Вспоминая свою прошлую жизнь и наблюдая настоящую, сообщает в одном духовном журнале некто г. Величков я пришел к убеждению, что не только в важных случаях жизни, но и в повседневной, Промысел Божий не оставляет человека, и самое незначительное, пропущенное без внимания в свое время обстоятельство имело смысл и значение в последующих случаях.

С целью поделиться своим убеждением с другими, я приведу несколько обстоятельств из своей жизни. Однажды, а был у всенощной в храме во имя Нерукотворенного Спаса (эта церковь вверху под куполом Можайского Николаевского собора) и, устав стоять, хотел во время чтения прислониться к стене, но, не доведя плеча своего на одну десятую вершка до стены, вздумал взглянуть на нее… и представьте мой ужас: я прислонился бы к двери, которая была не заперта, а за дверью зияло отверстие, шириной в 2 сажени, ведущее до самого фундамента вниз а на пути перекрещивались бревна, железные сваи ит. п. – Облокотись я, – и смерть неминучая; я разбился бы ранее, нежели долетел до земли.

Еще случай был в Москве: я пришел за покупкою в посудную лавку, тускло освещенную лампою, и подошел к прилавку. Бывший ранее меня покупатель потянулся через меня сбоку за сдачею. Желая дать место, я сделал шаг назад и упал в открытое отверстие, ведущее в подвал. Ноги мои, в поджилках зацепились за одну половинку двери; голова лежала на другом краю, а тяжесть корпуса увлекала меня вниз. Покупатель отшатнулся. Я онемел и только молча протянул руку, прося помощи… В тот момент когда я чувствовал что должен рухнуться, слышу, что меня кто-то пихает в спину, – одно движение, и я спасен. Рабочий, бывший в подвале, услышав шум, прибежал и спас меня, выталкивая в спину из отверстия. Будь он менее сообразителен и мешковат и я разбился бы о стеклянную посуду и каменные ступени.

Кто же спасал меня, как не Промысел Божий? Здесь видимо присутствовал Господь, исполняя Свои слова любви к человеку.

Я мог бы сотни случаев привести еще, но достаточно и того, что сказал и приглашаю всех и каждого не верить в слепой случай, не приписывать все только себе и только другим лицам но веровать в силу и власть Помощника и Покровителя – Бога Творца. Пусть каждый припомнит разные случаи в своей жизни, и он убедится, что самое незначительное обстоятельство не без воли Божией, а если так, то пусть не будет место ропоту и отчаянию, а покорность и терпение заменят, их («Душепол. чтен.», 1884 г., ч. I).

1. Весною 1860 года, двоюродный мой брат, – пишет граф М. Д. Бутурлин – генерал Д., в бытность свою в Петербурге, отобедав однажды у своего знакомого И. Н. К… а и желая доставить удовольствие семи или восьмилетней дочери последнего, предложил ее отцу покататься с нею в его (генерала Д.) карете, по случаю бывшей тогда в городе иллюминации. Карета была двухместная, и потому в нее уселись только оба упомянутые мужчины, а девочке пришлось стоять перед ними; монотонность тихого по улицам катанья надоела хозяину кареты, а так как выезжать из ряду экипажей не дозволялось, он приказал кучеру остановиться и вышел из кареты, чтобы пешком добраться до своей квартиры, находившейся неподалеку оттуда, у Конюшенного моста на Мойке. Но едва девочка уселась на месте, занимаемом прежде генералом Д., как какой-то экипаж лошадей коего не мог удержать их кучер устремился поперек рядов., и дышло этого экипажа врезалось в окно дверцы кареты, в коей сидели И. Н. К… со своею дочерью, и, пробив поднятое оконное стекло, вошло концом в противоположное окно. Случись это несколькими минутами ранее, когда генерал Д. сидел еще в карете, стоявшая между дверцами девочка была бы убита на повал.

«И после этого иные говорят, что чудес уже более нет. Их нет для тех, кои не хотят их замечать, – если, видевши их не хотят признавать их за таковые». (Из кн. «Простая речь о мудреных вещах» М. Погодина, изд. 1884 г.).

