— Что тут у тебя?

Камаев указал на лес, по опушке которого двигалось человек триста гитлеровцев.

Николай Нестерович Михайленко, несмотря на свои двадцать четыре года, был опытным воином. За его плечами тяжелые бои под Киевом, на реке Десне у Остёра, вылазки в тыл врага в составе роты разведчиков-десантников… К Ковпаку он пришел с группой красноармейцев. Участник всех рейдов по тылам врага, проведенных соединением. Долгое время воевал в составе второй роты. Там сдружился с Виктором Камаевым. Смешно было видеть его, коротышку, рядом с великаном Виктором Павловичем Камаевым. Друзья не расстались и в кавдивизионе.

Окинув опытным командирским взглядом противника, Михайленко сразу же оценил серьезность положения. Даже присвистнул.

— Видно, фрицы всерьез решили заняться нами. Полки уже дерутся. Наступает наш черед…

Командир взвода подал сигнал тревоги для дивизиона. Через несколько минут лейтенанты Гапоненко и Ларионов вывели эскадроны на окраину села и расположили в оборону. Разгорелся жаркий бой, который длился почти весь день.

Кавалерийский дивизион оказался отрезанным от остальных подразделений дивизии. На помощь Ленкин не мог рассчитывать. Второй и третий полки тоже вели тяжелые бои с частями 14-й эсэсовской дивизии «Галичина» и другими регулярными частями.

Кавалеристы сражались стойко, однако несколько раз фашисты врывались в Ожанны. Тогда Ленкин и Тутученко поднимали эскадроны в контратаку и выбивали гитлеровцев из села. Враг подбрасывал подкрепление и бой разгорался с новой силой. На каждого партизана приходилось два-три гитлеровца. И в этих условиях кавалеристы сражались отважно, как и подобает ковпаковцам. Примеры мужества показывали командиры Ленкин, Гапоненко, Ларионов, Михайленко, Уткин… Бойцы Галя Кваша, Фещенко, Потеряев, Илья Попок… Во время рукопашной схватки на Илью Попка налетели три фашиста. Двоих он уничтожил, но и сам пал геройской смертью.

К концу дня Ленкин понял, что противник выдохся.

— Приготовить лошадей! — приказал он своему заместителю Сашке Годзенко.

Кавалеристы повеселели: раз командир приказал приготовить лошадей, значит, дела пошли на поправку… Гитлеровцы теперь наступали с меньшим упорством. И когда была отражена их очередная атака, Ленкин ракетой вызвал коноводов, посадил партизан на лошадей и вместе с Семеном Тутученко и Сашей Годзенко повел в стремительную контратаку. Немцы, не выдержав напора, побежали. Партизаны только этого, и ждали. Настигали карателей, рубили их клинками и уничтожали огнем из автоматов.

В разгар контратаки упал Виктор Ларионов. К нему кинулись Галя Кваша и Николай Михайленко. Поздно… Пуля угодила в сердце.

Контратака была успешной. Полковая школа почти полностью была уничтожена, так и не доехав до фронта.

К вечеру на всех направлениях атаки противника были отбиты. Фашисты понесли большие потери. Но и нам дорого досталась эта победа. Особенно большие потери понесли кавалеристы. Дивизион недосчитался двенадцати отважных партизан. Геройской смертью погибли замечательные командиры эскадронов — комсомольцы лейтенанты Николай Владимирович Гапоненко и Виктор Игнатьевич Ларионов, а также командир взвода Леонид Уткин.

До поздней ночи враг группировал силы и обстреливал Домбровицу Дужу, Ожанны и Вульку Ламану. Однако наступать до утра не решался.

Обстановка не позволила похоронить погибших. Мы забрали их с собой, чтобы захоронить на следующей дневке.

Не отыскав брода, решили воспользоваться мостом через Сан у Кшешува. По сведениям, добытым разведкой, мост сильно охранялся. По обеим сторонам — дзоты. К тому же в Кшешуве располагался гарнизон, правда, небольшой. Там находились полицейские. Только внезапность могла дать нам успех.

Вечером дивизия незаметно покинула место дневки. Перед выступлением меня вызвали в штаб дивизии.

— Будь готов на марше принять груз, — приказал Петр Петрович Вершигора. — Самолет летит из Киева. Следует ожидать в полночь. Смотри, не прозевай.

