— Сам ты пурга, — разозлился Ленкин.

Между тем разведчикам было о чем доложить. По шоссе из Ярослава на Львов двигалась немецкая воинская часть. Не случись встречи на мосту, она так бы и прошла, не заметив партизан. Теперь же гитлеровцы всполошились. Они выслали дозоры и скоро нащупали партизан. Утром разгорелся неравный бой.

После короткого артиллерийского налета батальон немцев при поддержке двух легких танков начал наступать на партизан, занявших оборону в роще северо-восточнее Краковца. Танки неуклюже ползли по дороге, пехота, увязая по пояс в снегу, рассыпалась цепью по полю.

Ленкин приказал пулеметчикам открыть прицельный огонь с дальней дистанции.

— Может, как всегда, подпустим ближе? — предложил Дорофеев.

— Нельзя. Не тот случай. Подпустим, а они зароются в снег, свяжут нас пулеметным и автоматным огнем, потом артиллерией и минометами накроют… Да еще танки. Лучше мы их в снег положим, померзнут, измотаются как следует.

Саша оказался прав. Как только пулеметчики выпустили несколько коротких, но метких очередей, немцы залегли. Партизаны прекратили стрельбу. Гитлеровцы поднялись. Вновь по цепи ударило несколько пулеметов. И опять гитлеровцы залегли в снег. Правда, минометы и пушки не прекращали обстреливать лес, но партизанам это пока особого вреда не причиняло. Снаряды и мины летели через головы. Стоило карателям подняться, как на них снова обрушивался рой пуль.

Бой длился уже несколько часов, а противнику так и не удалось выбить партизан из леса. В середине дня немцы бросили одну роту в обход.

— Задерживаться опасно, — сказал Ленкин. — Отходим, иначе попадем в «котел».

Партизаны погрузили на санки раненых и покинули позиции на опушке леса. Отошли к селу Ногачево. Фашисты еще долго месили снег, штурмуя пустую рощу. Лишь перед вечером батальон гитлеровцев подошел к селу, где оборонялся сводный отряд Ленкина. Немцы озверели от неудач и от того, что рядом были теплые хаты, а им приходилось коченеть на морозе.

Когда стемнело, партизаны начали отход.

— Что ж, товарищи, — пошутил Ленкин, довольный исходом боя, — надо и совесть иметь. Пусть уж фрицы погреются. Доберутся до тепла — палкой не выгонишь. А нам только этого и надо…

В селе Денкин оставил Николая Соловьева с отделением, наказав в течение часа пускать ракеты и время от времени постреливать, затем догнать колонну. Саша знал — Соловьев не подведет, приказ выполнит любой ценой…

Обошли Яворов с севера и повернули на юг к железной дороге. Усач разделил отряд на три группы. Каждая должна была заминировать участок дороги или взорвать мост, чтобы надолго вывести из строя магистраль, по которой день и ночь шли на фронт эшелоны с войсками, боеприпасами, продовольствием и боевой техникой. Сразу же под откос полетели три воинских эшелона, в том числе один с танками.

Не успевали гитлеровцы восстановить путь в одном месте, как выходил из строя другой участок. Против партизан были брошены крупные силы регулярных войск. Не ввязываясь в затяжные бои, Ленкин быстро отводил подразделения, и вновь рушились мосты, валились под откос вагоны…

При пересечении шоссейной дороги партизаны были одновременно атакованы с востока и запада. Ленкин применил метод Брайко: незаметно вывел подразделения из боя, столкнув лбами между собой фашистов.

Чтобы ввести противника в заблуждение, командир отряда выслал диверсионные группы под Львов. Одной из них, группе лейтенанта Лоханина, удалось уничтожить водокачку, оставив без воды львовский гарнизон. Вторая группа овладела полустанком Слобода на железной дороге Львов—Яворов, уничтожила путевое хозяйство, связь, лесопильный завод, поставлявший материалы для авиазаводов, и подорвала воинский эшелон. Группа Дорофеева пустила под откос еще один эшелон. Немцы кинулись туда, а в это время Ленкин нанес удар по магистрали Рава-Русская—Ярослав.

