Взглянул на отца, тот по-прежнему был спокоен.

— Папа, а почему командиром будет дядя Ваня? Командир же ты!

— Он — мой заместитель. Ему тоже положено командовать.

Сразу за вольерами лесок кончился. На большой поляне, обнесённой забором, Юрка увидел слева пятнистые коричнево-зелёные кабины. Некоторые из них вращались по кругу, и это было так интересно, что он едва не попросился туда покататься. Но тут справа увидел ракеты, сперва одну, потом ещё две, и ещё... Много ракет — ослепительно-белых и крылатых, похожих на маленькие самолёты,— бесшумно поднималось в окопах, нацеливаясь в небо.

— Папа, сейчас будут стрелять, да?

— Нет, сынок, солдаты будут учиться стрелять.

— И ни одна ракета не полетит?— огорчённо уточнил Юрка.

— Ни одна. Но всё будет делаться так, будто ракеты взлетели. И поразили цель.

— Самолёты, да?

— Самолёты. Возможно, ракеты.

— Папа, а с кем будет война? С буржуинами, да? С фашистами?

— Пока ни с кем.

— Зачем же тогда учиться стрелять?— удивлённо повёл плечами Юрка.

— А на тот случай, если вдруг фашистам-буржуинам и в самом деле захочется с нами повоевать. Будем готовы, и тогда нам никто не страшен.

— Мы их тогда: ды-ды-ды-ды!— затряс Юрка сжатыми кулаками, будто строчил из пулемёта.

— Вот именно,— согласился папа, улыбаясь.— Погляди, сын, вон в тех кабинах...

— С ушками на макушке?— уточнил Юрка.

— Да, с антеннами... В тех кабинах постоянно несут службу дежурные расчёты. Как пограничники, понимаешь? Охраняют небо. Ты спишь, а они стоят на посту. Ты в школу пойдёшь, а они опять на посту. Двадцать четыре часа в сутки, триста шестьдесят пять дней в году. Если вдруг нарушит границу чужой самолёт, они сразу поднимут тревогу.

— А откуда они узнают — чужой или свой?

— Узнают. Обучены тому, чтобы узнавать.

Поднялись на поросший травой гребень, окружавший просторный окоп, в котором находилась первая ракета, и Юрка увидел в окопе солдат. Они работали в противогазах и так были похожи друг на друга, что если бы здесь находился и Шахназаров, вряд ли Юрке удалось бы отличить его от остальных.

Заметив командира дивизиона, солдаты прямо в окопе мигом выстроились в линию, сержант скомандовал: «Смирно!», видимо, собираясь доложить. Но подполковник поднял руку, разрешая не делать этого, опустился на траву, достал секундомер.

Рядом с отцом примостился и Юрка.

Из-за ельника выскочил тягач-грузовик с длинным металлическим прицепом на резиновых колёсах и, чуть сбавив скорость, въехал в окоп. Остановился. Солдаты окружили ракету. Что они там делали, Юрка не понимал, только вдруг заметил — ракеты уже нет на прежнем месте, лежит на прицепе, и тягач, взревев мотором, уже потянул её наверх. Не успел он скрыться за ельником, с другой стороны появился новый тягач с такой же точно ракетой. И опять, едва тягач остановился в окопе, его окружили солдаты, а папа (это тоже не ускользнуло от Юркиного внимания) включил секундомер. И опять не заметил Юрка, когда и как переместилась ракета с прицепа на своё боевое место. Шофёр (как и все, в противогазе) помахал рукой, тягач выехал из окопа, ракета начала подниматься, нацеливаясь острой головкой в небо, качнулась и застыла. Сержант выхватил из какого-то ящика телефонную трубку, крикнул: «Вторая — готово!» — и вместе с солдатами побежал куда-то. (Папа выключил секундомер.)

— Нравится, сын?

— Ага. Так точно! Что они делали?

— Готовили ракету к бою.

— А ещё будут?

— Конечно. Только ведь тебе пора кормить Дункана.

— Пора. Папа, мне можно прийти сюда в другой раз?

— Разумеется. Ты же теперь солдат.

