— Это не так, — шепчет в ответ Кармел. — Все намного хуже. Не знаю, почему я так думаю, но так и есть.

Она права. В одночасье лес лишается своей красоты. Здесь теперь нет ничего, кроме горя и застывшей тишины. Кажется невозможным, что кто-то еще может захотеть провести последние дни своей жизни в этом месте. Мне интересно, будет ли лес в таком случае заманивать людей своим ложным ветерком и солнечным светом, скрывая свои истинные намерения, что весь этот чертов мир корнеплодов и оттопыренных ветвей на самом деле терзает людей, словно паук?

— Мы скоро будем на месте, — сообщает Джестин. — Осталось меньше мили. Продолжаем двигаться в сторону северо-востока.

— Она права, — проговариваю я, переступая через поваленное дерево. — Еще полчаса, и все закончится.

Боковым зрением я неожиданно замечаю еще одно свежее тело, до сих пор одетое и не разорванное на части. Оно висит, прикрепленное к стволу дерева. Я вижу только одну его сторону, продолжая наблюдать, даже если и ожидаю, как оно пошевелится или как сломанная шея резко дернется в нашу сторону. Но ничего такого не происходит. Мы проходим мимо и натыкаемся еще на одно такое же. Обычная заблудшая душа.

Поход продолжается, мы стараемся ступать по земле как можно тише, хотя и возникает желание дать деру. В этих лесах тела встречаются на каждом шагу, некоторые из них сложены в кучи, другие же разбросаны по отдельным кускам. Вот кто-то до сих пор лежит у поваленного бревна, одетый в костюм и галстук, с разорванной челюстью и черными впалыми глазницами. Я хочу развернуться и взять Кармел за руку. Мы должны найти способ собраться с силами.

— Повтори еще раз, почему ты это делаешь? — сзади раздается голос Джестин. — Кое-что мне рассказал Гидеон, немного Томас. Но вот от тебя я так и не услышала ответа. Почему ты вляпываешься в неприятности из-за этой мертвой девушки?

— Эта мертвая девушка, как ты выразилась, спасла наши жизни, — отвечаю я.

— Я слышала. Но это означает лишь то, что ты просто зажигаешь свечу, то и дело кланяясь ей, а вовсе не то, что пересекаешь океан и топаешь сквозь лес мертвых только ради того, чтобы найти способ перебраться на другую сторону, чтобы вытащить ее оттуда. Она сделала это нарочно, не так ли?

Я осматриваюсь вокруг. Пока других тел не видно.

— Нет, — отвечаю я. — Она поступила так, как считала нужным, и в итоге оказалась там, где ей не место.

— Где бы она ни находилась, это ее выбор, — сообщает Джестин. — Ты же понимаешь, что я права, не так ли? И это не то место, которое люди привыкли называть Раем или Адом. Это где-то вовне. За пределами всего. За пределами правил, всякой логики и законов. Не имеет значения, хорошо это или плохо. Правильно или ошибочно.

Я иду быстрее, даже если ноги чувствуют себя, как только что приготовленная лапша.

— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я, а она, затаив дыхание, улыбается.

— Ниоткуда. Этому меня учили, а также рассказывали.

Через плечо я устремляю взгляд на Томаса, который пожимает плечами.

— Каждая вера придерживается своей собственной теории, — отзывается он. — Возможно, они правы. А может, и нет. Во всяком случае, я не философ.

— Тогда что сказал бы Морфан?

— Что мы все идиоты, раз решили идти через Лес-Самоубийцу. Мы все еще движемся в верном направлении?

— Да, — отвечаю я, но, как только звучит его вопрос, уже не так в этом уверен.

Из-за странного здесь света я не могу отследить солнце. Такое чувство, что мы все время идем по прямой линии, но если двигаться так достаточно далеко, то она может вовсе изогнуться и вернуть нас к самому началу. Поэтому какое-то время мы просто шагаем.

— Итак, — проговаривает Джестин после нескольких напряженных минут в полной тишине. — Вы все были друзьями этой мертвой девушке?

— Да, — отвечает Кармел.

Ее голос обрывается. Она бы с удовольствием закрыла рот Джестин. Не потому, что обиделась, а просто предпочитая наблюдать за деревьями и трупами. Как ни крути, они обычные трупы. Акр за акром появляются новые разлагающиеся тела. Это чудовищно, но не опасно.

