Я как раз заказал Ханне еще два коктейля, когда этот черный, Бенни, подошел к нам с еще одним черным, здоровым таким и при полном параде. У здорового были красные глаза, и одет он был в костюм-тройку в тонкую полоску. На нем была розовая рубашка, галстук, пальто, фетровая шляпа — словом, все как полагается.

— Как тут мой друг? — сказал Бенни.

Сказал и протянул мне руку для рукопожатия. Мы с ним иногда разговаривали. Бенни знал, что мне нравится здешняя музыка, и всегда подходил поболтать. Он любил обсуждать Джонни Ходжеса и рассказывать, как он подыгрывал Джонни на саксе. Он любил завернуть что-нибудь вроде: «Когда мы с Джонни выступали в Мейсон-сити…».

— Привет, Бенни, — сказал я.

— Я хочу познакомить вас с Нельсоном, — сказал Бенни. — Он только сегодня вернулся из Вьетнама. Сегодня утром. Он пришел послушать что-нибудь приличное. На всякий случай он даже надел танцевальные туфли. — Бенни посмотрел на Нельсона и кивнул: — Это Нельсон.

Я взглянул на блестящие ботинки Нельсона, затем на самого Нельсона. Казалось, он хочет понять, откуда я. Он изучал меня. Затем криво усмехнулся, обнажив зубы.

— Это Донна, — представил я. — Донна, это Бенни, а это Нельсон. Нельсон, это Донна.

— Привет, девочка, — сказал Нельсон, и Донна ответила: — Привет, Нельсон. Привет, Бенни.

— Можно мы тут у вас присядем, ребята? — спросил Бенни. — Вы как, не против?

— Конечно, нет, — сказал я. Хотя предпочел бы, чтобы они нашли себе другое место.

— Мы не собираемся тут засиживаться, — объяснил я. — Только допьем коктейли, и все.

— Знаю, знаю, приятель, — сказал Бенни. Он сел напротив меня, а Нельсон расположился в глубине кабинки. — Неотложные дела, и еще мало ли куда надо зайти. Да сэр, Бенни знает, — сказал Бенни и подмигнул.

Нельсон посмотрел на сидящую напротив Донну. Потом снял шляпу. И стал вертеть ее в своих ручищах, казалось, он что-то высматривает на полях. Затем освободил на столе место для шляпы. Снова поднял взгляд на Донну. Ухмыльнулся и расправил плечи. Он расправлял их чуть ли не каждые пять минут. Как будто очень устал таскать на себе все эти мускулы.

— Уверен, это твой хороший друг, — сказал Нельсон Донне.

— Очень хороший, — сказала Донна.

Подошла Ханна. Бенни заказал два стакана виски с колой. Ханна ушла, и Нельсон вытащил из-под полы пальто пинту виски.

— Хорошие друзья, — сказал Нельсон. — По-настоящему хорошие друзья. — Он отвинтил крышку на бутылке.

— Осторожно, Нельсон, — предупредил Бенни. — Смотри, чтобы никто не видел. Нельсон только что с самолета из Вьетнама, — пояснил Бенни.

Нельсон поднял бутылку и отхлебнул виски. Завинтил крышку, положил бутылку на стол и накрыл сверху шляпой. — По-настоящему хорошие друзья, — повторил он.

Бенни посмотрел на меня и закатил глаза. Но он и сам тоже был под градусом.

— Мне надо прийти в себя, — сказал мне Бенни. Он опустошил оба стакана, опустил сначала один, потом другой под стол и налил виски. Убрал бутылку в карман пальто, приговаривая:

— Парень, мне месяц не удавалось промочить горло. И вот теперь удалось.

Мы все сидели в кабинке, стаканы перед нами, шляпа Нельсона на столе.

— Ты, — обратился ко мне Нельсон, — у тебя ведь есть кто-то еще, да? Эта красивая женщина, она тебе не жена. Я знаю. Но вы с ней по-настоящему хорошие друзья. Ну что, я прав?

Я отпил немного из стакана, но не почувствовал вкуса виски. Я вообще ничего не почувствовал.

— Все то дерьмо, которое мы по телевизору видим про Вьетнам, это правда? — спросил я.

Красные глаза Нельсона снова остановились на мне. Он объявил:

— Я что хочу сказать, ты знаешь, где твоя жена? Уверен, она сейчас с каким-нибудь франтом, хватает его за соски, держит за руку, пока ты тут радуешься жизни со своей хорошей подругой. Уверен, у нее тоже есть хороший друг.

— Нельсон! — прикрикнул Бенни.

— А я что, я ничего, — ответил тот.

Тогда Бенни сказал:

— Нельсон, давай оставим людей в покое. В другой кабинке есть еще кое-кто — помнишь, я тебе говорил? Нельсон только сегодня утром с самолета, — Бенни вроде как извинялся.

