Не успев опуститься на плоский, как стол, еще не остывший после знойного дня валун, Лев почувствовал, как Илонка освободила его от брюк, а сама легла на камень животом вниз.

Откуда-то сверху посыпалась галька, кто-то спускался к их укромному убежищу.

Лев вдруг услышал шепот на чистом русском языке.

– Ты видишь кого-нибудь? – спросил голос.

– Ничего не вижу, – ответил другой тоже на русском, но явно с местным акцентом.

Это Обрадич с более молодыми спутниками Попова «прочесывали» склоны, осторожно и в то же время нагло пробираясь на звуки любовных утех, идущих практически из каждой малюсенькой бухточки.

Еще не видя никого в густой южной тьме, Лев понял, что это за ним. Он рванулся вперед, где предположительно были ступеньки, на ходу застегивая брюки.

– Илонка, дай руку, – прошептал он излишне громко, чтобы быть тут же услышанным.

– Ты слышишь, Златко? Это он, – уже ничуть не скрываясь, прохрипел совсем рядом чей-то голос. – Теперь я его, суку, не упущу.

Багрянский успел разглядеть два силуэта, прыгающих, как кузнечики с валуна на валун, и что было силы дернул девушку за собой напрямик вверх, где в метрах в ста должна была проходить спасительная тропинка.

– Стой, стрелять буду! – закричал голос.

Раздались два тихих хлопка, и Багрянского что-то хлестко ударило в грудь. Не удержавшись на валуне, он кубарем покатился вниз, больно ударяясь о камни. «Значит, меня не убили, если мне больно при каждом ударе?» – подумал он, уходя под воду. Час от часу не легче. Что лучше – утонуть или умереть от ран?

Он жутко боялся воды, но не потому, что не умел плавать. Он просто всегда боялся, что доплыть до берега у него не хватит дыхания.

– Я его замочил! – закричал, выражая то ли восторг, то ли горе, один из преследователей. – Сейчас достанем тело.

– Сумасшедших я здесь что-то не вижу, – подал голос Златко. – Я не собираюсь сейчас ломать себе шею. Дождемся утра. Утром достанем.

– Тогда давай хоть схватим девчонку, она не могла убежать далеко, – предложил второй голос, принадлежащий русскому.

Втиснувшись всем телом в узкую расщелину, Илонка осторожно высунула голову и почти прямо над собой увидела силуэт повернувшегося к ней спиной высокого мужчины. До нее от страха еще не дошел смысл слова «замочил» применительно к любовнику. Наверное, это означало, что тот упал в воду, – решила она.

Илонке совсем не улыбалась перспектива быть схваченной неизвестными мужчинами, и, абсолютно не думая о последствиях, она решилась действовать. Ее худенькое, все еще полуголое тело резко взлетело на валун и со всей что было силы толкнуло в спину мужчину.

Русский оперативник летел вниз лишь пару мгновений, но далеко не так удачно, как курьер. Напоровшись на первый же валун, торчащий из воды, он переломал себе шею и камнем пошел на дно. Отплывший метра на три в сторону за соседний валун Лев услышал один за другим удары двух тел о воду и решил, что его преследователи бросились за ним в погоню. Он не мог предположить, что Илонка только что расправилась с одним из его преследователей, а затем и сама, как можно сильнее оттолкнувшись от скользкой глади валуна, ласточкой нырнула в черную, едва посеребренную лунными бликами воду. Откуда-то сверху за этим зрелищем завороженно наблюдал Златко Обрадич.

Ощупывая в воде сантиметр за сантиметром свое ноющее тело, Лев понял, что спасло его от пули. Контейнер! На его плоскости он нащупал едва заметную выемку, куда угодила пуля. «Все же есть Бог, – подумал он. – Я спасаю для человечества документ, а его футляр спасает мне жизнь. Вот и не верь потом в чудо». Ему показалось, что совсем недалеко кто-то выкрикивает его имя.

Собравшись с силами, он оттолкнулся от валуна и на спине поплыл в сторону парка, чья береговая линия, несмотря на глубокую ночь, была усыпана разноцветными огнями. Едва шевеля руками и ногами, чтобы не привлечь к себе внимания, он отплыл довольно далеко. Но и до пляжа еще метров пятьсот… Доплыть! Доплыть! Лишь когда руки стали натыкаться на плавающие в воде пластиковые бутылки, он понял, что берег совсем близко.

