после того как за сутки переспал с четырьмя подряд. Я одна отношусь к тебе бескорыстно. Мэри просто захотелось попробовать, что такое мужчина, Синди приревновала к тебе Мэри и решила ее наказать, а Соледад – для каких-то своих грязных делишек. Кроме того, она очень тщеславна, ей всем хочется утереть нос…
Я очень по-хозяйски развязал бантик на спине и снял с Марселы зеленый бюстгальтер.
– Ты свежее ее… – сказал я, сдергивая трусики и поглаживая прохладную попку Марселы. Она повисла у меня на шее, подцепила пальцами своих ножек мои плавки и сдернула их с меня так ловко, что я даже опомниться не успел.
Мы шлепнулись на ту же самую простыню, где я лежал с Соледад, и Марсела брезгливо проворчала:
– Все своими духами провоняла!
Тем не менее уже через секунду, сладко ойкнув от нежного предмета, вонзенного с надлежащей осторожностью, она жадно обвила меня руками и затряслась, словно подключенная к установке для пытки электричеством.
Мы уже порядочно разогрелись, как вдруг за моей спиной щелкнул дверной замок и появилась Соледад. Она тут же закрыла за собой дверь, и «ой!», которое вырвалось у Марселы от неожиданности, прозвучало уже не для охранников.
– Вы уже забавляетесь? – спросила Соледад без малейшего неудовольствия и стала опять снимать свое оранжевое платье.
– Ты не могла прийти попозже? – проворчала Марсела. – Между прочим, я тебе не мешала!
– А кто сказал, что я тебе мешаю? – развела руками Соледад. – Я что, беру Анхеля за ноги и стаскиваю с тебя? Нет! У него тоже пенис не обмяк. Продолжайте!
Времена, когда я был очень стыдливым, прошли уже давно, поэтому я продолжил, не обращая внимания на Соледад.
– Противная, – проворчала Марсела, – ты мне мешаешь…
– Ты скажи еще, что стесняешься, – хмыкнула Соледад. – А я вот ничуть не стесняюсь и сейчас залезу к вам. Анхель, ты не против, надеюсь?
– Не отвлекай, – прорычал я.
Соледад перешагнула через нас и уселась на постель, а затем вытянулась на спине рядом с Марселой. Марсела отвернулась от нее и покрепче обвила меня руками.
– Ух, как он тебя… Ух, как он тебя… – проурчала Соледад в такт моим движениям. – Дай ручку! Ну дай мне ручку!
Она сцапала мою ладонь и стала водить ей по своему животу.
– Ты никогда не бывал сразу с двумя? – тоном змея-соблазнителя промурлыкала Соледад. – А Хорхе дель Браво бывал, и именно с нами…
– Не вспоминай ты его, – Марсела обернулась, и Соледад, обхватив ее рукой за шею, привлекла к себе и поцеловала в губы.
– Бесстыжая, – пробормотала Марсела, – лесбиянка!
– Нет, это не про меня! – ухмыльнулась Соледад, очень довольная тем, что моя ладонь уже самостоятельно скользила по ее животу и ляжкам. Наконец, рука моя оказалась на шерстяном кустике, а два пальца нырнули в щель, нащупали упругий бугорок и принялись его массировать…
– О-о-о! А-а-а! У-у-у! – Соледад принялась извиваться и корчиться, Марсела стала чаще дышать – видно, то, что происходило с Соледад, ее возбуждало. В такт толчкам, она стала коротко вскрикивать, словно собиралась перекричать Соледад:
– А-я! А-я! А-я! – и спустя минуту пронзительно завизжала от восторга. Стало скользко, словно от мыльной пены, и я, неожиданно для самого себя оторвавшись от Марселы, перескочил на живот Соледад и воткнул на место пальцев нечто более существенное. Теперь все было наоборот. Левая рука залезла к Марселе, а та, корчась точь-в-точь, как Соледад, жадно глядела на то, как колышется моя спина и дергаются раскинутые ноги Соледад.