Ужин Дункану понравился. Правда, из того, что приготовил Юрка, половину, по совету Шахназарова, пришлось оставить на завтрак, но Дункан, кажется, был не в обиде. Очистив миску-кормушку, он удовлетворённо повизжал, ласкаясь, лизнул Юрку в щеку и на пост отправился с заметной охотой.

Шах с Рексом и Венерой шёл впереди, Юрка вёл Дункана следом.

Солдаты, встречавшиеся ему, приветливо поднимали руки, интересовались:

— На пост?

— Ага.

— Ну, теперь, брат, граница на замке. Молодец, Юра!

У дровяного склада стоял старшина, ждал, подкручивая усы.

— Здравия желаю!— откозырял ему Юрка. Старшина принял стойку «смирно», приложил руку к виску.

— Ошейник ему не давит?

— Просторный, товарищ старшина. Сам дядя Стёпа подгонял.

— Идите!

— Есть, товарищ старшина!

Когда Юрка уходил с поста, Дункан заскулил, будто просил взять его с собою.

— Сидеть!— строго погрозил ему Юрка пальцем.— И службу нести как положено! Ты же, Дункан, сторожевой пёс, а не какая-нибудь шавка...

Дункан, точно застеснявшись, завилял хвостом и виновато опустил голову.

Солнце скрывалось за верхушками елей, по земле тянулись длинные тени. Было тихо и прохладно, пахло росой и грибами, и, может, от этого дышалось свободно и легко.

Шахназаров на этот раз был задумчив, неразговорчив. Наверное, всё ещё сердится на него, Юрку, за обиду, нанесённую «товарищу Петрову». Чувствуя за собой вину, Юрка тоже помалкивал.

На плацу старшина строил дивизион.

— Р-равняйсь!

Шахназаров побежал и успел занять в строю своё место. Юрка остановился, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

— Юра, ко мне!— опять, как и в прошлый раз, позвал его оператор Козырев, левофланговый.— Скорее!

Юрка встал с ним рядом, вскинул голову, глядя прямо перед собой.

— Смирно!— старшина, подкручивая ус, приближался к левому флангу.— Завтра с утра проверка строевой и физической подготовки. Подстричься, побриться, привести в порядок повседневное и парадное обмундирование. Кто там на левом фланге ломает строй? Рядовой Яскевич, как стоите?

— А как?— стушевался застигнутый - врасплох Юрка.

— Грудь вперёд, а не голову. Команда «смирно» была, нечего головой вертеть.

— Есть — головой не вертеть!

— Дивизион, напра-во! Шагом марш! Запевай.

Бухнули по плацу кованые солдатские сапоги — шаг в шаг,— будто шёл один человек, но — огромный великанище. Юрка сперва смешался, потом, поглядывая на Козырева, подобрал ногу и зашагал, энергично и широко размахивая руками.

затянули «дядя Стёпа», сержант Воронин и ещё кто-то. Дивизион дружно подхватил припев. Юрке почудилось вдруг, что у него вырастают крылья, что он вот сейчас поднимется и полетит...

пел он вместе с солдатами — вдохновенно и звонко, и казалось ему, что вместе с ним, вместе с солдатами поют и лес, и далёкие, ярко замерцавшие в небе звёзды.

Разбудил его в это утро шум моторов: машины шли в городок. Наверное, комиссия приехала, а он... проспал, соня несчастный, и теперь пропустит всё самое интересное...

Метнулся к окну, вздохнул с облегчением — в настежь распахнутых воротах у проходной скрывались цистерны с надписями: «Огнеопасно».

Ночью прошёл дождик: на обочинах дороги, в кюветах поблескивали лужицы, за окном сочно сверкали под солнцем лапки елей и сосен, точно их помыли из шланга.

Солнце поднялось пока невысоко, но теперь оно всходит не так уж и рано, опять забираться в постель, пожалуй, не стоит. На цыпочках Юрка прокрался в прихожую, взял из комода папин асидол, щёточку, фланелевую ветошку, и тут из спальни, убирая волосы, вышла мама, спросила удивлённо:

— Что это ты поднялся ни свет ни заря?

— Надо потому что. Сейчас комиссия приедет, а у меня пуговицы нечищены.

— Неужели и тебя будут проверять?

— Конечно. Ну как ты не понимаешь?

До приезда комиссии Юрка успел забрать с поста Дункана и накормить его. Сам позавтракал с солдатами.