Много хлопот фашистам доставил сводный отряд, и только на седьмой день, успешно выполнив задание, он возвратился к Боровцу. Там в доме, в котором останавливался Вершигора, должна была ждать Ленкина записка с указанием маршрута. Однако воспользоваться запиской не удалось. Только конники въехали в хутор, как налетели самолеты и начали бомбить. Первая же бомба попала в дом, где хранилась записка. А тут еще нагрянули каратели на автомашинах. Видимо, они рассчитывали застать здесь все соединение, но опоздали… Пришлось Ленкину двое суток отбиваться от врага, петлять по балкам, лесным тропам и болотам, прежде чем присоединиться к главным силам.

Ленкина ждала обещанная Вершигорой радостная весть: эскадрон развертывался в дивизион. Командирами эскадронов назначены: сабельных — лейтенанты Гапоненко и Ларионов, пулеметно-минометного — Семенюк. Заместителем Ленкина оставался Александр Годзенко, а начальником штаба стал Семен Павлович Тутученко.

Ленкин немедленно приступил к формированию кавалерийского дивизиона. Большую помощь в этом ему оказывал начальник штаба.

Тутученко — архитектор не только по образованию, но и по призванию — оказался к тому же хорошим воином. Первое время был рядовым, ходил в разведку. Он рассказал об одном случае, который приключился с ним при выполнении задания.

Однажды ему поручили разведать гарнизон противника в Новой Гуте. Одевшись под местного жителя, Семен Павлович пробрался в село, переполненное гитлеровцами. Сначала все шло хорошо. Удалось узнать не только силы противника, но и места расположения часовых. Когда Тутученко начал подумывать, как ему выбраться из села, его вдруг задержал полицейский патруль. При обыске обнаружили пистолет. На допросах сильно избивали, но Семен твердил одно и то же: «Я из- Березок. Работал там бухгалтером… Пистолет носил для самообороны. Мало ли всяких бандитов может повстречаться!»

Возможно, полицаи поверили бы в это, если бы не предатель из Березок. Он сказал, что в их селе Тутученко не только не работал, но никогда не бывал.

У фашистов расчет короткий — расстрел или виселица. Исполнение приговора поручили словакам. Но Семен не растерялся. Когда его вместе с другими обреченными посадили в машину и повезли на расстрел, он за селом выскочил из кузова грузовика и устремился к лесу. То ли словаки были плохими стрелками, то ли не были заинтересованы в смерти отчаянного партизана, но пули летели мимо, и Семену удалось бежать…

После Тутученко долгое время работал в штабе соединения чертежником и заведующим делопроизводством. При выходе из Карпат получилось так, что он с группой бойцов откололся от главных сил. Однако и на этот раз нашел выход. Группа совершила нападение на фашистов, захватила автомашины и на них проехала несколько сот километров. В Полесье пришла с малыми потерями и вывезла боевое знамя партизанского соединения.

Не случайно, что именно Семена Павловича Тутученко назначили начальником штаба кавдивизиона — одного из боевых подразделений.

Война по своей сути жестока и античеловечна. Однако она не только научила убивать. На войне без этого нельзя — это жестокая необходимость. Война, кроме всего прочего, закаляет характер, вырабатывает волю, учит людей фронтовой дружбе, коллективизму, взаимовыручке, учит ненавидеть врага, по-настоящему ценить жизнь и презирать смерть.

Во время войны, как никогда, ценится дружба. Опасность, единство целей в борьбе сближают людей. Притом, узнавание человека происходит быстрее, чем в обычных условиях. Да это и понятно. В трудностях скорее и полнее раскрывается человек, очищается от всего наносного, фальшивого и предстает таким, какой есть, а не таким, каким ему хочется казаться. Справедливо в народе говорится: друг познается в беде.

В партизанском соединении у меня много хороших, верных боевых товарищей. Так уж повелось, что с одними сходишься быстро, с первой встречи и на всю жизнь; с другими сталкиваешься от случая к случаю, однако от этого дружба не становится менее значимой. А бывает и так: живет рядом с тобой человек тихо, смирно, на первый взгляд, незаметно, как бы в тени, в нем нет ничего броского, что бы привлекло твое внимание, До поры до времени ты его не выделяешь среди других, порой даже не замечаешь. А потом подвернется случай, присмотришься к нему повнимательней и с удивлением замечаешь, что за этой скромностью кроется человек сильной натуры, на которого можешь положиться в любом деле, в самой трудной обстановке. И ты изумляешься: как это до сих пор не мог этого понять!