Он тут же подозвал дежурившего рядом полицейского и, предъявив свою служебную карточку, дал соответствующее поручение.
– Ну что, еще по одной?! – предложил он.
Примерно через полчаса с водкой, пивом и закусками было покончено. Как раз к этому моменту вернулся полицейский и протянул Обрадичу распечатку компьютерного файла.
– Пожалуйста, твой клиент завтра утром улетает в город Рим. Вот, читай. Все верно. Билет выписан на имя Багрянского, на рейс в 12.15 по местному времени.
– Если хочешь, мы можем даже из аэропорта далеко не уезжать. Завтра здесь же его тепленького и возьмем.
Обрадич сам уже был хорошо тепленьким. Поэтому Попов попытался вернуть его в серьезное русло разговора. Хотя, по сути, предложение взять курьера в аэропорту лежало, как говорится, на поверхности. Почему бы и нет? Тогда сейчас уже можно было бы помчаться куда-нибудь на пляж, скинуть одежду и нырнуть. И не вылезать из воды, пока не проплывешь хотя бы с километр. А потом тут же, на пляже, выпить еще одну бутылочку пива.
«Красиво жить не запретишь», – подумал Анатолий Петрович. Но что скажет Москва? Надо докладывать о каждом шаге. Сообщить, что завтра утром курьер будет взят или «выпотрошен»? А сейчас отпроситься у Кушакова на пляж? Тоже глупо.
Его хорватский коллега, похоже, понял блуд мыслей своего гостя.
– Сейчас только узнаю, вышли ли мои ребята на таксиста, и тогда составим планы на вечер.
Он куда-то позвонил и через минуту разговора сообщил:
– Все еще ищут. Но найдут. А пока предлагаю двинуться к лучшим местам нашего города.
Даже если бы Попов и его люди попытались возразить и сослаться на необходимость бурной деятельности, ни один из них не представлял конкретно, что делать. Без местных Пинкертонов все равно не обойтись. Тем более когда времени в обрез.
Через полчаса они уже были в центре Дубровника, и сразу пришла первая добрая весточка. Таксист найден, и как раз в этот момент люди Обрадича его допрашивали с пристрастием.
Мирко, действительно ни жив ни мертв, сидел на скамейке в полицейском департаменте города и твердил лишь одно: мол, да, возил русского в «Президент-Отель». Потом так совпало, диспетчерская такси дала ему задание доставить в отель авиабилет. Затем русский попросил отвезти его в новый отель. Наверное, русский пассажир все еще там…
– Хватит лапшу на уши вешать, – с ходу взял быка за рога Попов. – Вот у меня в руках перехват твоего разговора с этим русским. Его в Москве зафиксировали. А у нас так просто ничего не фиксируют. Твой пассажир преступник, и мы прибыли за ним, чтобы депортировать в Россию. Ты хоть понимаешь, что все это значит? А ты, выходит, его сообщник.
– Господин офицер, – обратился он к Обрадичу, – что у вас грозит сообщнику преступника?
– Тюрьма грозит. Вот что. Но это потом, после суда. А сейчас, лично от меня, полагается… – Златко не стал продолжать, а неожиданно для всех мощным хуком буквально припечатал таксиста к стене, пред которой он сидел.
– Это ты другим сказки рассказывай, а мне отвечай. Ты со всеми своими пассажирами выпиваешь в барах отелей?
Обрадич уже получил всю информацию об утренних действиях курьера в отеле и поэтому жестко напирал на таксиста:
– Выкладывай все, что знаешь! А то сейчас русские тобой займутся. У них злости к тебе больше моей. И кулаки внушительнее.
Последнюю фразу Златко произнес менее уверенно, так как, бросив косой взгляд в сторону далеко не богатырского вида русского полковника, усомнился в сказанном. Но Мирко уже не надо было бить. Вытирая кровь с лица, он действительно не понимал, почему за те двести евро, которые он получил от Багрянского, его должны бить?!
– Я действительно ничего о нем не знаю, господин офицер. Пассажир дал двести евро и попросил быть на связи. Вот и все.
– Ты завтра повезешь его в аэропорт? – больше для проформы, чем что-то подозревая, спросил Зубилов.
– А я точно не знаю, полетит он или поплывет. Ведь я ему еще взял билет на паром до Пескары. На завтра.
