Правителем стал брат Лин-вана, Пин-ван (528–516 гг. до н. э.). Его правление также сопровождалось внутренними неурядицами, но несколько иного рода. Все началось с того, что Пин-ван взял себе предназначавшуюся его старшему сыну Цзяню невесту из Цинь. После этого он отправил Цзяня в один из северных городов и казнил его наставника У Шэ с сыном. Другой сын У Шэ, знаменитый У Цзы-сюй, бежал в царство У. Начались острые конфликты между Чу и У. Хотя Пин-ван сделал все что в его силах, чтобы стабилизировать положение в Чу (восстановил позиции зависимых от Чу правителей Чэнь и Цай, провел серьезные реформы и заручился в результате доверием населения), он не сумел противостоять ускому Гуану, будущему Хэ Люю, и потерпел ряд поражений.

При его сыне от юной циньской жены, Чжао-ване (515–489 гг. до н. э.), власть в Чу взял сановник Цзы Чан, расчистивший путь Чжао-вана к трону. В источниках он предстает мелким вымогателем и негодяем. Именно на него была возложена вина за новое поражение Чу от У и вынужденное бегство Чжао-вана, которого, как мы помним, спас экспедиционный корпус циньского Ай-гуна, который, хотя и не сразу, внял мольбам чуского посла и, памятуя о родстве, согласился помочь Чу. При сыне Чжао — вана, Хуэй-ване (488–432 гг. до н. э.), реальным правителем Чу стал сановник Цзы Си. Он вернул в Чу высланного в свое время сына Пин-вана Цзяня (Бай-гун Шэна), но тот вскоре попытался совершить дворцовый переворот и был убит. После этого позиции чуского Хуэй-вана укрепились, и он стал совершать успешные походы на соседей, аннексируя некоторых из них. Надо заметить, что этому помогли войны Юэ с У, отвлекшие У от походов, на Чу и тем резко изменившие политическую ситуацию на юге чжоуского Китая в V в. до н. э.

Из всего сказанного явствует, что активность царства Чу в период Чуньцю во многом была связана с его внутренней силой и с выдающимися способностями некоторых из его правителей. Случались в Чу заговоры и дворцовые перевороты, но такого всевластия могущественных кланов, какое было характерно для Цзинь или Ци, здесь (как и в Цинь) не было. Эпизод с кланом Жо-ао был именно эпизодом, многому научившим правителей Чу. И если не принимать во внимание, что Чу играло весьма значительную роль в политической жизни Чжунго периода Чуньцю, тогда как о вмешательстве Цинь в дела Чжунго сведений мало, то в остальном оба эти крупные царства были весьма сходны между собой. Они были близки друг другу своим исходным полуварварским статусом, ощущением не столько даже полной независимости от чжоуского вана, сколько собственной силы. Они жили во многом по-своему, хотя при этом всегда ориентировались на высокий стандарт Чжунго. Словом, оба царства принадлежали к некоей особой модели эволюции или, во всяком случае, к специфической модификации цзиньско-циской модели.

Сущность этой модификации сводилась к тому, что периферийные сильные царства, несколько запаздывая в своем развитии, не были знакомы с той мощной центробежной силой феодализма, которая с такой энергией проявляла себя в рамках Чжунго, включая такие царства, как Цзинь и Ци. Именно поэтому даже влиятельные сановники и кланы, на которые опирались и вынуждены были опираться правители Чу и Цинь, были в общем и целом намного слабей тех, что сформировались в царствах Цзинь и Ци. И это сыграло свою важную роль в истории эволюции Цинь и Чу. Обратим теперь более пристальное внимание на то, как следует оценить вычлененные уже модели политической эволюции и их модификации.