Около двух часов ночи Лев уже был на яхте «Долорес». Он бесцеремонно растолкал капитана и велел отчаливать. Но перед этим тихо, как будто кто-то подслушивал, спросил:

– Старик, у тебя есть конверт?

Капитан, опешивший от такой просьбы среди ночи, куда-то слазил и действительно протянул пассажиру конверт. Тот, не говоря ни слова, залез в оставленную на борту сумку и достал из пакета семь пятисотенных купюр евро. Шесть из них он вложил в конверт и неожиданно спросил капитана:

– Надеюсь, ты мужчина? – Капитан, не поняв к чему вопрос, утвердительно кивнул. – Когда вернешься в Дубровник, найди девочку по имени Илонка. Фамилии, увы, не знаю. Она работает в ресторане «Президент-Отеля». Отдай ей этот конверт, я тебя очень прошу. А тебя я тоже не обижу. Как договорились.

Он залез в каюту, разделся и отлепил от груди скотч, все это время крепко удерживающий контейнер. Ребра под ним нестерпимо ныли. Наверное, от удара пули. Багрянский растерся полотенцем, которое кинул ему капитан, завернулся в попавшееся под руку одеяло и, подложив сумку под голову, мгновенно заснул. Через несколько минут мощный мотор яхты разбудил тишину и взял курс на Италию.

…Рано утром курьер уже был в городке Пескара. Первой мыслью было завалиться в любой, пусть самый захудалый, местный отель и еще пару часов поспать. Все тело болело, как будто его долго били палкой. Ночная погоня не прошла даром. Но сладкая мысль о сне просуществовала совсем недолго. Терять с таким трудом выигранное у преследователей время было недопустимой роскошью. Он тяжело опустился на стул в первом же попавшемся навстречу кафе и попросил у недовольной столь ранним посетителем пожилой дамы за стойкой омлет и кофе.

Куда двигаться дальше? В Вене делать было нечего. Инструкции по отелям и связям с посредниками помочь не могли. Потеряны. Жена Духона, которая должна была отвезти Багрянского в Грац, вряд ли что еще знала. И уж конечно, его преследователи наверняка предполагали, что каким-то образом его курьерский маршрут пройдет через Вену. А значит, там его, возможно, ждали.

Багрянский вспомнил одно из устных наставлений Марка о том, что, в отличие от профессионалов, нормальный человек никогда не придумывает сложных и путаных ходов. «Придумайте нечто такое простое, к чему лежит душа и не отторгает мозг», – сказал он.

– Я придумаю! – вырвалась наружу самоуспокаивающая фраза.

– Месье что-нибудь желает еще? – тут же подскочила к нему явно оттаявшая барменша, которая наконец сообразила, что этот первый ее посетитель не какой-то заурядный алкоголик, а неизвестно откуда взявшийся в эту рань иностранец.

– Где у вас вокзал, мадам? – на ломаном итальянском спросил он.

Барменша заботливо вывела гостя, оставившего непривычно щедрые для этого заведения чаевые, на улицу и показала, куда надо держать путь. На пустом и безлюдном железнодорожном вокзале городка Пескара Лев долго вникал в расписание движения поездов. Надо же, дыра дырой, а сколько поездов, подумал он, колеблясь в своем выборе: сесть в ближайший поезд или задержаться и уехать туда, куда «лежит душа и не отторгает мозг».

Он доберется до Рима, затем пересядет на другой поезд до портового города Чивитавеккья. Дальше – до Марселя с первым попавшимся круизным теплоходом. А оттуда – опять поездом в Бордо. Почему в Бордо?

…На четвертые сутки своего бесконечного передвижения, начало которому было положено в Москве, Лев наконец-то приехал. В Бордо он нашел дом мамы своего с Духоном приятеля месье Василия Семенофф, русского француза в четвертом поколении.

– Срочно вызовите сюда сына, – попросил он голосом, не оставляющим шансов на возражения. – Все подробности, когда он приедет…

Господин Семенофф был именно тем человеком, который бы не подвел и доставил адресату секретный контейнер с меморандумом. «Как мы вообще не вспомнили о нем, как только начинали здесь возню?» – засыпая в заботливо разобранной женской рукой постели, подумал Багрянский.