— Да-а,— согласился капитан.— Что же, Юра, поделаешь? Служба солдатская — труд нелёгкий. Иди погуляй, я позову.

Шаха Юрка нашёл за каптёркой. Вместе с «дядей Стёпой» он свёртывал шинель в скатку.

— Готово, давай ремешок,— сказал Шаху «дядя Стёпа» и обернулся к Юрке:— Ну, как там, Юрий Алексеевич, наши дела?

— Законно!— ответил Юрка любимым словечком Шаха,— у Козырева двойка, а то — сплошные «четыре» и «пять».

— Законно,— сказал Шахназаров, и все трое рассмеялись.

Юрке просто не терпелось сообщить другу о том, что он, Юрка, выручил его, обманув проверяющего,— не успел, прозвучала команда «строиться».

Старший лейтенант Котов ходил перед строем и громко говорил:

— Помните, когда товарищ рядом — идти легче. Помогать отстающим можно и необходимо. Время засекается по последнему, значит, последних не должно быть. Всем ясно?

— Так точно, товарищ старший лейтенант!

— Внимание! Противогазы — надеть! Батарея, нап-ра-во! За мной — бегом — марш!

Солдаты кучно и весело побежали к проходной.

— Ассистент! Где мой ассистент?— послышался голос капитана Вострецова.— Юрка, ко мне! Живее в машину.

Он стоял у открытой дверцы автобуса. У него было два бинокля,— один он повесил через плечо, второй протянул Юрке.

Когда автобус вырвался из леса и остановился у фанерного щита с надписью: «Финиш», Юрка увидел батарею, направляющуюся в сторону Подлипок.

Капитан поглядел на часы, потом в бинокль, удовлетворённо сказал:

— Хорошо идут!

Юрка тоже поглядел в бинокль и... никого не узнал, хотя, казалось, солдаты бегут вот тут, рядом. У всех были одинаковые автоматы, на всех одинаковые противогазы и скатки...

Всё дальше и дальше уходили солдаты. У Подлипок они свернули влево, потом устремились назад, постепенно приближаясь.

— Хорошо идут!— вновь похвалил их капитан Вострецов.— Молодцы!

Юрка снова приложил к глазам бинокль и сразу же в первом бегущем узнал старшего лейтенанта Котова. За ним спешил, чуть пригибаясь, длинноногий «дядя Стёпа», потом — сержант Воронин и рядом с ним — Шахназаров. Плотной группой, неразличимые отсюда, шли человек двадцать, и, далеко отстав от этой группы, бежал в одиночестве... Козырев.

— Шах, нажми! Догони дядю Стёпу!— размахивая рукой, закричал Юрка.

Капитан усмехнулся:

— Не услышит.

А Юрке показалось: Шах его услышал. Вот он, сунув в карман пилотку, ускорил бег, настигая сержанта Воронина.

— Быстрее, Шах!

Но что вдруг случилось? Шахназаров зачем-то оглянулся, сошёл с дороги, уступая её товарищам и... помчался назад.

— Шах!— опять закричал Юрка.— Что ты делаешь, Шах? Ведь я тебе двойку поставлю...

Шахназаров подскочил к Козыреву, сорвал с его плеча автомат, потом вещевой мешок. Теперь они бежали рядом, стремясь догнать товарищей. Расстояние между ними и основной группой постепенно сокращалось.

Первыми финишную черту пересекли сержант Воронин с «дядей Степой», потом старший лейтенант Котов с основной группой, последними, через полминуты — Шахназаров и чуть ли не падающий от изнеможения Козырев. Солдаты поспешно снимали противогазы, освобождались от вещевых мешков, расстегивали вороты мокрых гимнастерок.

Капитан Вострецов опять взглянул на часы, подмигнул Юрке:

— Молодцы, уложились!

— Можно мне к ним?

— Конечно.

«Дядя Стёпа» сидел в стороне от всех, прислонившись спиной к корявому стволу сосны. К нему подошли Шахназаров и Козырев, обессилено повалились в траву. Пот заливал им глаза, струился по щекам, дышали они тяжело и часто.

Юрка присел подле Шахназарова, подождал, пока тот немного отдышится, сказал восхищённо:

— Как ты здорово бежал! Ты мог прийти первым.

Шахназаров ничего не ответил. Заговорил Козырев:

— А я тогда бы не дошел. Не хватило бы у меня сил, Юра...

— Шах тебя выручил, да?

Юрка прилёг рядом с Шахназаровым и, задыхаясь от радости, прошептал ему в ухо:

— А я тебя сегодня тоже выручил, вот!