2. Отец московского профессора Крюкова, учитель рисования в Казанском университете, – обязался написать несколько образов для сельской церкви в имении помещика Моисеева, но не успел кончить своего обязательства и скончался. Вдова просила дать ей сколько-нибудь за изготовленную работу. Заказчик отвечал, что он потерпел убыток, обязавшись заплатить другому нанятому живописцу за окончание больше того, что должен был покойному. На том дело и остановилось. Вдруг профессор Казенбек (знакомый Моисеева и Крюкова) видит во сне кого-то, который ему говорит: скажи Моисееву, чтоб он удовлетворил вдову Крюкову». Казенбек не обратил никакого внимания на этот сон, как вдруг чрез несколько времени видит его повторение с упреком: что же ты не идешь к Моисееву? Рассказывая дома, он смеялся такому случаю, но никак не думал исполнять неприятного поручения. Наконец, он видит в третий раз то же самое, – и уже с угрозою: если Моисеев не даст денег Крюковой, то он умрет (он был болен), да если и ты не напомнит ему, то и тебе будет худо. Казенбек проснувшись, почувствовал лихорадку и испугался: «нет шутка плоха, пойду к Моисееву и расскажу ему все». Больной Моисеев отвечал: «помилуйте, я рад заплатить впятеро, лишь бы выздороветь», и послал тотчас сколько-то денег Крюковой. Он выздоровел у Казенбека также лихорадка не возобновилась. Крюкова была совершенно довольна, получив неожиданное удовлетворение» (Оттуда же).

3. «В 1872 году, в чистый четверг страстной седмицы, сидел я в конторе села Нового, я тут же был эконом Г. Вдруг влетает жужжа, какое-то насекомое с длинным туловищем и крыльями. Увидев его, я махнул платком – и оно упало на пол. Эконом хотел его задавить ногою, но я не велел и, взяв за крылья ножницами, понес вон. Едва мы переступили порог в переднюю, как за нами рухнул потолок – на то самое место, где мы за минуту стояли, и захватило даже стол, за которым я сидел: упал слой алебастра, толщиною в вершок, величиною в 1 1/2 квадратных аршина» (Оттуда же).

Несколько лет тому назад прочел я в одной венской газете, кажется «Прессе», со всеми подробностями, следующее: На одной фабрике, через которую проходил вал, приводивший в движение посредством ремней различные машины, стоял один рабочий; вдруг услышал он как его окликнули по имени, он пошел к своему соседу и спросил его, что ему нужно. Тот положительно отрицал чтоб он звал его, и в тот же момент лопнула машина, так что, вероятно, убила бы только что отошедшего от нее рабочего, а, во всяком случае, сильно бы ранила его (См. соч. Гелленбаха: «Человек его сущность и назначение», изд. 1885 г.).

Один Йоркшайский викарий пишет:

«Осенью 1858 года я жил в Инверкаджиле, в самой южной части Новой Зеландии. В те дни там была только одна гостиница, содержащаяся датчанином. Никакого селения там не было; местность была самая дикая. Дня через два по моем приезде в эту гостиницу, ко мне обратился, назвав меня по имени, один из корабельщиков делавших тот корабль, на котором я прибыл из Англии в Новую Зеландию. Я его хорошо знал, потому что, однажды, во время нашего переезда его заковали в кандалы за мятежные речи, и я часто с ним разговаривал как прежде, так и после этого происшествия. Когда наш корабль достиг входа в порт Чомерс, этот человек с пятью или шестью другими из экипажа дезертировал темною ночью, воспользовавшись китоловным ботом, находившимся при корабле.

Вечером я зашел в большую кухню нашего отеля и застал там этого человека и нескольких других. Они сидели около огня, курили и пили. Хозяин гостиницы был тут же, и мы все очень дружелюбно относились друг к другу. Оказалось, что трое или четверо из присутствовавших были также в числе дезертиров, хотя я сперва не узнал их. Они сообщили, что отправляются завтра утром на остров Руапюк, где жил миссионер, так как один из компании хотел жениться, а по соседству на материке не было никакого пастора. Я сказал, что охотно посмотрел бы миссионерскую станцию, а они тогда сказали, что намерены там остаться день или два лишних, так как на острове водится много диких кабанов, на которых можно будет поохотиться, ночуя в лодке. Они говорили, что у них множество провизии – мяса, рыбы, хлеба и т. д., сверх того пиво и водка и пара бутылок шампанского для свадебного завтрака. По их словам необходимо было отправиться около 4 час., чтобы избежать прилива, который был опасен в месте переезда. Все они очень хотели, чтоб я к ним присоединился, и я совсем вошел во вкус этого предприятия и обещал отправиться, если они меня позовут. Помню, как встал чтобы идти спать, и сказал: «ну, хорошо! так как я должен быть готов раньше 4ч., то не буду больше сидеть». Тогда было около 11 ч. Они сказали, что все сейчас улягутся и разбудят меня непременно: «не бойтесь, без вас не уедем!"