Амулет он так и не снял, потому что попросту забыл, отвлекшись на работу. Работы было много — в Город все прибывали и прибывали создания всех видов и родов, из разных мест и времен. Кажется, как раз был сезон.

Впрочем, Ясному Небушку работа давалась легко — мало того, что он прекрасно помнил весь свод законов, так еще ему и начало удивительно везти. Поддельные документы перед ним сами раскрывались таким образом, что с первого взгляда было видно — это подделка. Люди проговаривались о том, о чем им следовало бы молчать, если они хотели проникнуть в Город, не имея на это права. И даже бесконечные тома положений и постановлений сами падали Небушку в руки и открывались на нужных страницах. Вскоре молодой человек завоевал всеобщее уважение — в Иммиграционной Службе он теперь считался самым большим специалистом, и даже Ешей Ван, который Ясное Небушко невзлюбил с первого же дня, обращался к нему несколько раз за советом.

Но Небушку, признаться, было совестно. Про кулон он, конечно, вскоре вспомнил — трудно было не вспомнить, слишком уж много вокруг происходило странных случайностей. Молодому человеку казалось, что слава его совершенно незаслуженна — ведь все дело тут было в амулете, а не в его знаниях и умениях. Это с одной стороны. С другой, Ясное Небушко понимал, что амулет помогал в работе, а значит, избавиться от него было бы поступком эгоистичным. Молодой человек подозревал, что без кулона был бы далеко не так успешен. Может, лучше было отдать его начальству, чтобы то использовало амулет по своему усмотрению?

На этом молодой человек и остановился. На следующий день он отправился на прием к своему начальнику, которого все по-простому называли Великим Князем. Князь, к счастью, оказался на месте.

— Ну что же, — сказал тот, выслушав Ясное Небушко, — это все очень интересно. Но я, признаться, уверен, что амулет не случайно попал именно к тебе. Поэтому, пусть он у тебя и остается. Если тебе так смущает то, что из-за амулета ты работаешь лучше всех, то просто не надевай его, когда идешь на работу. Ты ведь у нас и без амулета был лучшим чиновником и, честно говоря, не думаю, что без него ты работаешь хуже. Спрячь амулет в надежном месте, а, если вдруг столкнешься с чем-нибудь непосильным, тогда им воспользуйся, — Великий Князь задумчиво подергал бороду и добавил. — А коллегам лучше про него не рассказывай. Не все из них так надежны. Вот за Ешей Вана я, например, совсем не уверен. Не далее как вчера его правая рука вырвала лист из «Уголовных постановлений» и уже собиралась порвать на мелкие кусочки, когда я его остановил. Ешей, правда, клялся, что не знал и не заметил и что больше такого не повторится, так как теперь он со своей руки глаз не будет спускать, но все равно. Бдительность не повредит!

Ясное Небушко согласно кивнул. Как и следовало ожидать, решение Великого Князя было мудро и разумно.

Он тщательно завернул кулон в тряпочку и положил в шкатулку, в которой хранил свои документы, а шкатулку запер на ключ и засунул в ящик рабочего стола — в конце концов, он был уверен, что пригодится ему амулет на работе, а не дома, так что решил держать его всегда под рукой.

Странные совпадения тут же прекратились — теперь, если Ясное Небушко чего-то не знал, ему приходилось перерывать шкаф с книгами и отыскивать нужные положения самостоятельно. Фальшивые проездные документы перестали открываться на страницах сомнительного качества, а посетители держали рот на замке и совсем не проговаривались. Но, честно говоря, Ясное Небушко не расстраивался. Так было даже интереснее.

«Надо заметить, что акустика на площади раньше была не очень хороша. Заслуживающие уважения горожане рассказывают, что раньше трибуну ставили западнее и оттуда вообще было ничего не разобрать. Случались даже конфузы — одного горожанина внесли в список за таинственное стихотворение про трупорезки и золотоваров. А потом выяснилось, что стихи его были о турпоездках и зоотоварах и, что самое постыдное, содержали рекламу магазина домашних животных и одной горожанки, устраивающей поездки за пределы Города в ретритную избушку.