— А может быть, вы больше чем друзья?

— У тебя проблемы на этот счет, Джестин? — интересуется Кармел.

— Нет, — отвечает она. — Не совсем так. Мне просто интересно, какой в этом смысл? Даже если вы не умрете, и вам удастся вернуть ее назад — это еще не означает, что она с Касом где-нибудь осядет, и они вместе будут растить детей.

— Мы можем просто заткнуться и пройти, наконец, этот лес смерти? — рявкаю я, глядя прямо перед собой.

О чем мы вообще говорим, когда здесь повсюду свисают с ветвей люди, словно чертовы рождественские украшения на елке? В настоящий момент концентрация — превыше всего, а не какая-то там неподтвержденная теория.

Но Джестин не умолкает. Она продолжает болтать со всеми, кроме меня. Затем спокойно принимается за Морфана и магию. Возможно, поступая так, она показывает, что я ей не босс, но мне кажется, все только потому, что таким образом она пытается лишь скрыть свое нарастающее волнение, потому что идем мы уже очень давно, а конца еще не видно. Тем не менее, мы упрямо продолжаем топать вперед, и единственная мысль, засевшая в наших головах, что не может Орден находиться так далеко. Возможно, если мы постоянно будем думать об этом, это окажется правдой.

Мы преодолеваем ещё половину мили прежде, чем Кармел, наконец, шепчет:

— Мы движемся не в ту сторону. Мы уже давно должны прийти на место.

Лучше бы она ничего не говорила. От паники у меня на лбу выступает холодный пот. Последние пять минут, по крайней мере, я тоже думал об этом. Мы прошли слишком далеко. Либо Джестин была неправа, когда прикинула расстояние до Ордена, либо Лес-Самоубийца намного масштабней, но пульсация в глотке указывает на последнее: мы вступили на его территорию, и теперь он не выпустит нас. Но, как ни крути, никто здесь не собирается совершать самоубийство. Это происходит лишь, когда лес сводит их с ума.

— Стоп, — проговаривает Кармел, хватая меня сзади за рубашку. — Мы ходим по кругу.

— Нет, — возражаю я. — Возможно, нас обвели вокруг пальца, и это все, что мне известно.

Я шел по прямой линии и в последний раз удостоверился, что мои ноги одинаковой длины.

— Смотри, — говорит она.

Затем вытягивает руку через мое плечо, указывая на деревья. Слева от нас мы замечаем вздернутый с дерева труп, с черной нейлоновой веревкой вокруг шеи. Он одет в полотняный жилет и рваную коричневую футболку. Одна из ног отсутствует.

— Мы его уже видели. Это тот же самый труп. Я помню. Мы ходим кругами. Не знаю почему, но это так.

— Блядь.

Она права. Я тоже его вспомнил, но понятия не имею, как нам удалось вернуться обратно.

— Это же невозможно, — выпаливает Томас. — Мы бы почувствовали, если бы завернули так далеко.

— Я не пройду это снова, — Кармел качает головой. Ее глаза выглядят дикими, с уменьшенными зрачками. — Мы должны попробовать другой путь. Другое направление.

— Здесь только одна дорога, ведущая к Ордену, — возражает Джестин, и Кармел оборачивается к ней.

— Ну, может, мы вовсе не доберемся до Ордена, — ее голос успокаивает. — Возможно, даже нам никогда не удастся этого сделать.

— Только без паники, — это все, что я могу сказать.

Это единственное, что меня сейчас волнует. Не понимаю, в каком порядке здесь растут деревья, и как я так далеко мог отдалиться от курса, чтобы потом снова выйти на него. Я уверен, что, если кто-то из нас начнет паниковать, этого будет уже достаточно. Кто бы первый ни побежал, я из каждого изгоню этот страх, словно выстрелом, и мы побежим только все вместе. Возможно, мы потеряемся и разделимся, прежде чем поймем, что, собственно, делаем.

— Вот черт.

— Что? — спрашиваю я, глядя на Томаса.

За стеклами очков его глаза выглядят величиной с яйцо.

Я поворачиваюсь. Труп все еще свисает с дерева, нижняя его челюсть наполовину распахнута, а кожа обвисает. Я сканирую взглядом пейзаж, но ничего не замечаю. Труп же продолжает висеть. Только, моргнув всего на секунду, он стал больше. Если учесть, что он не был больше. Он просто стал ближе.