— Уверен, я знаю, о чем ты думаешь, — продолжал вещать Нельсон. — Уверен, ты думаешь: «Здоровенный пьяный негр, и что мне с ним делать? Может, еще и жопу ему подтереть?» Так ты думаешь?

Я огляделся. Я увидел Хаки, который стоял возле сцены, музыкантов за его спиной, которые что-то играли. Кто-то вышел танцевать. Мне показалось, что Хаки смотрит прямо на меня, но если и смотрел, то сейчас уже отвернулся.

— Ну что ты молчишь? — сказал Нельсон. — Я ведь нарочно тебя дразню. Как вернулся из Вьетнама, никого еще не дразнил с тех пор. А там я дразнил косоглазых.

Он снова ухмыльнулся, огромные губы раздвинулись. Потом он перестал ухмыляться и просто уставился на меня.

— Покажи им ухо, — предложил Бенни, ставя на стол свой стакан. — Нельсон отрезал ухо у одного из этих маленьких выскочек, — добавил Бенни. — Он носит его с собой. Покажи им, Нельсон.

Нельсон все смотрел и смотрел. Потом принялся рыться в карманах пальто. Он достал что-то из одного кармана. Это были ключи и таблетки от кашля.

Донна сказала:

— Я не хочу видеть никакое ухо. Фу. Фу-у-у. Боже!

Она посмотрела на меня.

— Нам нужно идти, — сказал я.

Нельсон все ощупывал свои карманы. Он достал из внутреннего кармана пиджака бумажник и положил на стол. Потом его погладил.

— Там пять сотен. Слушай сюда, — сказал он Донне. — Я даю тебе две. Заметано? Я даю тебе две сотни, за минет. Такой, как его жена делает сейчас какому-нибудь крепкому парню. Слышишь меня? Пока он здесь задирает тебе юбку, она лижет чей-то болт, так и знай. Все по-честному. Вот! — он вытащил уголки купюр из бумажника. — Ладно, черт с вами, вот еще сотня для твоего хорошего друга, чтобы он тут не скучал. Тебе и делать-то ничего не нужно, — обратился Нельсон ко мне. — Будешь сидеть здесь, пить свое пойло и слушать музыку. Хорошую музыку. Я и эта женщина выходим вместе, как хорошие друзья. И потом она возвращается одна. Раз-два — и она снова тут с тобой.

— Нельсон, — вмешался Бенни. — Ну что ты такое говоришь, а, Нельсон?

Нельсон ухмыльнулся:

— Я уже все сказал.

Он, наконец, нашел то, что искал. Это был серебряный портсигар.

Он открыл его. Я заглянул внутрь. Ухо лежало на ватной подушечке. Напоминало сушеный гриб. Но это было настоящее ухо, и оно было прикреплено к цепочке для ключей.

— Боже! — воскликнула Донна. — Ф-у-у-у!

— Стоящая вещь, правда? — спросил Нельсон. Он смотрел на Донну.

— Нет! Пошел в ты жопу, — выпалила Донна.

— Девочка… — пробормотал Нельсон.

— Нельсон… — позвал я. И красные глаза Нельсона теперь смотрели на меня. Он отодвинул шляпу и кошелек, и портсигар тоже.

— Что ты хочешь? — спросил Нельсон. — Проси, что хочешь.

Хаки положил одну руку на мое плечо, вторую на плечо Бенни. Он наклонился над столом, его голова засверкала в свете ламп.

— Как дела, ребята? Веселитесь?

— Все в порядке, Хаки, — сказал Бенни. — Все путем. Эти ребята собирались уходить. А мы с Нельсоном еще посидим — послушаем музыку.

— Вот и хорошо, — сказал Хаки. — Чтобы ребята были довольны — это для меня самое главное.

Он оглядел нашу кабинку. Он посмотрел на бумажник Нельсона и на портсигар, лежавший рядом. Он увидел ухо.

— Настоящее ухо? — спросил Хаки.

— Настоящее, — ответил Бенни. — Покажи ему это ухо, Нельсон. Нельсон только что с самолета из Вьетнама, оттуда он привез это ухо. Это ухо объехало полмира, прежде чем оказалось вот на этом столе. Покажи ему Нельсон, — сказал Бенни.

Нельсон взял портсигар и передал его Хаки.

Хаки стал разглядывать ухо. Он вытащил цепочку и покачал ухо, поднеся его к самому лицу. И смотрел, как оно болтается.

— Мне рассказывали о таких вот высушенных ушах, членах и прочих штуковинах.

— Я отрезал его у одного косоглазого, — объяснил Нельсон. — Он больше все равно ничего им не слышал. Решил прихватить сувенир на память.