Однажды в Кричеве Нина познакомилась с женой советского летчика Таней Лукашук, а через нее с Марфой Фроловой. Они согласились помогать партизанам. Вместе с ними Нина добывала нужные сведения и передавала в отряд.

О действиях партизанского отряда стало известно на Большой земле. Весной 1942 года в районе Кричева опустились три парашютиста с радиостанцией. Паролем явился свежий номер газеты «Правда». Газета пошла по рукам партизан. Стало легче на душе. Ребята повеселели.

Лишь после того как партизаны окончательно убедились в надежности десантников, они организовали встречу Нины с прилетевшим из Москвы старшим группы Самсоником. Десантнику партизаны рассказали о бесстрашии Нины Янчин.

Встретившись с Ниной, Самсоник не поверил, что эта высокая, гибкая, светловолосая девушка и есть бесстрашная партизанская разведчица. Но скоро ему пришлось убедиться в своей первоначальной ошибке.

Он долго и подробно расспрашивал Нину о ее действиях, о связях, о гарнизоне гитлеровцев в Кричеве. Девушка отвечала со знанием дела.

— Ты местная. Многие тебя знают, — сказал Самсоник. — Действуешь опрометчиво. Можешь в любой момент потерять голову.

Он дал ряд советов по соблюдению правил конспирации. Напоминал об этом при каждой последующей встрече. Это пошло на пользу Нине. Теперь она стала «Марьяной».

Нина почувствовала большую ответственность. Ведь о ней знают на Большой земле. Туда передаются сведения, которые она с подругами добывает. Теперь она вела себя более осторожно. В Кричев ходила под разными предлогами. То она в лаптях, в широкой крестьянской юбке, в вышитой белорусской сорочке с корзиной яиц или ягод, под которыми лежали листовки, идет на базар. То прикинется забитой сельской девушкой, которая пришла в город, чтобы раздобыть лекарство для больной матери. И поведение ее было то серьезным, то беззаботным.

По поручению Нины Таня Лукашук связалась с Иваном Линьковым, работавшим на железной дороге. Партизаны получили возможность своевременно узнавать о железнодорожных перевозках немцев и удачнее проводить диверсии.

Нина установила связь с советскими военнопленными, находившимися в лагере на цементном поселке. Готовила их побег. Все шло хорошо, и вдруг осечка. Предатели выдали Таню Лукашук и Ивана Линькова. Гитлеровцы ничего не добились от подпольщиков и казнили их.

Фашистские агенты начали охотиться за «Марьяной». Им и в голову не могло прийти, что девушка с простым лицом, спокойными размеренными движениями, которую они видели на базаре, у вокзала, вблизи лагеря военнопленных, и есть та «Марьяна», за которой они охотятся.

Немцы и полицаи с ног сбились, но поймать загадочную советскую разведчицу не могли. Все же им удалось заслать в отряд предателя и напасть на след Нины. Каратели хотели взять ее живой, надеялись заставить разведчицу заговорить и рассказать о действиях партизан и подпольщиков. Фашисты торопились, предвкушая победу. В Мстиславе для «Марьяны» подготовили виселицу. Но их кровавым замыслам не суждено было сбыться. Партизаны вовремя разоблачили шпиона, и неуловимая «Марьяна» снова ускользнула от карателей. Но семье Нины грозила расправа. Однако товарищи успели вывезти из поселка Майский и укрыть мать Нины с детьми…

Много еще сложных заданий выполнила Нина Янчин, пока осенью 1942 года не свалила ее тяжелая болезнь. Партизаны вынуждены были расстаться с ней, отправить на Большую землю.

После выздоровления Нина окончила курсы радисток и была направлена в тыл врага в наше соединение. Это была уже возмужавшая и опытная партизанка. В любой обстановке она вела себя спокойно, обязанности радистки выполняла быстро и точно…

Под стать Нине и Марии были и другие радистки и радисты. Не раз они ходили с разведчиками за сотни километров от главных сил, совершали отдельные рейды с подразделениями, обеспечивая постоянную связь с дивизиёй.