Как раз тогда и был составлен „Великий Канон Ослышек“, чтобы, если в стихах вдруг послышится что-то странное и неестественное, можно было найти и проверить быстро все слова, звучащие похоже.

Некоторые поэты взяли это на вооружение и специально стали подменять слова на те, что содержались в каноне, произнося „морковь“ вместо „любовь“ и „балет“ вместо „поэт“, что многие находили очень изящным и забавным».

Случилось сразу несколько нехороших вещей. Во-первых, зацвели деревья по всему Городу, во всех четырех районах. Во-вторых, на улицах Города видели белую собаку с красными глазами. Собак в Городе было раз-два и обчелся, и ни одной белой среди них. Так что откуда она пришла, было не ясно. И куда ушла — тоже.

В-третьих, над Городом наблюдали призрачных охотников, которые куда-то неслись на столь же призрачных лошадях, потрясая оружием. Откуда они появились, было тоже непонятно — все защитники Города находились в тот день на своих постах и ничего не заметили. Ни на востоке, ни на западе, ни на севере или юге спокойствие ничто не нарушало. А вот в центре творилось непонятно что.

Горожане забеспокоились — всем известно, что цветение деревьев в неположенное время предвещает эпидемии, а белые собаки — вестники сил, с которыми лучше не связываться. Обратились к прорицателям, но те не смогли сказать ничего определенного. Результаты гадания были туманны — Город ждали беспорядки, но что их вызовет, определить не удавалось.

Жители начали готовиться к небесным карам, хотя за что вдруг их должны покарать, никто не понял — вроде бы, все вели себя, как обычно.

Видимо, что-то другое нарушало гармонию, но что?

На воротах Дворца был вывешен официальный указ о том, что всем предписывается соблюдать строгий пост и совершать в Храме молитвы богам, выбирая тех, что отвечают за спокойствие и благополучие. Также были принесены жертвы всем погибшим в Городе, хотя день поминовения предков еще не настал.

Это не помогло — знамения продолжались. Вначале озеро вышло из берегов, так что вода подошла к самым ступеням Храма и Дворца, а затем из Леса За Пределами выбежал белый олень и обежал Город посолонь.

Золотой Дракон провел ритуал осмотра земель, что обычно позволяло решить проблемы, — под суровым взглядом Правителя даже нечисть вспоминала о совести и начинала вести себя тихо, смирно и в соответствии с правилами и распорядком дня. Но не в этот раз.

Тогда решено было пойти на решительные меры. Конкурс поэтов, который, как известно, позволял сохранять в Городе порядок и спокойствие и поддерживал гармонию на надлежащем уровне, было решено провести на полтора месяца раньше. Обычно поэтов оценивали в середине октября, но высочайшим указом Дракон повелел провести конкурс поэзии в сентябре. Горожане не посмели возражать, так как всем было ясно — если что и вернет гармонию этому месту, так это конкурс.

Начались срочные приготовления. На Площади Поэтов строили подмостки и трибуну для судей, поверх деревянной конструкции раскладывали красные шелковые покрывала. Музыканты репетировали, жрецы из Храма готовились к спектаклю, который традиционно предварял конкурс поэтов.

Спектакля ждали с опаской и нетерпением, так как он мог прояснить положение вещей. Дело в том, что спектакль, если не предвещал будущее, так хотя бы прояснял настоящее. За день до спектакля жрецы бросали жребий, который показывал, кому какую роль играть. Участвовали в жеребьевке все, включая самих жрецов. Им, впрочем, почти всегда доставались роли богов, но в каком амплуа предстоит выступить остальным жителям, никто не знал. Участников всегда было 64. Из них 8 изображали положительных героев — четырех мужчин и четырех женщин; 8 — женщин легкого поведения, пьяниц, развратников или убийц, восьми предстояло выступить в комических ролях, восьми — в амплуа стариков и старух, еще восьми изобразить детей или подростков, восьми — стать богами и еще восьми — оборотнями или животными. Также на сцене появлялись восемь духов или предков. Представление шло весь день, с утра до позднего вечера, пока солнце не сядет, так что сыграть свою роль успевали все избранные.