Все изложенное позволяет выделить и проанализировать основные модели эволюции различных царств чжоуского Китая периода Чуньцю. Первая из них — модель Цзинь и Ци. Для нее были характерны ранняя и сравнительно успешная институционализация сильной власти правителя, хотя достижение этого было связано с длительными внутренними неурядицами и ожесточенной династийной борьбой. Успех проявился в том, что в первой половине Чуньцю именно Ци и Цзинь были сильнейшими в Поднебесной, а самые известные и могущественные из их правителей стали первыми гегемонами-ба. В обоих царствах близкие правящему дому родственные кланы не занимали, как правило, решающих позиций в системе администрации, что способствовало сохранению эффективной власти правителя. Однако в доме Цзинь, наученном горьким опытом длительной борьбы старшей и младшей линий правящего дома за власть, эта политика проводилась четко и вполне осознанно, тогда как в Ци она была, насколько можно судить по имеющимся материалам, лишь результатом сложившихся обстоятельств. Несмотря на все это, правящие дома в обоих царствах постепенно ослабевали, а их прерогативы постепенно присваивали себе наиболее преуспевавшие могущественные кланы.

В борьбе с этими кланами правящий дом Цзинь проявлял несколько большую энергию, уничтожив многих из них. Однако в огромном царстве Цзинь кланов было слишком много, а по мере ослабления и уничтожения одних за их счет усиливались другие, что и способствовало дальнейшему упадку правящего дома. В Ци борьба правящего дома с могущественными кланами шла менее энергично, да их и было меньше, что не помешало, а быть может, и способствовало одному из них достаточно быстро сосредоточить в своих руках огромную силу. В любом случае итог был однозначным для правящих домов Ци и Цзинь: оба они в V в. до н. э. лишились власти и сошли с политической сцены, будучи замещены другими, из числа наиболее сильных кланов.

Модификацией этой же модели эволюции следует считать развитие царств Цинь и Чу. Оба они, и особенно Цинь, несколько отставали в развитии от Цзинь и Ци, что явно пошло им на пользу. Отставание, о котором идет речь, проявило себя, в частности, в том, что медленнее шел процесс создания внутри царств сильных уделов-кланов, в результате чего аристократические кланы, особенно в Цинь, не противостояли открыто правящему дому, а когда такое все же случалось (эпизод с кланом Жо-ао в Чу), правящий дом находил в себе силы решительно пресечь подобного рода акции и сохранить свои прерогативы. Насколько можно судить по данным источников, чуская модификация модели была ближе к цзиньско-циской, ибо в Чу имели место не только мятежи и уничтожение сильных кланов, но и периоды всевластного правления тех или иных из их числа, особенно в конце Чуньцю, когда это царство было ослаблено войнами с его соперником У. Похоже, что в Цинь такого не было, а наиболее известные из глав влиятельных кланов активно и охотно сотрудничали с правителями. Это особенно заметно на примере правления Му-гуна, приблизившего к себе ряд выходцев не только из неродственных, но и вообще чуждых Цинь сановников, что и позволило именно им создать эти влиятельные кланы.

Оба варианта первой модели имели свои плюсы и минусы. Плюсом цзиньско-циской модификации были свойственные ей темпы эволюции, включая темпы феодализации и начавшейся вслед за ней дефеодализации, минусом — связанное с этим прогрессирующее ослабление правящих домов, так и не позволившее им пережить нелегкий процесс трансформации. Впрочем, для внутренней силы и политической роли царств как таковых (а в случае с Цзинь — для трех царств, пришедших ему на смену) это обстоятельство вплоть до конца Чуньцю не было слишком важно. В период Чжаньго государства, которые пришли на смену прежнему Цзинь, равно как и Ци, были по-прежнему сильны и благополучно пережили кризис, связанный с внутренней трансформацией. Не исключено, однако, что кризис сыграл определенную роль в их судьбах и — как знать? — быть может, даже в конечном счете определил их неудачу в ожесточенной междоусобной борьбе конца Чжоу.

Плюсом циньско-чуской модификации была сохранявшаяся на протяжении всего периода феодализации ощутимая сила власти правящего дома и вообще центра. Минусом — некоторое запаздывание в темпах эволюции, наиболее проявлявшееся в Цинь. Если принять во внимание события следующего за Чуньцю периода Чжаньго, то окажется, что плюсы в данном случае были более весомы, нежели минусы. Не случайно поэтому сильному и удачно реформированному Шан Яном царству Цинь суждено было объединить Китай и создать империю, пусть даже очень кратковременную. Словом, напрашивается вывод: замедленные темпы эволюции в эпоху феодализации и ускорение их после дефеодализации следует считать оптимальным для развития. Оптимальность этого пути сводится прежде всего к сохранению и постоянному укреплению эффективной власти правящего дома в любых обстоятельствах.