Укрепив свою власть в Цзинь, Дао-гун уже в 572 г. до н. э. во главе коалиции (войска Ци, Цао, Лу, Чжу и Цзи) вторгся в Чжэн, дабы показать свою силу и решимость царству Чу. В ответ чусцы осенью того же года совершили набег на Сун. В 571 г. до н. э. на Сун напало царство Чжэн, а затем против Чжэн выступила коалиция войск Цзинь, Сун и Вэй [114, 1-й и 2-й годы Сян-гуна; 212, т. V, с. 412 и 413, 415 и 416]. Эта серия взаимных ударов не имела далеко идущих последствий, но в сочетании со смертью чжэнского Чэн-гуна в 571 г. до н. э. привела к политической неустойчивости в Чжэн, часть сановников которого стала выступать за сближение с Цзинь. Затем эта тенденция усилилась, и на совещании чжухоу, созванном цзиньским Дао-гуном в 570 г. до н. э., наряду с правителями Цзинь, Сун, Вэй, Лу, Цзюй, Чжу, Шэнь и наследником из Ци присутствовал правитель царства Чжэн. Мало того, заколебался и союзник Чу — царство Чэнь. Здесь после смерти Чэн-гуна в 569 г. до н. э. усилились сомнения в целесообразности политической ориентации на Чу, что привело к некоторому сближению Чэнь с царством Цзинь [114, 3-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 419 и 420; 103, гл. 14; 71, т. III, с. 173]. После этого попытки вторжения чуских войск в Чэнь стали встречать противодействие северных чжухоу, как это было, в частности, в 568 г. до н. э. [114, 5-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 425 и 427].
Нельзя сказать, чтобы это остановило соперничество Цзинь и Чу. Но первые годы правления цзиньского Дао-гуна были временем несомненного преобладания Цзинь. Не случайно один из наиболее известных чжэнских сановников Цзы Чань в 565 г. до н. э. убеждал сановников своего царства, что в Цзинь сейчас умный правитель, все четыре цзиньские армии в порядке, а все их восемь командиров (командующие и их заместители) в согласии друг с другом и что поэтому Цзинь не оставит в беде Чжэн и на него можно положиться [114, 8-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 433 и 435].
Впрочем, сановники Чжэн склонились к мысли, что им следует по-прежнему придерживаться нейтралитета, а точнее — ориентироваться на того, чьи позиции у чжэнских границ в данную минуту сильнее. Трудно сказать, почему возобладала именно эта идея, но она принесла Чжэн много осложнений, связанных прежде всего с тем, что в результате подобного рода политической тактики чжэнцы все время были объектом нападений то с одной стороны, то с другой [114, 9-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 438 и 441].
Как сообщается в «Цзо-чжуань», в 564 г. до н. э. циньский Цзин-гун выступил было с инициативой соединить свои усилия с Чу в противостоянии Цзинь. Однако вмешавшийся в переговоры чуский сановник Цзы Нан высказался против циньско-чуской коалиции. Полагая, что дела в царстве Цзинь обстоят очень хорошо, управители умны и достойны, добродетельны и справедливы и т. п., он заявил, что лучше против него не выступать. Хотя его уговоры не подействовали, а циньско-чуские войска все-таки объединились и напали на Чжэн и Цзинь (не добившись ощутимых результатов), сам факт интересен. Если верить источникам, то Цзинь в середине 60-х годов VI в. до н. э. считалось сильным именно потому, что царством управляли мудрые и достойные. Не исключено, что все такого рода рассуждения были вставлены в текст задним числом, но стоит принять во внимание, что не все правители удостаивались чести быть возвеличенными, и предположить, что в восхвалениях подобного рода, видимо, есть доля трезвой реальности. Другое дело, что сам тезис, будто бы мудрость и справедливость влекут за собой военно-политическую мощь, причем почти что автоматически (хотя он вполне соответствует принципам и традициям древнекитайской стратегии, освященной великим именем Сунь-цзы), — едва ли бесспорен. И поэтому вполне объяснима реакция как собеседников Цзы Чаня в Чжэн, так и не прислушавшегося к увещеваниям Цзы Нана чуского правителя. Пусть в Цзинь берут верх мудрость и добродетели, ассоциируемые с Дао-гуном. Это еще не значит, что не следует считаться с реальной силой других царств.
Итак, в середине 60-х годов VI в. до н. э. правители Цзинь оказались своего рода триумфаторами. В «Цзо-чжуань» рассказывается, как Дао-гун раздавал жителям Цзинь зерно из общественных амбаров и совершал иные благодеяния [114, 9-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 438 и 441]. В последующие годы он не раз с успехом выступал против Цинь, Чу и их союзников (в том числе подчас и Чжэн), улаживал смуты в разных царствах (включая домен вана), встречался с чжухоу (по данным разных источников, семь или девять раз), отражал нападения вражеских войск, делал перестановки в своем ближайшем окружении, в командовании четырех армий, усмирял варваров-жунов и т. п.
Последнее, с чем столкнулся цзиньский Дао-гун незадолго перед смертью, — это события в царстве Вэй, закончившиеся изгнанием правителя. Пытаясь разобраться в случившемся и в причинах его, Дао-гун, как сообщается в «Цзо-чжуань», обратился за консультацией к музыканту Куану[59]. Тот ответил, что правитель Вэй сам виноват в своих несчастьях, ибо нарушил порядки. В результате после очередного совещания с чжухоу Дао-17н решил не вмешиваться в вэйские дела [114-й, 14-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 462 и 466–467]. Вскоре после этого он умер.
Правление Дао-гуна было (во всяком случае, после Вэнь-гуна) вершиной политического могущества и морального авторитета царства Цзинь. Умелой рукой Дао-гун собирал урожай, посеянный его предшественниками на цзиньском троне. Не только его личные качества и достоинства, о которых достаточно много сказано, но и умная политика многих его предшественников позволили Дао-гуну достигнуть столь высокого уровня, который после него уже никем не был превзойден. Можно считать, что годы правления Дао-гуна завершили длительный этап очевидного превосходства Цзинь в Поднебесной. После него влияние и могущество Цзинь стали постепенно ослабевать. Почему это случилось?
Дело в том, что по меньшей мере частично триумф Цзинь в 60-х годах был связан с неудачами, выпавшими на долю главных его соперников, Чу и Цинь. Неудачи Чу были вызваны не только политикой его важнейших союзников, Чжэн и Чэнь, которые стали тяготеть, как упоминалось, к Цзинь. Гораздо более скверным было возвышение и усиление военной мощи нового соперника, царства У, войска которого были реформированы усилиями царства Цзинь и, в частности, бежавшим из Чу и служившим в Цзинь сановником У Чэнем. Неблагоприятным знаком для Чу было участие царства У в созванном цзиньским Дао-гуном совещании чжухоу в 563 г. до н. э. Именно с этого времени упоминания об этом царстве начинают все чаще встречаться на страницах хроники «Чуньцю» и комментария «Цзо-чжуань». Под 561 г. до н. э. в хронике впервые упомянуто о смерти правителя У, Шоу Мэна, который, к слову, стал именовать себя ваном.
По-видимому, этот титул Шоу Мэн взял не столько для того, чтобы противопоставить себя чжоуским ванам (как это сделали в свое время правители царства Чу), сколько для того, чтобы сравняться с чускими ванами. Чу было главным и едва ли не единственным соперником потенциально сильного У прежде всего из-за того, что именно с ним царство У непосредственно соприкасалось (других крупных соседей у него не было). Наследником Шоу Мэна стал его старший сын Чжу Фань, хотя самым способным из его четырех сыновей считался Цзи Чжа. Именно его отец хотел сделать своим преемником, но Цзи Чжа наотрез отказался. В 560 г. до н. э., когда умер чуский Гун-ван, Чжу Фань попытался было воспользоваться этим и совершил набег на Чу, но потерпел поражение [114, 13-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 456 и 458]. В 559 г. до н. э. представитель царства У принял участие во встрече с сановниками ряда других чжоуских царств (Цзинь, Ци, Сун, Вэй, Лу, Чжэн, Цао, Цзюй, Чжу, Тэн, Се, Цзи и Сяо-чжу). Согласно «Цзо-чжуань», У обратилось за помощью к чжухоу во главе с Цзинь, потерпев поражение от Чу[60]. В том же 559 г. до н. э. чуские войска снова напали на У, но на сей раз потерпели поражение [114, 14-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 459, 462 и 463, 467].