– О-а-а-а! – громко и бесстыдно закричала пиратка, я выдернул из нее пенис и вновь всадил его Марселе. Не прошло и минуты, как мне пришлось сменить позицию еще раз, потом еще… На счете 3:3 обе, кажется, были опустошены, но я, поскольку все время прыгал туда-сюда, оказался неудовлетворен.
– Вы в детстве, конечно, занимались онанизмом? – прошипела Соледад, отдуваясь. – Мы поможем вам это вспомнить…
Две мягкие ручки вцепились в мой скользкий, одеревеневший пенис. Я сидел, вытянув ноги, лицо к ним, но между ними. Марсела обнимала меня правой рукой, Соледад – левой, а мои пальцы были погружены к ним в дырки. Временами мне казалось, что эти мерзавки вырвут все с корнем. Я никогда не позволял себе так обращаться с моим любимцем. Наконец, они заорали по четвертому разу, а я
– по первому, но этот один ожог стоил десяти…
Кровать была достаточно просторной, втроем тесно не было. Хайдийские супершлюхи лежали по бокам от почти супермена-янки, ощущавшего необоримое желание послать всех в мире женщин к дьяволу, уйти в глухую пустыню и там предаваться посту и молитвам. Такого сеанса было бы вполне достаточно, чтобы напрочь отбить охоту к сексуальным удовольствиям и сделать гнусного распутника безнадежным аскетом.
– Соледад, – пробормотала Марсела, – мне было хорошо, как никогда… Я сошла с ума! Без тебя так хорошо не было бы…
– Вот видишь, дурочка, – потрепав свою юную коллегу по щечке и накрутив прядь ее волос себе на палец, произнесла Соледад, – мы с тобой созданы для тандема. Как видишь, две умелые, профессиональные женщины могут не только выдоить никудышного мужчину, но и получить несказанное удовольствие.
– Идемте освежимся, – сказала Марсела.
– Да, попотели мы с ним! – согласилась Соледад тоном старого рудокопа.
– Но там – только мыться! – предупредил я. Меня пошатывало. Все только что происшедшее казалось сном из разряда приятных кошмаров. Первый сон такого рода я видел во Вьетнаме после двух дней блужданий по джунглям и вьетконговским минам. Из двадцати трех вернулось двенадцать живых и семь трупов. Куда делись прочие – не знаю. В частности, был убит приват Брайт, здоровенный детина лет двадцати. Мы волокли его вчетвером пять миль, пока не вышли на прогалину, где вертолет смог совершить посадку и забрать всю нашу компанию. Не знаю почему, но следующей ночью мне приснился этот Брайт. Приснился таким, как есть, с мозгами, вывороченными пулей, к тому же вылезающим из своего звездно-полосатого гроба. Поначалу стало очень жутко, но Брайт – живым он был очень добрый и веселый парень! – широко улыбнулся и сказал мне: «Дик, слушай! Давай ты вместо меня поедешь в рай?! Забирайся на мое место в гроб, а я еще повоюю немного! Ты ведь одолжил мне пятьдесят долларов, а я их тебе не успел отдать. Я с этим дурацким долгом на совести буду жить в раю, а тебе еще неизвестно сколько придется мучиться на земле, ползать по джунглям и болотам. Ей-Богу, мне будет стыдно!» У него это получилось очень приятно, располагающе, и я во сне, конечно, уже пошел было к звездно-полосатому гробу, чтобы поменяться с Брайтом местами, но тут меня разбудил этот чертов сержант-майор, тот самый «Джек-Потрошитель». Сколько раз потом, когда меня здорово припекала жизнь, я сожалел о том, что Гривс не дал мне забраться в гроб и отправиться в рай вместо симпатяги Брайта. Таких снов в жизни я видел немало и определяю их именно как приятные кошмары. После душа мне полегчало.
