Хатако сменил товарища, который, обсыпанный снегом и закоченевший, стоял, прислонившись к камню и, не в силах выговорить ни слова, едва мог двигаться.

Хатако встал рядом с нависшим утесом. Буря обрушивалась на него со страшной силой, он должен был опираться на ружье, чтобы удержаться на ногах, часто закрывал глаза и отворачивался, чтобы вдохнуть воздух, который был наполнен страшным гулом, тысячеголосым диким ревом бури. Она выла, визжала, свистела, стонала и пищала над изломанными хребтами, в ущельях и провалах и, подобно глухо бушующему морю, замирала глубоко-глубоко внизу в темных лесах, опоясывавших горы…

Вихри ледяных кристаллов, гонимые бурей, со звоном ударялись о скалы. В беспокойно мечущемся пламени костров они вспыхивали пурпурным светом, как осколки рубина.

Хатако, пофыркивая, завязал у шеи болтающиеся наушники своего шлема и засунул онемевшие от холода руки в меховые мешочки, которые сшил себе накануне похода. Среди воя бури он расслышал за своей спиной шаги лишь тогда, когда к нему вплотную подошел фельдфебель, проверявший караульных. Защитив глаза рукой, он следил за Хатако.

— Сразу видно, что ты уже знаком с этим бесовским наваждением! — засмеялся он, поняв назначение смешных меховых мешочков, и покровительственно похлопал аскари по плечу.

— Ничего нового на посту! — доложил Хатако.

— Да, новым это, правда, назвать нельзя, но, во всяком случае, нечто, чего мы давно были лишены, — весело сказал белый и указал рукой на крутящийся вихрь снежной метели.

И Хатако впервые заметил, что глаза фельдфебеля были того же холодно-зеленого цвета, что и ледяные сосульки, свисавшие с утеса над их головами. Широко расставив ноги и выгнув вперед туловище, чтобы лучше противостоять напору ветра, стоял белый человек, и ледяные глаза на его кирпично-красном лице, не мигая, следили за бешеным белым вихрем.

Вдруг он вздрогнул и быстро схватил Хатако за рукав.

— Э, ты не заметил, кто-то прошел? Ты не… вот снова!

Две пары глаз пытались проникнуть через косо падающий ледяной град.

— Вату куоле! Унаона? Вату винис! (Там люди, ты видишь? Много людей!) — прошептал Хатако и своими засунутыми в мешки руками поспешно передвинул предохранитель ружья.

Фельдфебель бросился к солдатам, и его голос, как рев быка, покрывал завывание бури:

— Эй, адуи тапари! (Слушай, враг наступает!)

И уже затрещали выстрелы. Копья и дротики, звеня и дробя камень, замелькали среди утесов в ущелье, где расположился лагерь. Через проход в скалах хлынула, словно гонимая бурей, дикая орда. Засыпанные снегом, вопя и воя, как шакалы, подхлестываемые голодом, мчались воины Шигалла.

Их волна отбросила Хатако к скале, он упал, снова поднялся на ноги, вскакивая, сорвал зубами рукавицу и — пенг! пенг! пенг! пенг! — вонзились в полчище его выстрелы.

Дюжий фельдфебель, как бешеный слон, бросился на нападающих. Как кузнечный молот, работали его безоружные кулаки, они наносили удары, врезались в комок человеческих тел, дробили головы. Из лагеря доносился дикий рев, беспорядочная стрельба и топот сражающихся людей.

Все это продолжалось всего несколько минут, и так же поспешно, как она наступила, орда отхлынула назад. Босоногие дикари бесшумно и быстро, как тени, бросились по обломкам скал к ложбине.

Последним проскочил мимо Хатако низкорослый воин с бычьей шеей и широкими плечами. Горящий взгляд налитых кровью глаз, как искра, ожег Хатако, и на его голову свистя обрушился быстрый, как молния, удар меча. Изогнувшись, Хатако избежал удара, и грозный клинок с глухим лязгом, не причинив вреда, врезался в завязанный узлом шейный платок. В следующее же мгновение страшная фигура исчезла в снежном вихре.

— Шигалла! Хайа, бана! — завопил Хатако и быстрыми прыжками бросился вслед за убегающим.

— Шигалла? — закричал фельдфебель, поднял сломанное копье и быстро побежал за ними.

Во мраке ночи раздавались беспорядочные крики, расплывающиеся в серой мгле фигуры спасались от погони, ветер доносил звонкие крики команды, гремели ружья аскари, а в ответ раздавались крики дикарей. Тут подоспела последняя часть, два взвода третьего отряда, и натолкнулась на бегущих повстанцев. Они оттеснили их в горы и встретили огнем остальных, спасавшихся бегством от преследования аскари.

