Через пятнадцать минут автомобиль остановился возле неприметного здания во дворе на Литейном проспекте. Мужчина вышел, поправил пиджак, посмотрелся в отражение тонированного стекла — причёска в норме. Проведя на всякий случай рукой по убранным в хвост длинным волосам, он прошёл к зданию. Пройдя мимо парадного входа, он спустился по лесенке к двери в подвал. Нажал на кнопку звонка.

— Представьтесь. — Прозвучало из динамика.

— Лейтенант СБ Владислав Морев. Я к Светлову.

Дверь пискнула и приоткрылась. Он прошёл внутрь. Через несколько метров его остановил служащий с металлоискателем. Морев вытащил табельное оружие и, держа его на указательном пальце, дал себя обыскать. Затем он подошёл к столу, достал удостоверение, приложил его к считывающему устройству — на мониторе появились его фотография и данные. Служащий сличил лицо в мониторе и пришедшего, кивнул.

Пройдя по длинному коридору с множеством дверей, Морев постучал в одну из них, ничем не отличающуюся от других. Ни номеров, ни табличек — одинаковые железные двери. Чуть скрипнув, та отворилась — открыл её молодой парень лет двадцати в белом халате.

— Привет, Серёг. — Кивнул лейтенант.

— И тебе, Влад. Проходи — там интересно.

Пройдя внутрь, Морев попал в просторное помещение, хорошо освещённое лампами. В углу помещения за рабочим столом сидел немолодой человек и что-то писал.

— Пётр Геннадьевич?

— А, Морев — точен, как часы. Располагайся.

— Кратко можно?

— Не получится. — Лысоватый доктор лет шестидесяти развернулся к нему. Кроме волос на висках и небольшой щетины ничего примечательного в нём не было. Обычные, глубоко посаженные глаза, добрая отеческая улыбка, нос с горбинкой.

Лейтенант присел на стул.

— Как семья? — Поинтересовался доктор.

— Как неделю назад. Давай к делу, пожалуйста, а то время одиннадцать скоро — домой-то хочется.

— Ну, хорошо. Вот заключение по объекту Торесен.

— Ну и что там? — Тряхнул Морев пухлой папкой. — Только на русском. Какой анамнез?

— Анамнез, молодой человек, составляют со слов ещё живых. — Усмехнулся доктор Светлов. — А заключение такое — эта, назовём её так, женщина — если и с нашей планеты, то данный вид женщин науке не известен.

— Инопланетянка что ли?

— У тебя с биологией как?

— В школе была. Только на уроках я обычно читал что-нибудь более интересное, чем… биология.

— Ну что же… Такие понятия, как воздушные полости в костях, малоподвижные грудные позвонки и сросшиеся поясничные с крестцом — что-то говорят?

— А должно?

— Ну вот, если бы ты хорошо учился по биологии, ты бы знал, что сейчас я тебе перечислил некоторые из важных особенностей скелета птиц.

— И чё?

— Эх, молодёжь. Пошли. И папку возьми. — Доктор встал на цыпочки в поисках молодого лаборанта. — Серёжа! Презентацию заряди.

— Сейчас. — Послышалось откуда-то.

— Презентацию? — Подивился Морев, идя вслед за доктором.

— Её — тебе понравится. Мы с Серёжкой её неделю делали. Чтоб такие остолопы, как ты, всё поняли. В картинках, так сказать.

— Ладно, показывай.

Они прошли к столу, на котором лежало тело женщины с чётко видимыми многочисленными механическими повреждениями. Было ясно, что она упала с большой высоты. Причём упала головой вниз — половина лица представляла малоприятную картину.

— Вот, так называемая Торесен Хильда. Поступила в морг второго октября нынешнего года после бури — упала с крыши. Уголовку заводить не стали — сочли несчастным случаем.

— Не несчастный?

— Ей помогли, совсем чуть-чуть. Но дело совсем не в этом.

— А в чём? Что инопланетянка?

— Погоди. Это хорошо, что я тогда к знакомому врачу там зашёл и глянул на неё. Так бы и впрямь кремировали такое замечательное тельце. Серёж, что там?

— Включаю.

На экране слева от них засветился белый прямоугольник, а затем появился скелет.

— Вот 3D модель скелета нашей жертвы. Если спереди ничего особенного, кроме чуть выпирающей широкой грудины, нет, что на ней не сильно и заметно — объём груди разве что в одежде больше кажется, то вот спина — просто загляденье, Серёж… — Слайд сменился. — Вот она, спина. Что думаешь?

— Уродство?

— Уродство, как правило, несимметрично, часто осложняет жизнь носителю — тут такого нет. Тут смотри что, Серёж… — Следующий слайд отличался лишь тем, что на костях появились некоторые мышцы. — Вот смотри. Вот это, — доктор пальцем указал на одну из группы мышц, — так называемые большие грудные мышцы, а эти вот — подключичные. У птиц, на которых я тебе намекал, такие служат для опускания и подъёма крыльев. Следующий слайд. — Появилось изображение грудной клетки сбоку. — Вот эти мышцы называются межрёберными и у птиц они есть для того, чтобы менять объём грудной клетки.

— Ты к чему ведёшь, Геннадьевич?

— Серёж. — На слайде появился тот же скелет, но меньшего размера и с подставленными крыльями. — Что скажешь?

— Издеваешься?

— Если бы! Я сам в шоке.

— Ангел?! — Скептически, насколько можно, спросил Морев.

— Ну, можно и так назвать.

Владислав посмотрел на нагой труп на столе.

— Геннадьевич, правда — не до шуток. Да и не мальчик я уже, чтоб так прикалываться.

— Ну, как говорится, хочешь — верь, а хочешь — нет. Но факт остаётся фактом — эта «женщина» — ангел. В самом прямом смысле слова.

— И откуда ж она к нам прилетела?

— Да я почём знаю. Крыльев у неё нет уже давно, судя по шрамам. Возраст определить не удалось, отпечатки пальцев нехарактерные для человека — сам посмотри, невооружённым глазом видно.

Лейтенант, пересилив желание не поддаваться на провокации доктора, всё же отошёл от экрана и поднял ладонь «ангела» — как оказалось, Светлов не шутил — таких отпечатков он раньше никогда не видел. Никаких спиралей, прямые полоски, словно протектор шин — немыслимо.

— Ладно. Что ещё?

— А, отрок, уверовал? Так вот. Все описанные мной признаки схожести с птицами присутствуют, мышцы, конечно, атрофировались от бездействия, но они есть. Есть рудименты крыльев, которые были обрублены чем-то очень острым и за один раз. Строение плечевого пояса и поясничного, воздушные полости в костях, ахилловы сухожилия двойные, первая пара, как я понял, сродни нашим, а вторые сложнее и гораздо длиннее, чтобы держать ноги в одной плоскости с телом — всё это указывает на то, что оно летало, могло, по крайней мере. Утверждать не берусь, конечно, нужно много расчётов, но я бьюсь об заклад — это ангел.

— Ещё что-то?

— Могу с уверенностью сказать, благо, за некоторым исключениями частного характера, строение тела сходное, что «она» рожала, как минимум, один раз.

— Дети, стало быть, есть.

— В папке всё — есть сын, двадцать два года. А теперь гляди на неё — тянет на сорок?

— Тридцать от силы…

— По зубам и иным возрастным не смог определить, не проходит по нашим критериям. Дважды упёрся в возраст примерно триста лет и прекратил попытки.

— А если больше? — Со зримой долей недоверия спросил Морев.

— Да может она старше Ветхого Завета. Откуда я знаю?

— Не привык такое от тебя тут слышать. Обычно ты зорче сокола, а тут…

— А тут я чуть в Бога не поверил, когда до меня дошло, ЧТО передо мной.

— Что ж остановило?

— Она, как ты заметил, не бесполая. У сына, кстати, тогдашние врачи сочли всё это, — он обвёл труп пальцем в районе плеч, — уродством. Рудименты, что торчали, убрали и довольны. Из-за того, что парень не может толком наклониться, его в армию не взяли — опять же, особо не глядя. Инвалид и инвалид.

— Адрес сына есть?

— А как же. Всё есть. Но всё есть только на протяжении двадцати трёх лет. До этого — ничего. Скорее всего, жила по поддельной легенде.

— Ладно, натравлю ищеек — всё откопают, никуда не денется, в Рай, разве что.

— Я своё дело, как говорится, сделал — дальше работайте вы.

— Мы поработаем.

— Ну, ты хоть понял, что на тебя свалилось самое великое дело, после, наверное, Розуэлла?