Начитавшись бессмысленной галиматьи философов XVIII столетия, П-в (фамилия того офицера) с жаром возставлял против всего в деле религии, что было несогласно с его образом мыслей. Кстати – некстати он проповедовал всюду свои безбожные правила. Любимым предметом пошлых его острот и насмешек был собственный его патрон, св. Николай угодник. Называя его «русским мужицким богом», П-в острил свой язык насчет бесчисленных его чудес и благодеяний, – и это было особенно тогда, когда он сходился с А. В-ной М-ою, девицею, как я сказал, полною страха Божия и глубокого уважения к преданиям церкви православной, Бог знает, какая у него была тут цель, и что хотелось сделать ему этим но только все усилия его поколебать благочестивые верования своей знакомки оставались тщетны.

Однажды, играя волнистыми кудрями малютки-Лидочки, беспечно забавлявшейся адъютантскими зксельбантами своего фаворита, П-в увидел у нее на шее кипарисный крест, висевший на шелковом шнурке.

– Что это такое? – спросил он А. В-ну.

– Разве вы не видите, крест!

– Что это вам вздумалось навязать на шею дитяти кусок дерева?

– М-сье П-ов! – вдруг сказала Лидочка, устремив на него блестящие глазенки. – Сказать ли вам, что я сегодня видела во сне?

– Скажи, Лидочка.

– Привиделось мне, – заговорила малютка, покраснев, как маков цвет, что будто я сижу у вас на коленях вот так, как теперь. Вы меня целуете и обнимаете, а между тем показываете противное вашими пальцами. Вдруг – гляжу, подходит; какой-то старичок в золотой шапке, и так сердито стал смотреть на вас, что мне сделалось страшно. Я прижалась к вам. Старичок быстро подошел и, вырвав меня из рук ваших, сказал, погрозив вам пальцем: «не долго тебе быть тут!» Вы побледнели, как платок; а мне стало так жаль вас, так жаль…

И малютка, опустив глазки, начала опять играть зксельбантами своего любимца. П-ов заметно сконфузился, он старался принять вид беззаботный, хотя и лицо, и все движения изменяли ему в этом. Посидев еще немного, он раскланялся и уехал.

Проходит день, два; проходит, наконец, неделя; нет П-ова. Что бы это такое значило? – спрашивали друг друга М-овы, которые уже привыкли к вседневным его визитам. Дней чрез восемь является П-ов, расстроенный, бледный, как будто после тяжкой болезни.

Посыпались упреки, расспросы; П-ов на все это отвечал угрюмым молчанием. Заметно было, что какая-то мучительная дума тяготила его душу. Обрадованная Ли дочка хотела, по обычаю, вскочить на колени к своему фавориту, но П-ов с принужденною улыбкою отклонил ее от себя и начал рассказывать так:

– Помните ли вы тот день, А. В-на, когда я, разговаривая с вами, вдруг был остановлен наивным рассказом моей любимицы? Не знаю отчего, но мне сделалось так грустно, что я с трудом мог скрыть от вас мою внутреннюю борьбу. Возвратясь на квартиру, я закурил трубку и, в ожидании доброго Морфея, взял какую-то книгу, чтоб заснуть поскорее. Трубка погасла, книга выпала из рук моих, и я задремал какою-то тяжелою дремою. Вспомнив, однако ж, что свеча не потушена, я приподнялся с кровати, погасил свечу и, завернувшись в одеяло, отворотился к стене. Через две-три минуты я нечаянно открыл глаза, – что это? У меня в комнате свет. Оборачиваюсь, – вижу: на полу стоит зажженная свеча, а подле нее гроб. Вы знаете, я не трусливого десятка, а тут я так испугался, что чуял, как на голове моей поднимались волосы. Стараясь, впрочем, приписать все это беспорядочной игре расстроенного воображения, я отворотился и снова закрыл глаза. Но нетерпение мучило меня; холод ужаса леденил все мои члены: «дай, – подумал я, – взгляну еще раз!» Взглянул, на полу свечка, а подле нее гроб. Обезумев от ужаса, я схватил со стола колокольчик и зазвонил что есть мочи. Мой малый бросился ко мне опрометью. Я хочу показать ему на представившиеся предметы, но их уже нет. Пробормотав что-то изумленному моим смущением человеку, я отпустил его, – и снова предо мною тот же гроб. Делать нечего, я приказал моему слуге ночевать вместе со мною, – и целых три ночи все виделся гроб, и близ него свечка. Не думаю, чтоб это был бред воображения; я все это видел не один раз, и при том так ясно, как вижу теперь всех вас».