Дикари бежали врассыпную. Они пробирались поодиночке и небольшими кучками по склону, но наталкивались на патрули аскари, появлявшиеся на каждом шагу из-за обломков скал. Правда, аскари тоже наталкивались во мраке снежной бури друг на друга, не узнавая своих, наносили удары и стреляли вслепую, и многие пали от руки своих же товарищей. Но благодаря численному перевесу в эту ночь бури и ужаса удалось разбить наголову банду Шигаллы и положить конец восстанию на Килиманджаро. В этом снежном буране никому не было пощады. Аскари разжигало давно затаенное глухое бешенство за убитых товарищей и действие стужи, от которой они так ужасно страдали. Вадшагга и воромба бились, чтобы скорее покончить с беспокойным жалким существованием, которое им приходилось вести на этих негостеприимных вершинах вдали от залитых солнцем полей своей родины.

Они бросались на своих же с оружием или душили их руками, сталкивали с обледенелых утесов и вместе умирали на каменистом ложе горных потоков, залитые ледяной водой, в снежных сугробах на дне пропастей или между острыми изломами скал в глубине темных ущелий.

Хатако в сопровождении воинственно рычавшего фельдфебеля беспокойно метался по полю сражения. Только что он видел, как напоминавший буйвола вождь повстанцев, потрясая широким мечом, врезался в кучу сцепившихся в рукопашной схватке, но когда фельдфебель схватился с несколькими противниками, Хатако кинулся ему на помощь и потерял из виду вождя.

Из котловины, как стеной окруженной громоздящимися скалами, доносился дикий рев. Там все жарче кипел бой, и там должен был быть вождь. Скользя и спотыкаясь, Хатако сбежал вниз и достиг сражающихся как раз в тот момент, когда враг обратился в бегство. И, действительно, он увидел того, кого искал. Отделавшись от остальных, быстрее, чем можно было ожидать при его сложении, проскочил он через обломки скал и бросился вверх по крутому склону. Аскари бросился за ним длинными, почти бесшумными прыжками, думая только о том, чтобы настичь врага.

Буря рассеялась так же внезапно, как и наступила. Через серую дымку облаков пробился тусклый лунный свет, и последние порывы ветра замерли во мраке горных ущелий.

Перед Хатако расстилался гладкий, покрытый снегом склон. Далеко-далеко впереди, как темная тень, мчался Шигалла. Аскари на бегу сжимал кулаки, удивленный и взбешенный тем, что другой оказался проворнее его. Он удвоил скорость. Устремив взгляд на скользящую тень, он несся по снегу, а за собой, на далеком расстоянии, но довольно отчетливо, он все еще слышал тяжелый топот фельдфебеля. Так они бежали, забираясь все выше в горы. Вождь, по-видимому, заметил, что за ним гонятся, и бежал изо всех сил, но Хатако и фельдфебель неутомимо следовали за ним по пятам.

Яркий лунный свет заливал сверкающую ледяную стену глетчера. Тускло мерцая, вздымались к усыпанному звездами небесному своду чудовищно изогнутые громады льда. Неподвижный и плотный, как колокол из синего стекла, стоял над ледяными полями ночной воздух. Далеко внизу раздавались последние выстрелы, крики и дрожащие, замирающие звуки сигнальной трубы.

Преследуемый замедлил бег. Но и гнавшиеся за ним тоже хрипели. Дыхание прерывалось, им не хватало воздуха. Но со злобной решимостью они все бежали и бежали, все выше и выше в страну льда и молчания.

Группа обнаженных утесов, как обгорелый остов дома, возвышалась над гладкой пеленой снега. Шигалла нырнул в их тень. Хатако, задыхаясь, с открытым ртом и спотыкаясь, обежал вокруг утесов, но вождя нигде не было. Он с судорожным усилием старался отдышаться.

Снизу по льду бежал фельдфебель. Его тяжелый хрип громко разносился в прозрачном воздухе.

Чутко прислушиваясь и вглядываясь, пробирался Хатако через щели между скалами, так как на каждом шагу он мог наткнуться на притаившегося врага. Но вот тишину прорезал короткий вскрик, за ним последовал глухой шум тяжелого падения. Хатако быстро выскочил на открытое место и увидел, как на сто шагов ниже огромная человеческая фигура поднялась с блестящей ледяной поверхности. У ее ног лежала черная масса. Ледниковую ночь потряс громовой крик: