Разумеется, всего этого не избежали и другие дома чжухоу, но для сравнительно небольшого царства, каким было Сун, такая явно увеличенная по сравнению с некоторыми другими царствами внутриполитическая нагрузка оказалась непосильной. К концу периода Чуньцю царство Сун быстрыми темпами сходило на нет как сколько-нибудь серьезная политическая сила. И хотя в заключительной части главы Сыма Цяня об истории этого царства есть сведения о будто бы одерживавшихся в IV в. до н. э. царством Сун победах в войнах с сильными соседями, доверять им, как на то справедливо указывает Р.В.Вяткин [71, т. V, с. 268–269, примеч.67], нет оснований. Скорее всего, это просто выдумки, ставившие своей целью поддержать реноме царства, всегда претендовавшего на некоторую исключительность своего статуса. Суть же в том, что, несмотря на эти претензии (а быть может, именно как их результат), царство Сун было не в состоянии добиться такого политического положения, которое соответствовало его высокому статусу. Дважды — при Сян-гуне и в момент созыва совещания 546 г. до н. э. — оно, напрягаясь, пыталось добиться этого, но оба раза практически не выдерживало столь чрезмерного напряжения. Нечто в этом же роде происходило и в царстве Лу.
Удел Лу был пожалован Чжоу-гуну, и управлять им с самого начала Чжоу стал его сын Бо Цинь, принявший в свое время деятельное участие в подавлении шанского мятежа и в усмирении соседних племен — хуайских и и сюйских жунов. В качестве наследников правителей Лу выступали то их сыновья, то младшие братья, порой добивавшиеся трона в результате убийства соперника. Как и в случае с Сун, порядок наследования в Лу не был твердо установлен, что и рождало возможности для претензий братьев покойного на власть. Сумятицу в порядок наследования внес в свое время и чжоуский Сюань-ван, который предпочел младшего сына старшему. Это привело к убийству его избранника племянником, сыном обойденного брата. Затем, после вмешательства Сюань-вана, убившего ослушника, правителем стал другой сын того же обойденного им старшего брата, Сяо-гун. После смерти в 723 г. до н. э. сына Сяо-гуна, Хуэй-гуна, наследником стал его сын от наложницы Си, ибо младший сын от жены из Сун, малолетний Юнь, еще не мог управлять царством.
Став Инь-гуном (722–712 гг. до н. э.), Си успел совершить лишь одно заметное дело, попавшее в текст хроники «Чуньцю»: он обменял луское владение близ домена на чжэнское близ горы Тайшань в Лу[102].
На 11-м году правления Инь-гун был убит с согласия подросшего Юня, ставшего Хуань-гуном (711–694 гг. до н. э.). Хуань-гун в истории Лу более всего оказался известен тем, что его жена была любовницей своего единокровного брата, циского Сян-гуна, — того самого, который в 694 г. до н. э. приказал силачу Пэн Шэну убить луского правителя. Воевать с сильным Ци лусцы не решились, но послали в Ци жалобу. В результате Пэн Шэн был казнен. Правителем Лу стал сын Хуань-гуна Чжуан-гун (693–662 гг. до н. э.), при котором вначале отношения с Ци обострились. Но затем луский Чжуан-гун счел за благо уступить и не только женился на дочери убийцы своего отца, но и в 671 г. до н. э. отправился с визитом в Ци для участия в устраивавшемся цис-ким Хуань-гуном пышном параде по случаю жертвоприношения на алтаре шэ.
Конец правления Чжуан-гуна был связан с одной из наиболее драматических по своим последствиям для царства династийно-политических интриг. Как о том упоминалось, Чжуан-гун, не имевший сына от главной жены Ай Цзян из Ци, сделал своим преемником сына от любимой наложницы Баня, предварительно поинтересовавшись мнением своих братьев, Цин Фу, Шу Я и Цзи Ю. Мнения разошлись, и после смерти Чжуан-гуна Бань был убит, а правителем стал сын гуна от сестры главной жены, известный под именем Минь-гуна (661660 гг. до н. э.), которому покровительствовал Цин Фу.
Минь-гун вскоре был убит по приказу Ай Цзян, желавшей видеть на троне Цин Фу, но в итоге трон достался младшему брату Минь-гуна, сыну наложницы, ставшему Си-гуном (659–627 гг. до н. э.). Его дяди, потомки Хуань-гуна, стали родоначальниками самых влиятельных луских кланов, Цзи-сунь, Мэн-сунь и Шу-сунь. Си-гун, как и его сын Вэнь-гун (626–609 гг. до н. э.), был правителем слабым. Главную роль в администрации царства при них играл сын Чжуан-гуна Суй, он же Сян Чжун, основатель влиятельного клана Дунмэнь. Сян Чжун сыграл решающую роль в выборе нового правителя после смерти Вэнь-гуна, убив двух малолетних детей его главной — циской — жены и посадив на трон Туя, сына любимой Вэнь-гуном наложницы, ставшего Сюань-гуном (608–591 гг. до н. э.). Сян Чжун и его сын Гуй Фу длительное время занимали ведущее положение в Лy. Именно они намного чаще остальных луских сановников представительствовали на различных дипломатических встречах, возглавляли походы луской армии [200, с. 80] и вообще заправляли всеми делами царства.
Сюань-гун с помощью Гуй Фу и, возможно, при негласной поддержке Цзинь попытался даже уничтожить набиравшие силу и тесно сплотившиеся друг с другом три клана потомков Хуань-гуна, но не успел. После смерти Сюань-гуна эти кланы, к которым присоединился клан Цзан, вынудили Гуй Фу бежать в Ци [114, 18-й год Сюань-гуна; 212, т. V, с. 334 и 335]. Как полагает Сюй Чжо-юнь, именно после этого обычная для Лy практика передачи должности главного министра брату правителя — с основанием им соответственно влиятельного клана — уступила место принципиально иной: вся реальная власть была теперь сосредоточена в руках трех кланов из дома Хуань-гуна, прежде всего клана Цзи, тогда как другие, включая Цзан, стали играть при этом лишь второстепенную роль [200, с. 80–81].
Нельзя сказать, что три клана из дома Хуань-гуна всегда были тесно сплочены. Между ними случались и серьезные расхождения. Так, в годы правления Чэн-гуна (590–573 гг. до н. э.), пытавшегося лавировать между Цзинь и Чу и даже заигрывать с У, один из членов клана Шу-сунь, Цяо Шу, предложил царству Цзинь убить главу клана Цзи-сунь, Цзи Вэнь-цзы (Хан Фу), обвинив его в том, что он готов предпочесть близость к Ци и Чу служению Цзинь. После этого доноса Цзи Вэнь-цзы, прибывший в Цзинь, был там задержан. Однако цзиньские сановники, зная о добродетелях Хан Фу, не решились на репрессии и отпустили его, приняв во внимание, что он в это время уже возглавлял администрацию Лy и за него вступился сам Чэн-гун [114, 16-й год Чэн-гуна; 212, т. V, с. 393–394 и 399; 103, гл. 38; 71, т. V, с. 77]. Подобного рода разногласия и даже конфликты встречались и позже, причем как между тремя кланами, так и внутри каждого из них. Однако, несмотря на это, их внутренняя сплоченность в противостоянии внешнему миру играла важную роль и активно способствовала укреплению их господства в Лy.
Усиление позиций трех кланов из дома Хуаня стало заметным при сыне Чэн-гуна Сян-гуне (572–542 гг. до н. э.), севшем на трон в 34-летнем возрасте, и особенно при его сыне Чжао-гуне (541–510 гг. до н. э.). После фактического раздела царства между тремя кланами в 562 г. до н. э. и повторного его передела в пользу клана Цзи в 537 г. до н. э.[103] делами царства стали вершить представители этих кланов. И с этим ничего не могли поделать ни Чжао-гун, ни его преемники Дин-гун (509–495 гг. до н. э.) и Ай-гун (494–468 гг. до н. э.).
Любопытно сопоставление исторических судеб царств Сун и Лу. Оба государства претендовавшие на высокий, даже исключительный статус в Поднебесной, не имели достаточных сил для его поддержания. Попытки изменить ситуацию не привели ни к чему в Сун и практически даже не предпринимались в Лу. В обоих царствах ключевую роль играли родственные правящему дому кланы, что оказалось в их истории роковым.
