— Не может быть, чтобы это была именно она, — шепотом возразил собеседник, — ту лису давно убили. А если это даже и та самая белая лиса, то Абэ Ясутика справится с ней.

— Ха! Да он попал под ее чары! Он и сам жертва лисьих наваждений, как и наш император.

Абэ резко раскрыл глаза и уставился на водную поверхность. Чем бы ни было это видение — воспоминанием ли, сном… — оно явно имело отношение к волновавшему его вопросу.

Абэ встал со скамейки и направился в библиотеку во Дворце. Потом нужно было еще посмотреть архив Храма Тысячи Богов, там тоже могли быть записи о лисах.

У Хэй в Городе было всего трое близких друзей: Линор Исет, Абэ Ясутика и Клод.

С Клодом было весело, хотя по временам он Хэй и раздражал своей самоуверенностью в самые неподходящие моменты и полным ее отсутствием тогда, когда она была нужна. С Линор можно было обсудить всех общих знакомых, и Клода в том числе. С Абэ… с Абэ можно было просто в тишине выпить чаю или почитать книгу, сидя рядом. С ним Хэй готова была видеться чаще всего, но именно из-за этого своего желания, постоянно откладывала встречи, боясь переусердствовать. С Ясутикой ей вообще приходилось быть очень осторожной. Мало того, что он нравился ей внешне — невысокого роста, с изящными чертами лица, с тонкими руками, — мало того, что ей было с ним очень уютно и спокойно, и мало того, что он был единственным, в чьем присутствии не стеснялась разговаривать Кость, так Хэй еще и чувствовала в нем сородича. Пусть очень дальнего, возможно, кто-то из его далеких предков был из ее народа. Сам Ясутика, как ни странно, об этом не подозревал. Кажется, он до сих пор не понял, кем Хэй Хусянь была на самом деле, хотя уж он-то должен был раскрыть ее маскировку в первую очередь. Видимо, дело здесь было во взаимной связи, которую оба почувствовали, едва увидев друг-друга. По временам у нее возникало стойкое ощущение, что с Абэ они были знакомы и до Города. Наверное, именно это не давало магу беспристрастно взглянуть на Хэй и понять ее природу.

Она не помнила почти ничего о своей жизни до Города, как и остальные, но чувство узнавания и странные эмоции по отношению к Абэ явно достались ей из прошлого. Хорошее их связывало или плохое, она не знала.

Враг же у Хэй был только один — Алхимик из Города Зимы. Сама она против него ничего не имела, до тех пор, пока Алхимик не начал выслеживать ее по всему Городу, и явно не с самыми хорошими намерениями. Вызвано это было двумя причинами. Первая — уж Алхимик-то точно никакого отношения к ее прошлому не имел и, будучи не самым неумелым колдуном, сразу же разгадал, кто она на самом деле. Вторая причина — он очень, очень не любил оборотней.

Кто из них ему насолил и откуда взялась эта ненависть, Хэй не знала, как и не знал никто из ее знакомых. Кажется, у мага просто была какая-то фобия, с которой он боролся самым простым известным ему способом — уничтожал то, чего боялся.

И другие маги в Городе тоже, бывало, принимали заказы на уничтожение оборотней, но только если те досаждали людям. Да и то Абэ Ясутика, например, обычно пытался найти мирное решение, а не убивать виновника беспорядков. Другое дело Алхимик — едва обнаружив оборотня, он сразу же начинал военные действия, вне зависимости от того, мешал оборотень кому-то или нет. Хэй, конечно, нельзя было причислить к мирным оборотням, но она была уверена, что Алхимику о ее ночных похождениях ничего не известно.

К счастью, узнав, что Хэй дружит с Абэ, Алхимик решил держаться от нее на расстоянии. Изгнание оборотня — это одно, а борьба с другим магом — совсем другое. Алхимик рисковать не хотел.

Таким образом, учитывая, что Абэ жил в самой северной части Города Осени, Линор — в центре Города Весны, Клод — в Городе Лета, у Площади Стихов, а Алхимик в Городе Зимы, у Сада Снежных Деревьев, мест, где Хэй могла охотиться без страха, что ее застанут за этим занятием знакомые, оставалось не так уж много. При выборе места и времени нужно было соблюдать предельную осторожность.

Сейчас Хусянь стояла, прислонившись к стволу раскидистого дерева, скрытая тенью. Она в раздумьях смотрела на студента, читающего сборник поэзии. С чего она взяла, что этот человек — студент, она не знала, ничто в облике молодого человека на это не указывало. Впрочем, в таких вещах Хэй Хусянь редко ошибалась — студентов она определяла инстинктивно.

Он был очень коротко острижен, будто еще недавно его голова была обрита наголо. Одет он был в черные простые штаны и рубашку, а на шее у него висели четки с черепами.

Юноша расположился на травке, у цветущей сливы. Одной рукой он перелистывал страницы, а в другой держал недоеденный бутерброд.

Вокруг студента кружил серый пес, мусоля во рту мячик. Время от времени собака роняла мячик рядом с книгой и выжидающе смотрела на студента. Если тот не реагировал, собака возмущенно тявкала, и тогда молодой человек, оторвавшись от чтения, кидал мяч в сторону пруда. Собака с радостным лаем убегала следом, чтобы вернуться через минуту и повторить процедуру.

Хэй в раздумьях наблюдала за парочкой. Перед ней стояла дилемма: студентов она любила, а собак — не очень.

— Ну что, будем действовать? — раздался громкий театральный шепот из ее кармана.

— Тише, Печать, тише! — поморщилась Хэй, — собака тебя услышит!

— Не волнуйся ты так, собака слишком занята своим дурацким мячиком! — возразил тот же голос. — Так что, будешь знакомиться?

— Но собака…

— Да что ты привязалась к этой дурацкой собаке! — возмутилась Печать. — Ты же все равно сейчас человек, она тебя не тронет!

— Тут ты не права, — вступил в разговор еще один голос, этот гораздо более тихий и мелодичный, — собаки прекрасно чувствуют, когда перед ними настоящий человек, а когда лиса, прикидывающаяся человеком.

— Ну, полает немножко, и что с того? Ты, Кость, слишком осторожна! — заявила Печать.

Ее резкий голос прозвучал так громко, что и студент, и его собака одновременно повернули головы и посмотрели в сторону дерева. Хусянь быстро шагнула назад и прижалась к стволу, надеясь, что ее не заметят.

— Я же просила говорить потише! — возмущенно прошептала она.

— Прости, — чуть слышно извинилась Печать.

К сожалению, осторожничать было уже поздно. Собака, привлеченная звуками, бросила мячик и направилась к дереву, расследовать. Чем ближе она подходила, тем возбужденнее втягивала воздух и махала хвостом. Наконец, когда до дерева оставалось метров пять, собака бросилась вперед с азартным лаем.

— Почуяла запах, сволочь! — с ненавистью воскликнула Печать.

— Я же говорила, они это умеют… — тихо объяснила Кость.

Хэй их не слушала. Она быстро, но стараясь не терять достоинства, удалялась прочь. К несчастью, пес о соблюдении достоинства не думал, поэтому передвигался не в пример быстрее девушки, и через секунду уже скакал вокруг нее с громким лаем. Хусянь взвизгнула, и бросилась прочь. Человек или нет, а собак она все равно боялась до смерти.

— Эй, ты что делаешь? Вернись, иди сюда! — удивленно закричал студент собаке.

Та проигнорировала приказ и воодушевленно помчалась за Хэй.

— Так, надо превращаться! — закричала Печать.

— Не надо, будет еще хуже! — возразила Кость.

Но Хусянь была слишком испугана, чтобы прислушаться к последнему совету. Сейчас она повиновалась только инстинктам, а инстинкт говорил ей, что пора превращаться и удирать как можно быстрее. Девушка моментально сбросила человеческий облик и, оставив Печать и Кость валяться на траве, бросилась в кусты черной многохвостой тенью. Собака кинулась следом, шумно ломая ветки.

Через несколько секунд перед гуляющими по парку предстала необычная картина — на дорожку выскочила черная лиса, а за ней следом — азартно лающая собака. В панике лиса огляделась — несколько удивленных прохожих смотрели на нее, вытаращив глаза, будто никогда раньше не видели лис. Впрочем, черных семихвостых, видимо, и правда не видели. И тут лиса заметила знакомую фигуру — к ней приближался Абэ Ясутика. Понимая, что поступает не самым логичным образом, она помчалась к нему и бросилась колдуну на руки.