Удивительный нож! И лезвие тут, и буравчик, и ложка, и вилка!..

На огневой он сразу же направился к вольерам. Кретов кормил своих псов и, казалось, не обратил на него внимания. Ну и пусть, подумаешь... Не к нему, а к Дункану пришёл, и щенок будто бы понял это, стал ластиться, пытаясь лизнуть ему руку. Юрка погладил его, угостил печеньем.

— Что, рад? А я ведь проститься пришёл. Больше не увидимся... Дай лапу! И не скучай, Шах приезжает. Стоять! Молодец! Ну, прощай, Дункан, и службу неси как надо.

Дункан скулил, рвался с цепи, а Юрка всё дальше уходил от вольеров, и было ему так грустно и тоскливо, как в то утро, когда увезли в больницу Шаха.

Не сразу заметил, что от проходной ему машут часовой и «дядя Стёпа», кричат что-то. Юрка обрадовался: наверное, Шах приехал! Помчался напрямик, то проваливаясь в рыхлые сугробы, то расплёскивая лужицы.

Точно, Шах приехал! Он стоял у машины, опираясь на палочку, все, кто тут был, окружили его, спрашивают что-то, а ему же, наверное, больно стоять на раненой ноге. Вот люди... Ну как они не понимают?..

— Шах!— крикнул Юрка. Тот обернулся, зашагал, прихрамывая, навстречу. Как он исхудал, а — весёлый, улыбается: рад, что вернулся, что они встретились.— Здравствуй, Шах!

— Юра... какой большой стал, прямо мужчина! Ну, здорово! Видишь, не попал я в другую часть, не перевели, домой вернулся!..

— Ты вернулся, а я уезжаю,— с горечью сказал Юрка.

— Что ж, мы военные люди, у нас всегда так бывает. Ничего, не грусти, я тебе письма писать буду. А ты будешь?

— Конечно. Шах, у тебя нога не болит?

— Побаливает. Только мне велено ходить как можно больше.— Шахназаров обнял Юрку свободной рукой, привлёк к себе.— Ох ты, добрая душа! Пойдём побродим?

— Не надо бродить,— отмахнулся Юрка.— Давай вот под этой ёлкой постоим. Это наша ёлка, правда? Помнишь, ты меня отсюда вызывал: фью, фью, фью? А я, когда убегал от мамы на ночные занятия, тут переодевался в военное, а вешалку на ветку вешал.

— Силё-он!— засмеялся Шахназаров.

К ним подошёл «дядя Стёпа». Передал Шаху что-то, завёрнутое в плотную бумагу, потом, подмигивая, достал из кармана чёрный пакет, выщелкнул из него и раскрыл перед Юркой веером с десяток фотокарточек: гляди!

На одной увидел Юрка себя и Шаха — чистили картошку, на другой он, Юрка, ведёт с поста Венеру, на третьей — кормит Дункана, а вот здесь — в караульном помещении собирает пистолет.

— Когда же ты снимал?— удивился Юрка.

— А я — невзаметку. Бери на память! Ну, Юра, всего тебе доброго! Как говорят, расти большой, да не будь лапшой. Всё. Я пошёл. До свидания!

Юрка взглянул на Шаха, и показалось ему, что друг его загрустил. Надо подбодрить его, обрадовать. Юрка достал из кармана складной нож:

— Возьми, Шах. Если опять шпион: ты его — чик!— и готово.

— Спасибо, Юра! О-о-о, теперь мне сам чёрт не страшен. Спасибо, друг! Возьми и от меня на память.— Шах протянул ему пакет, завёрнутый в плотную бумагу.— Тут альбом про «Варяга». Хорошие на нём были ребята! Слушай, Юра, давай-ка споём напоследок, как пели когда-то... Помогай!

запел тихонько Шахназаров. «Врагу не сдаётся...» — попытался подтянуть Юрка, и опять ему стало как-то грустно, тоскливо, какой-то ком подкатил к горлу,— песня не получилась.

— Ладно,— сказал Шах.— Знаешь, о чём я сейчас думаю? Из тебя может выйти хороший офицер. Пройдёт, положим, десять лет, и вернёшься ты сюда командиром, станешь солдат обучать...

— Ага... а тебя здесь не будет...

— Другие будут, такие же, как я. Пойдём, Юра, тебя уж, наверное, заждались...

Как раз было время прощаться. Грузовик, в кабине которого уселись рядом с шофёром мама и Оля, уже тронулся с места, набирая скорость, папа подходил к «газику», провожающие его офицеры и солдаты желали ему доброго пути и всего самого хорошего.

— Товарищ подполковник, не забывайте нас...

— Приезжайте летом за грибами. С Юркой!

— Юра, до свидания! Пиши нам!

Шахназаров сдавил Юрке локоть, сказал, грустно улыбаясь:

— Прощай, друг... Хорошенько учись, слышишь? И знаешь что — всегда будь солдатом...

Юрка уселся на заднем сиденье. Папа захлопнул дверцу, «газик» помчался.

Юрка неотрывно глядел в заднее оконце. Проходная и солдаты у ворот — всё дальше и дальше. Шах — на самой бровке шоссе. Опираясь на палочку, он спешит вслед уходящей машине, будто намеревается догнать её и сказать Юрке, что сказать не успел. Потом и он останавливается и медленно поднимает руку.

А оконце почему-то тускнеет, точно его затянуло туманом. Не сразу понял Юрка, что дело не в тумане. Прильнув лицом к самому стеклу, украдкой провёл рукой по глазам.

— Протри,— сказал папа.— Запотело.

Хитрый!

— Папа, а бывает так, что люди разъедутся, а потом когда-нибудь опять встретятся, так бывает?

— И часто. Если эти люди — хорошие. И делают доброе дело.

Шах, конечно, хороший. А он, Юрка, хороший? Или, может, не очень...

— Папа, как думаешь, я — хороший?

В разговор неожиданно вмешался Волков.

— Ты, Юра, парень — что надо!— сказал он, неотрывно глядя вдаль.— И когда-нибудь ты обязательно встретишься с Шахом. Обя-за-тель-но!..

Далеко-далеко осталась проходная, никого уже там не видно. Юрка стал глядеть вперёд, и стлалась перед ним прямая, как стрела, дорога...

Круговых Николай Петрович

ЮРКА — СЫН КОМАНДИРА

Повесть

Для детей младшего школьного возраста

Заведующий редакцией В. Т. Машков

Редактор 3. П. Петрушеня

Младший редактор Н. В. Филипович

Художественный редактор В. М. Жук

Технический редактор Г. Н. Шашко

Корректор И. И. Рубин

ИВ № 669

Сдано в набор 04.03.85. Подп. к печати 02.08.85. Формат 70х90 1/16. Бумага офс. № 1. Гарнитура школьная. Офсетная печать. Усл. печ. л. 14,04. Усл. кр.-отт. 28,67. Уч.-изд. л. 8,48. Тираж 125 000 экз. Зак. 1242. Цена 30 к. Издательство «Юнацтва» Государственного комитета БССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. 220600, Минск, проспект Машерова, 11. Минский ордена Трудового Красного Знамени полиграфкомбинат МППО им. Я. Коласа. 220005, Минск, Красная, 23.