Таксист в душе понимал, что, сообщая о билете на паром, совершает нечто непорядочное и недоброе для утреннего пассажира. Но в конце концов, почему он должен молчать? За двести евро? Да пусть подавятся ими, – успокаивал таксист свою совесть, ожидая в любую минуту очередную порцию тумаков.
– Да, на завтра. В одиннадцать вечера. А уж каким он транспортом воспользуется, не знаю, – добавил он к сказанному.
Попов с Обрадичем переглянулись. Вот и строй планы. Возьмем в аэропорту «тепленьким». Как бы не так! Полковник, пожалуй, впервые осознал, что от этих доморощенных курьеров в любой момент можно ожидать какой-нибудь нестандартной выходки. Летел в Сочи – оказался в Дубровнике. Взял билет на самолет, а уплывет на пароме. Для него это логично…
– Вот что ты должен сделать, – сурово приказал он таксисту. – Когда твой пассажир позвонит вновь, соглашайся на все и тут же информируй полицию. Златко, ты обеспечишь связь?
Уверенным кивком головы Обрадич подтвердил, что обеспечит. Таксиста отпустили.
Жара уже сменилась вечерней прохладой, когда Лев вышел на улицу. Он только что позвонил таксисту и попросил через полчаса забрать его из отеля. Голос Мирко не скрывал его эмоций. В конце концов, он был всего лишь таксистом, а не артистом. Поэтому вместо былой приветливости в его голосе Багрянский услышал апатию и равнодушие. Этого было достаточно, чтобы буквально на автопилоте Багрянский сорвался вниз, прихватив сумку с вещами. Он не стал брать такси, а вскочил в первый попавшийся переполненный автобус. Может, Мирко таким незамысловатым образом подает ему сигнал тревоги? Может, ему уже сели на хвост? Другого объяснения столь резкой перемены эмоций таксиста Лев не находил. Значит, о таксисте надо забыть. Забыть про билет до Рима и про билет до Пескары. Тогда что остается? Фига в кармане.
Он долго не мог понять, куда его везет автобус, пока не узнал очертания универмага недалеко от входа в парк. Выскочив из автобуса, Лев кинулся в толпу, уже приодевшуюся к вечерним походам по ресторанам и концертным площадкам. Дефилирующие мимо девушки уже слегка прикрыли свои телесные прелести, но от этого ничуть не стали менее соблазнительными. Стоило Багрянскому более внимательно остановить взгляд на одной, как он тут же вспомнил об Илонке. Со всеми треволнениями дня он даже забыл об этом юном чуде. Машинально взглянув на часы, он уныло сообразил, что до встречи с ней еще целых три с половиной часа. И как их провести – нет никакого понимания.
Багрянскому стало совсем невесело. Интересно, следят сейчас за ним? Впрочем, какая разница? Он вспомнил, как там, в Москве, Марк наставлял его ни при каких условиях не поддаваться панике и вести свою роль так, будто никаких преследователей нет вовсе. Легко сказать, а как сделать? Ноги сами по себе привели его к дебаркадеру, где причаливают маршрутные катера. Не задумываясь, он прыгнул на борт одного из них, который тут же отвалил от берега.
Вся маленькая бухточка на краю парка открылась как на ладони. Никто вслед за ним не отчалил и вообще не проявил к его персоне хоть какое-то внимание. Только несколько чаек поднялись с пирса вместе с волной. Это радовало. Поразмыслив еще пару минут, он пришел к выводу, что если его не смогут прижать где-то в городе и силой отнять контейнер, тогда утром его будут ждать в аэропорту или вечером на пирсе нового морского порта. Но это завтра. А сейчас, стало быть, там никто его не ждет. Отлично. Туда ему и надо.
Высадившись в порту, он узнал, где паркуются частные суда, и прямиком двинулся туда. Слова таксиста Мирко о том, что за деньги можно доплыть до Пескары быстрее и комфортнее, чем на пароме, вспомнились, как говорится, к месту. Пять сотенных бумажек евро в качестве аванса мгновенно растопили языковой барьер между ним и пожилым хозяином девятиметровой моторной яхты.
Первым порывом Багрянского было тут же отчалить. Тем более что капитан ничего против не имел. Но вспомнив об Илонке, он так и не нашел в себе силы отказаться от запланированного еще за завтраком оргазма. В итоге договорились, что капитан на своей яхте «Долорес» будет ждать у единственного знакомого Льву пирса в парке в шесть утра. Ну а если?..