П-ов замолчал. Никто не смел начинать разговора после такого таинственного рассказа; одна лишь Лидочка ласкалась и увивалась около своего фаворита. Он нагнулся, поцеловал ее в голову и, сказав: «прости, Лидочка!» – вышел из давно знакомого ему дома.

На другой же день получен был приказ отправиться немедленно в действующую армию. Это было в 1828 году. Через месяц прочли в газетах: «поручик такого-то полка П-ов убит осколком ядра». («Домашн. Беседа» 1862 г.).

Самое и важное, имеющее неотразимую силу, доказательство в защиту св. икон, это чудеса, совершаемые Самим Богом чрез св. иконы. Если бы иконы были богопротивные идолы, как говорят иконоборцы, то Господь не стал бы совершать чрез них знамения и чудеса, напротив. Он чудесами многократно и многообразно показал, что почитание св. икон Ему приятно.

1. Нередко святые Божии являлись живущим на земле в том виде, в каком они изображались на св. иконах. Из этого ясно видно, что почитание их чрез св. иконы благоугодно не только им, но и Самому Богу, хотя бы изображения ликов и различествовали между собою, как это видим по многим различным чудотворным иконам Богоматери. Так, св. Амвросий медиоланский сам свидетельствует в своем письме (55), что пред открытием мощей мучеников Гервасия и Протасия, в 396 году, явился ему св. ап. Павел в том виде, как изображался на св. иконах. В V столетии образованный инок сунайский, бывший префект (градоначальник) константинопольский, описал следующее чудо св. мучен. Платона, память которого празднуется 18 ноября. На сунайских подвижников напали сарацины и с другими иноками увели в плен сына одного инока, родом из Галатии. «Старец, скрывшись в это время в потаенную пещеру, истекал слезами, не вынося утраты боголюбивого сына, и умолял Христа преклониться на милость, по ходатайству отечественного мученика Илатона. В то же время и сын, связанный в плену, просил Бога по молитве того же св. мученика умилостивиться над ним и совершить чудо. Молитвы того и другого – и отца в пещере горы, и сына в плену – были услышаны, и вот, Платон (мученик), представ внезапно сидящим на коне и ведущим другого коня, является бодрствующему отроку, который узнает его потому, что часто видал изображение святого на иконах, немедленно приказывает ему, встав из среды всех, взять коня и сесть на него. И когда, подобно паутине, разрешились на отроке узы, он, освободившись по молитве и встав по мановению Божию, едет на коне смело и, радуясь, следует за путеводствующим св. мучеником. Вскоре оба – и св. Платон и юный монах, как бы окрыленные, достигают жилища, в котором молится и плачет старец, и победоносный мученик, спасший скорбящему сердцем отцу любимого сына, делается невидимым». («Твор. преп. Нила», русск. перев. ч. III, стр. 436. Деян. всел. соб. VII. 257). Это место прочитано из творений препод. Нила на VII вселенском соборе. Самое чудесное событие совершилось в IV или в начале V столетия.

2. В конце V века христианская девица Мария, проводившая в продолжение 17 лет греховную жизнь в египетском городе Александрии, прибыла в Иерусалим на праздник воздвижения креста Господня; в самый праздник, желая войти в храм среди толпы народа, она долго отреваема была невидимою силою, не допускавшею ее в храм. Увидев в притворе храма икону Богоматери и обратившись к Ней, она стала со слезами умолять Пресвятую Владычицу допустить ее до поклонения кресту Господа Иисуса. Молитва ее была услышана и она беспрепятственно вошла во храм и облобызала животворящее древо креста Господня. Возвратившись в притвор она опять стала молиться пред иконой Богоматери и услышала от нее голос: «за Иорданом найдешь себе покой». Переправившись за Иордан, она 47 лет провела в пустыне среди тяжких подвигов покаяния и удостоилась от Бога дара знамения и чудес. По прочтении о вышеупомянутом чуде от иконы Богоматери на VII вселенском соборе, Иоанн, пресвитер и представитель восточных архиереев, сказал: «эту икону мы видели во святом городе Христа Бога нашего и часто лобызали ее». (Деян. всел. собор. – VII. 312).