Сестры, по неразумию, делают разделения, будто бы, ходя к матери игумении, далеко от тебя отстоят; или, ходя к тебе, отторгаются от игумении. Не один ли и тот же путь она и ты показуешь идти ко спасению? И на какой более лежит ответственность о душах ваших? А ты когда и говоришь ходящим к тебе, то это к облегчению ее тяготы, а не к разделению. Как можно, старайся истреблять сии чувства из тех, кои к тебе ходят. И. Л. и И. М. 25-го июля 1841 года.

Для нас весьма несносны разделения сестер, о коих ты пишешь, и мы к тебе писали. Последнее средство: когда они не слушают твоих слов о считании всех равными во Христе сестрами и буде не будут так себя вести, то пусть считают себя и от нас чуждыми. Какими они себя почитают, удаляясь их сообщества? Конечно, лучшими, а их худшими! То не противно ли сие здравому учению? Покорность, послушание и откровение, для чего иного служат, как не для снискания смирения? А они, напротив, исполняются духа гордыни, уничижая других; на кого же падет это порицание? Конечно на тебя и на нас. До какого дошли безумия: считать за добродетель то, что жалеть о том, кто ходит к игумении на откровение, не понимая того, что она общая всем вам мать! Да и от других никто из них не может иначе окормляться, как с ее благословения. Скажи им, чтобы оставили или нас, или сие безумие, а то мы их оставляем! И. Л. и И. М. 5-го августа 1841 года.

Описываешь скорбь вашу всеобщую о кончине любезного нашего батюшки отца Льва и ревность сестер к чтению о нем Псалтири. Слава Богу, что на сердцах ваших курится фимиам любви к старцу нашему. Да воздаст вам Господь молитвами его за такое усердие.

Что касается до Н. Е-ны: весьма заметно, что оскорбили тебя слова; из чего познавай свою немощь. О том не поскучь, Бога ради, что она у тебя живет: помни, по чьему назначению и кто тебе ее поручил? Почти память его, понеси немощь ее; просто сказать, она ничего еще не смыслит в духовной жизни, а к тому ж не мудрено, что ее расстроили письма: ты же побеждай благим злое, понуждай себя являть снисхождение и любовь. Что будет толку, ежели вышлешь ее из келлии, или и совсем выйдет из обители? С обеих сторон не исполните батюшкиного приказания; порок на обитель, и тебе не будет похвалы; я знаю, что тебе не легко ее пребывание, но кто ж сие иго на тебя возложил? С моей же стороны нужды нет, ежели и выйдет из обители, от меня полную имеет свободу; но нам надобно, сколько можно, сохранить отеческую заповедь, с которою нераздельно и Божия соединена. Я к ней писал довольно шероховато; хочет — послушает, а не хочет — да будет на ее воле; но тебе-то надобно иметь осторожность, не подать вины со своей стороны. Впрочем, как хочешь.

Всем вашим о Христе сестрам купно с тобою желаю мира и здравия душевного. И. М. 15 ноября 1841 года.

Видя из твоего письма о болезни твоей, сердечно о тебе сожалею и не знаю, чем этому помочь. Одна надежда, что Господь сим уготовляет для тебя вечная благая; возводись к благодарению Ему за отеческую Его любовь, коею движим, здесь тебя очищает от тины греховной. Мы все должницы перед Богом, а когда бы еще не посещал нас отеческий Его жезл, то и в горшая бы впали от безумия нашего. — За нетерпение же твое и за прочие поясненные тобою немощи имей самоукорение, не языком токмо, но сердечно укоряй себя; и довлеет тебе на спасение, Господь призрит на оное и после брани дарует мир.