Сколько таких сообщений приходило с Большой земли, а самолетов все не было. То погода подведет, то другие непредвиденные обстоятельства. Не исключено, что и на этот раз прождем напрасно. Все же я с ротой Бокарева был начеку.

Двигались в середине колонны. На пяти санях везли солому для костров. Сигнальщики проинструктированы.

Полночь. Позади слышится канонада. Фашисты продолжают обстреливать оставленные нами села. Значит, не заметили нашего ухода. Впереди тоже началась стрельба. Это третий полк Петра Брайко вступил в бой с немецким гарнизоном города Кшешува.

Наконец послышался долгожданный гул самолета. Даю ракету. Санки с соломой разъезжаются в стороны и вперед. Гул нарастает. Вот он уже над нашими головами. Пускаю сигнальные ракеты, в то же время вспыхивают пить костров, обозначая конверт с печатью в середине. Самолет дает ответную ракету и начинает кружиться над кострами. Один за другим полетели парашюты с грузовыми мешками. Партизаны зорко следят за грузом. Местные жители, наблюдавшие из-за заборов и плетней, осмелели, повыскакивали из своих укрытий и начали разыскивать и подбирать мешки. Не успеет груз приземлиться, а его уже подхватывают, свертывают парашют и тащат на санки. Нагруженные санки мчатся вперед. Там их встречает Войцехович, вскрывает мешки и тут же раздает боеприпасы представителям подразделений.

— Третьему полку в первую очередь, — приказывает Вершигора.

Бросают два мешка с патронами в санки, и бойцы, нахлестывая лошадей, спешат вперед, в Кшешув, чтобы прямо в бою боеприпасы передать Пете Брайко.

Самолет сделал прощальный круг, поморгал бортовыми огнями и улетел на восток.

Подобрав последние мешки, веселые и радостные, мы настигли колонну главных сил, остановившуюся перед Кшешувом. Здесь нас ждали невеселые вести.

Третий полк у Кшешува появился внезапно. Быстро расправился с гарнизоном города и с хода бросился на мост. Удалось уничтожить охрану на восточном берегу. Небольшая группа партизан сумела проскочить по мосту и зацепиться за противоположный берег. Но дальше этого не пошло.

Как ни старался Брайко, развить успех не удалось. Гитлеровцы, разбуженные боем в городе, заняли дзоты и организовали упорное сопротивление. Подразделения полка предпринимали отчаянные попытки, несли потери, а переправиться на западный берег не могли. Мост был под перекрестным пулеметным и автоматным огнем.

На рассвете немцы подбросили из Рудника танки и заняли село Буда. Танки вышли к переправе. Группка храбрецов-партизан, переправившихся на противоположный берег, не устояла. Под прикрытием артиллерийского и пулеметного огня они начали отходить. Но не всем суждено было возвратиться. Некоторые навсегда остались на мосту.

Дальнейший бой за мост потребовал бы от партизан больших жертв. Вершигора не мог пойти на такой шаг и приказал отвести подразделения.

После неудавшейся попытки переправиться через реку Сан дивизия уходила на восток. Мартовское утро выдалось хмурое, ветреное. Над колонной нависали свинцовые тучи. Под стать погоде было и настроение партизан. Измотанные вчерашним боем, ночным переходом и удрученные неудачным боем за мост, они молча шли по раскисшей вязкой дороге. В довершение ко всему при выходе из Кшешува наша пушка подорвалась на мине. Погибли наводчик Виктор Морозов и заряжающий Николай Амелин. Взрывом разворотило передок орудия. Пришлось наспех приспособить к нему передок от брички.

В десятом часу утра остановились в селениях Липны-Дольне и Липны-Гурне. Здесь мы хоронили товарищей, погибших в Домбровице Дуже, Ожаннах и Кшешуве.

Похоронил и я своего друга, командира комсомольского эскадрона Колю Гапоненко. Обидно было, что и погиб он из-за своего доброго сердца.

Мне рассказали, что во время последней контратаки Гапоненко мчался впереди эскадрона. Уничтожил пулеметный расчет врага. Перед ним оказался гитлеровец с поднятыми руками. Коля пожалел его, не зарубил. Но только проскакал мимо, фашист из пистолета выстрелил ему в спину. Предательская пуля оборвала жизнь замечательного человека…