К нам самолеты стали прилетать реже. Появилось много свободного времени. Мы использовали его для политико-массовой работы, проведения организационных мероприятий и, конечно, для отдыха. Одним словом, набирались сил для последующих боев. Воспользовались передышкой и пополнили роты за счет новичков. Организовали боевую учебу и подготовку специалистов: минометчиков, пулеметчиков, минёров, истребителей танков. Назначили командиров вместо погибших и отправленных на лечение.

На первой роте закрепился Иван Деянов. Вторую принял бывший артиллерист Халупенко Петр Федорович. Командиром первого батальона назначили начальника штаба второго батальона Николая Гавриловича Шумейко, а на его место — Григория Коровченко. Комиссаром 1-го батальона — Хоменко И. П.

Для улучшения политико-воспитательной работы с бойцами во всех ротах были назначены политруки. В нашем полку политруками назначили Л. Я. Прутковского, С. Л. Подвязного, И. И. Даниленко, В. А. Селенко. Александра Карповна Демидчик стала политруком главразведки.

Всех их мы хорошо знали. Коровченко к нам перевели из второго полка. Это — бывалый партизанский командир. В отряд пришел в декабре 1942 года. Долгое время воевал в батальоне Кульбаки. Командовал ротой. Участвовал во многих боях. В весеннем рейде 1943 года по Украине рота под его командованием уничтожила тридцать гитлеровцев, охранявших мост на шоссе Иванков—Дымер, и взорвала мост. При бое с припятской флотилией немцев рота потопила катер и баржу с зерном, стойко оборонялась в междуречье Днепра и Припяти. При разгроме немецкого гарнизона в Вяжищах Коровченко был ранен. Его отправили на Большую землю. После выздоровления Гриша вернулся в соединение и был назначен начальником штаба батальона во втором полку. Но ему опять не повезло. В марте 1944 года получил второе ранение. На этот раз отправлять в госпиталь не пришлось. Он выздоровел в дивизии. Молодой, подвижный, Коровченко был под стать своему новому командиру — Александру Филипповичу Тютереву. Он с первых же дней деятельно взялся за подготовку подразделений к очередному рейду.

Во время рейда мы не имели возможности проводить общие партийные и комсомольские собрания. Теперь наверстывали упущенное. Многие партизаны подали заявления с просьбой принять в ряды партии. Писали коротко: «Хочу идти в бой коммунистом», «Хочу защищать Родину с партийным билетом у сердца»… Были и такие, которые писали более пространно: «В тяжелый час для Родины, когда фашистская гадина топчет нашу священную землю, несет горе советскому народу, хочу быть в первых рядах защитников социалистического Отечества. Клянусь, что пока руки в силах держать оружие, пока бьется мое сердце, я, не жалея здоровья и самой жизни, буду драться до полной победы над врагом…»

В партию шли самые достойные воины. Так было во всех полках, во всех подразделениях.

После гибели капитана Тоута Иосифа Иосифовича наш полк остался без комиссара. Партийно-политической работой пришлось заниматься командиру полка Бакрадзе и мне. Нам помогали секретарь комсомольской организации Вася Олейник и комиссар второго батальона Непомнящий, который был избран секретарем партийного бюро полка. Об этом энергичном коммунисте хотелось бы рассказать более подробно.

Александр Борисович Непомнящий — лет тридцати пяти, коренастый, с маленькими черными усиками. По профессии инженер-конструктор. Окончил два института. Работал на заводах Сталинграда и Краматорска. Воевать начал с августа 1941 года в должности помощника командира полка по артиллерийскому снабжению. Участник обороны Киева и боев на Днепре.

Осенью сорок первого года при прорыве из окружения в районе Яготина был ранен и попал в плен. На его глазах гитлеровцы расстреляли около ста пленных командиров, политработников, евреев. Непомнящий чудом уцелел.

Начались скитания по пересыльным лагерям для военнопленных: Борисполь, Дарница, Киев, Коростень. Неизвестно, какая бы участь постигла Александра Борисовича, не попади он в лагерь военнопленных в Овруче, который охраняли солдаты 101-го полка, 2-й охранной словацкой дивизии. И хотя в лагере хозяйничали немецкие офицеры, режим здесь был менее строгим, чем в других лагерях.