— Когда?— удивился солдат.

— Капитан сказал поставить «четыре», а я тебе поставил «пять»!

Шахназаров привстал на локте, сорвал травинку и стал покусывать ее, угрюмо глядя куда-то вдаль. Юрка растерялся: почему Шах не рад, чем недоволен?

— Батарея, строиться!— скомандовал старший лейтенант Котов.

Солдаты заторопились, вновь надевая на себя шинельные скатки, противогазы, вещевые мешки, разбирая оружие.

Шахназаров отвёл Юрку в сторону, спросил удивлённо, сердито:

— Как ты мог сделать это, Юра?

— Но ты же совсем немножечко ошибся... Чуть-чуть...

— И всё-таки ошибся. Значит, самой высокой оценки не заслужил. И не нужен мне твой... жульнический подарок. Эх, Юрка, Юрка... Октябрёнок, в третий класс завтра пойдёшь, и такое...

— Я же хотел, чтобы лучше...— с обидой протянул Юрка.

— Пойми: ты обманул старшего, ты сам поступил нечестно и меня подвёл... Как я товарищам в глаза буду глядеть? Ведь они всё видели и всё понимают...

— Что же теперь делать?— растерянно спросил Юрка.

— А это уж решай сам...

Шахназаров ушёл в строй, Юрка поплёлся к автобусу.

— Что, ассистент, едем?— подал ему руку капитан Вострецов.— Ты вроде бы скис маленько. Устал?

— Да нет,— ответил Юрка, пряча глаза, и подумал: «Надо сознаться, попросить его исправить оценку... Вот прямо сейчас...»

Но оказалось: не так-то просто решиться на это. Было стыдно и страшно.

Комиссия оставалась в городке ещё часа два. Юрка намеренно слонялся поблизости, на виду у капитана Вострецова, а заговорить с ним о том, что с каждой минутой всё сильнее тревожило, не смел. Когда члены комиссии, простившись с офицерами дивизиона, шли к своим машинам, Юрка опять попался на глаза Вострецову. Тот помахал ему рукой.

— Спасибо, ассистент! Ты мне здорово помог. Спасибо, Юра!

«Помог... на свою голову...»

Капитан уехал, Юрка остался наедине с собой и со своими мыслями о том, что он трус и нечестный человек и, наверное, после того, что случилось, Шах перестанет дружить с ним.

Шахназаров вёл Рекса и Венеру к вольерам. Лишь когда он скрылся в ельнике, Юрка рискнул побежать на блокпост к Дункану.

Щенок кинулся ему навстречу, стал подпрыгивать, взвизгивая и пытаясь лизнуть его в лицо. От избытка переполнявших его чувств он даже пролаял дважды: гав, гав!— потом, будто извиняясь, завилял хвостом и потёрся боком о Юркину ногу.

— Пойдём, Дункан, кормиться, мне нынче некогда.

С Шахназаровым он встретился у проходной.

— В школу едешь, да?— спросил тот, протягивая руку.— Ну давай, грызи гранит наук.

Сердится или не сердится — не поймёшь.

Дома все были в сборе и — похоже — его ждали.

— Снимай военное,— сказала мама.— Книжки, тетради собрал?

— Все собрал.

Оля, пыхтя, обувает ботинки и, сверкая голубыми глазами, сообщает радостно:

— Ага, Юра, ага, Юра, я тебя тоже в школу повезу!

— А мне-то что — вези,— разрешает Юрка, убегая в свою комнату переодеваться, потому что часовой у проходной уже открыл ворота и оттуда выехал папин «газик».

— Живее, сын,— торопит папа,— опоздаете...

Они, конечно, не опоздали бы, если бы в пути не закапризничал вдруг мотор. Шофёр Волков покраснел, но проговорил бодро:

— Один момент, сейчас всё уладим!

Мама, пока Волков копался в моторе, была спокойна и молчалива, Юрка нетерпеливо ёрзал на заднем сиденье, а Оля, по привычке болтая ногами, удивлённо спрашивала:

— Почему мы не катаемся?

Чтобы устранить неисправность, шофёру действительно понадобились считанные минуты, и вот как раз их-то и не хватило. Когда они подъехали к школе, во дворе уже никого не было, мальчишки и девчонки глазели на подъехавшую машину из окон. Юрке подумалось, что и это — неплохо, и вышел он из «газика» нарочито медленно, с важным, надутым видом.

— Оля, сиди здесь,— сказала мама.— Пойдем, сын. Мама ввела Юрку в настороженно притихший класс.