Танкам удалось подойти к разобранному мостику. Огонь наших бронебоек и сорокапятимиллиметровых орудий не причинял им вреда. Снаряды отлетали от танков, как от стенки горох, даже не оставляя царапин на броне.

— Опять проклятые «тигры», — ругался Тютерев, но от этого легче не становилось.

Все же нашим бронебойщикам удалось поджечь две танкетки. Танки попятились назад, усилили обстрел нашей обороны и пошли в обход мостика. Два «тигра» подорвались на минах. Остальные обошли минное поле и продолжали наступать.

Казалось, противник вот-вот прорвется. Но подорвался третий танк, остальные прекратили наступление и стреляли с места. Пехота не осмелилась наступать без сопровождения танков.

Немцы решили попытать счастья на другом участке. Для этого они использовали части, только что подошедшие из-за Немана. После мощной артиллерийской и минометной подготовки гитлеровская пехота и танки бросились на Тарасиху и Репьево. Над селами коршунами вились фашистские самолеты.

Второй и третий полки тоже вступили в бой.

Противнику удалось вбить клин в стыке между вторым и третьим полками. Танки и пехота устремились в прорыв; развивая его в сторону Большой Слободы, где располагались тылы и штаб дивизии. Видно было, как кавдивизион и разведрота спешно занимали оборону на холмах, чтобы преградить путь противнику. Третий полк под угрозой окружения.

— Надо помогать! — волновался Бакрадзе.

— Пойдем в контратаку, — предложил я вгорячах.

— Ты что, в своем уме? На танки с автоматами?

Однако надо что-то делать. Первым нашелся Бакрадзе.

— Огонь! Как можно больше огонь! — выкрикивал Давид. От волнения особенно явственно чувствовался у него грузинский выговор. — Патрона, снаряда не жалеть.

Приказы командира передавались по цепи вправо и влево. Отдельные пулеметные и автоматные очереди скоро слились в единый нескончаемый рокот. Усилили стрельбу по танкам артиллеристы и бронебойщики. Танки, осыпаемые градом пуль и снарядов, отползли за бугор.

— Ура-а-а! — во весь голос крикнул Юра Колесников, не вылезая из окопа. Его поддержал весь полк.

И как эхом отозвалось слева «а-а-а!»

— Пошли, пошли… в контратаку пошли, — радостно закричал Саша Тютерев. — Удирают фрицы. А-а, не выдержали! Кишка оказалась тонкой!

Робкое сначала «а-а-а» переросло затем в мощное «ура!». Второй и третий полки перешли в контратаку. Мне показалось, что я за два километра вижу в цепи партизан великана Петра Кульбаку, размахивающего автоматом, как это было в августе прошлого года под Делятином, и невысокого, проворного Петю Брайко. Душа переполнилась радостью за их боевую удачу.

Кульбака и Брайко решились на отчаянный шаг. Видя, что противнику удалось вклиниться в стык между их полками, они повели своих бойцов в контратаку. Огнем с места их поддерживали дивизионные разведчики Клейна и кавалеристы Ленкина. Противник был отброшен, положение восстановлено.

Это был критический момент боя. И здесь гитлеровцам не удалось пробиться. К вечеру бой ослаб, однако противник не собирался уходить.

Во время контратаки вторым и третьим полками было захвачено около тридцати пленных.

— Какой части? — спросил переводчик пленного офицера.

— Двадцатой танковой, — ответил офицер.

— Дивизия в полном составе?

— Нет. Здесь остатки. Многие не вышли из минского «котла».

— Что-то многовато для остатков. Какие еще части с вами?

— Здесь все, что осталось от седьмой и двадцатой танковых дивизий, трех пехотных дивизий и других частей четвертой и девятой армий…

Показания пленных пролили свет на создавшуюся обстановку. Противник принял нас за фронтовые части, прорвавшиеся на пути его отхода. Только потеря боевого духа и охватившая немецких солдат паника при встрече с советскими войсками не позволили гитлеровцам, имевшим громадное превосходство в численности и вооружении, одержать верх над партизанами. Мы же вступили в бой в надежде, что на помощь подоспеет подвижная группа генерала Плиева. Кроме того, не знали, что встретимся с такой сильной группировкой. Признаться, даже страшно стало, что ввязались в такую «драчку».

Вечером Вершигора пригласил командиров полков на совещание. Бакрадзе, Кульбака и Брайко не виделись всего несколько часов, но встретились как после долгой разлуки. Слишком мало шансов было на то, что из боя они выйдут живымц. Петр Петрович улыбался в бороду и следил, как эти взрослые, солидные люди, которым доверены судьбы сотен партизан, словно дети радуются встрече.

— Может, приступим к делу? Пока вы обнимаетесь, фрицы могут удрать, — пошутил Вершигора.

— Если они узнают, сколько нас, то придется нам удирать, а не фрицам, — ответил Кульбака.

— А пока они этого не знают, попытаемся еще задержать их, тем временем и наши передовые части подойдут, — сказал Петр Петрович. — Разведка донесла: немцы оставили против нас заслон, а главные силы направили в обход местечка Турец с юга. Видимо, хотят выйти к Городищам, а оттуда по шоссе повернуть на Новогрудок. Кстати, разведчики наблюдали оживленное передвижение войск по шоссе Барановичи—Новогрудок—Лида. Наша задача — не допустить соединения этих двух группировок. Давайте обсудим.

Обсуждение было коротким. Бакрадзе предложил одним полком обойти Турец с запада и преградить путь противнику, а двумя полками нанести удар по отходящим колоннам. Такого же мнения были и Брайко с Кульбакой.

Итог подвел Вершигора. По плану боя первый полк должен был перекрыть дорогу на Турец. Как только гитлеровцы подойдут и завяжут бой с подразделениями первого полка, Кульбака со своим полком атакует растянувшуюся колонну противника на дороге. Одновременно Брайко нанесет удар по переправе на Немане, перережет дорогу Еремичи—Турец. После этого выставит сильный заслон со стороны Еремичей, а основными силами совместно со вторым полком перейдет в наступление в направлении местечка Турец. Таким образом, противник окажется зажатым между Турцом и Неманом…

— Давид, держи крепче голову фашистов, а мы с Петром Леонтьевичем ударим по туловищу и хвосту колонны, — сказал Брайко, прощаясь с Бакрадзе.

Давид в полк вернулся глубокой ночью. Подразделения были готовы к действиям.

— Останешься с батальоном Тютерева. В случае угрозы обоз отправишь к штабу дивизии, — сказал мне Бакрадзе. — Я с первым батальоном пойду в засаду под Турец…

— Разрешите и мне с вами? — поднялся помначштаба Колесников.

— Хорошо, Юрий, — Согласился Бакрадзе.

К рассвету первый батальон вышел к намеченному месту. Роты заняли оборону. Дорогу заминировали, мостик разобрали.

Утром, находясь на наблюдательном пункте, я увидел колонну автомашин и танков противника, которая двигалась на запад, туда, где расположился Бакрадзе с батальоном. Впереди шли бронетранспортеры и легкие танки. Колонна растянулась на несколько километров, хвоста ее не видно, а голова подходила к местечку Турец.

— Ну, друзья, сегодня нам придется туго. Смотри, какая силища прет! — сказал Тютерев.

События развернулись совсем не так, как нам хотелось. Бой первым начал противник. Гитлеровцев никак не устраивало то, что с севера над их колоннами нависали наши второй и третий полки. Они и так за сутки потеряли несколько танков и около двухсот человек. Поэтому решили обезопасить себя справа.

Для этого создали сильную группировку из пехоты, танков и артиллерии и утром 4 июля нанесли удар по полку Брайко. После двухчасового кровопролитного боя партизаны вынуждены были отойти к Большой Слободе. Вслед за этим последовал такой же удар по боевым порядкам второго и первого полков.

Начали сбываться опасения Тютерева. Вступил в бой Бакрадзе со своими ротами. На батальон Тютерева тоже наступало свыше батальона с танками и бронемашинами. Их поддерживала артиллерия. Партизаны встретили дружным огнем и заставили залечь пехоту противника. От немецкой группировки отделилась рота пехоты, три танка, две бронемашины и танкетка. Они под прикрытием холмов направились в обход второго батальона справа.