О ропщущих N. N. больно даже слышать, что они своим неустройством наводят скорбь матери игумении, тебе, сами себе, мне грешному, и соблазн всей обители, а радость врагу спасения нашего. Что ж с ними делать? Мы все меры употребляли, строгости и снисхождения, но ни что на них не действует; предадим их на промысл Божий, да управит их, как Сам весть, яко у Господа милость, и многое у Него избавление есть: и Той избавит Израиля от всех беззаконий его (Пс.129:6). Он силен их вразумить судьбами Своими; а ты, так как обложена своими немощами и болезнями, ежели они и теперь не умиротворятся, то, поговоря с м. игуменией, оставь их на волю Божию; а игумении, как угодно; ежели нестерпимы, то может и от монастыря отказать. — Истинно: с болезнью сердца сие пишу!

Недостойный ваш богомолец, многогрешный И. М. 30 декабря 1841 года.

Получил твое письмо от 14 января, и, при всех моих недосугах и суматохе, желаю хоть немного ответить. Ты жалуешься на свою тягость: посуди-ка обо мне, писем куча; а писать совсем нет времени, — все приходят: бывало, за батюшкиною головою мне было удобнее, а теперь и книгу некогда почитать, и не знаю, что я такое? Пишу: ваш богомолец, а и за себя-то плохо молюсь; желал бы и я так-то пожить в тишине, как ты пишешь, да нет воли. Буди же воля Божия над нами.

Ежели крамольницы умиротворятся и будут жить постоянно, то для чего же при случае нужды не принять, хотя с понуждением себя? Даже можно ограничить их вход, назначив, когда ходить. Господь да просветит тебя к пользе других и своей, и во бранех да укрепит, без коих нельзя обойтись и спастись.19 января 1842 г.

Пишешь, что тягостно для тебя обхождение N. N.; что же делать? надобно нести тягость ближних. Вся тварь сцеплена, чтоб быть полезною одна для другой кольми паче мы — словесное создание Божие — должны содействовать ближнего пользе? Когда-нибудь образумится и она, быв удерживаема тобою от порывов страстей; и девочкам поможет Господь невидимо; конечно, во время болезни нельзя, чтобы не было труда, а теперь, может быть, и пооблегчилась; за капризы не спускай, а учи противляться гордостной страсти и искоренять ее.

Б-ские, бывши у нас и говоря пристрастно о других, сами себя посрамили, а ведь и они также усердные наши дочки; да страсти-то над всеми нами вполне господствуют. Господь же не редко браздами и уздою востягивает челюсти и смиряет; я от них еще не имею известия по приезде, а ежели не напишут, то буду еще и доволен.

Я писал к тебе многократно, и теперь прошу: внушай сестрам, к тебе относящимся, чтобы они не чуждались других; а то как будто они одни идут правым путем, прочие же не так; паче же чтобы считали себя всех худшими; это сохранит их от всех сетей вражьих.

Записные крамольницы жалуются мне, что ты их не принимаешь, я это отклонил от себя: не моя воля, а твоя в сем да будет; что ж с ними делать? Сколько ни старались о них, все одно и тоже: все правы, — нет ни одной виноватой: какому же тут быть миру? О капризах же нечего и говорить: не хотим познавать, что страсти нами господствуют, а думаем — люди виноваты. Горе нам! оставили смиренный путь, а идем гордым, строптивым; за то лишаемся мира и спокойствия. По всем этим происшествиям прошло уже около месяца; может быть, во многом есть изменение, ово [24] на лучшее, ово на худшее; а все искушается общественное ваше устроение, и смотрением Божиим на пользу произыдет.

Писавши о других, не скрыла и своих немощей душевных и телесных; а тут же и леность на церковное и келейное правило: понуждай себя; не можешь сама: прочтут сестры, а ты слушай; нет сил телесных: Бог требует ума и сердца. Не неради об исправлении душевного своего устроения, удержания от ярости, да не како иным проповедуя, сама неключима будешь. Слово-то это мне еще более приличествует: да от помрачения едва имею чувство. Господи помилуй! Многогрешный И. М. 14 марта 1842 года.

Прискорбно и для меня мнение госпожи игумении о тебе и сестрах твоих, и тем паче, что должен быть токмо слышатель безмолвный; нечем более помочь, как терпением и самоукорением, предоставив воле Божией, попустившей сие испытание.