— Да, господин Кавир. Разрешите мне встать.

Хассельборг разрешил, но оружие из рук не выпускал, чтобы латники не доставили новых хлопот. Жертва с трудом поднялась на ноги, осторожно массируя те места, куда пришлись удары, и ворча:

— Вы чуть не сломали мне челюсть этой бронзовой штукой. Разрешите-ка взглянуть на нее. Да… полезная вещичка. Видишь, Кайковарр?

— Вижу, — отозвался тот. — Знай мы, что у вас под курткой кольчуга, господин Кавир, то не стали бы понапрасну тыкать в нее остриями. Это было не очень-то честно с вашей стороны.

— Однако оно и к лучшему, не так ли? — откликнулся Хассельборг. — Похоже, нам придется жить дружно, хотим мы того или нет. Все дело в гороскопе.

— Согласен, — вздохнул бывший пленник. Он убрал оружие в ножны и двинулся нетвердой походкой к своему стоящему на коленях шомалу. — Мы отпустим вас со всем добром, но не рассказывайте никому об этом столкновении.

— Конечно, не расскажу. А если ты попадешь в беду, то постараюсь помочь тебе выкарабкаться. Кстати, как тебя зовут?

— Гармсел бад-Маняо. Я открою тебе секрет: патрулю сообщили, что прошлым вечером ты расспрашивал народ в таверне Астератуна. Это весьма опрометчивый поступок в Рузе, хотя с тем письмом ты, надо думать, вне подозрений, — выказав таким образом свою благодарность, Гармсел повернулся к товарищу: — Поехали отсюда. Это место для нас под несчастливой звездой.

— Да ниспошлют вам боги удачу! — весело пожелал им Виктор.

Всадники что-то проворчали и рысью ускакали прочь.

Глядя на их исчезающие вдали силуэты, он подумал, что в качестве доносчика выступил, несомненно, господин Кам. Эта местная шпиономания порядком осложнит дело. Расспрашивать простонародье всегда опасно ipso facto^[19], но здесь нельзя будет даже зайти к собрату-сыщику и потрепаться насчет Фаллона и его любовницы.

Хассельборг завершил прерванный стычкой обед и принялся обдумывать свои дальнейшие действия. Затем он тронулся в путь, по-прежнему размышляя над этим, но никаких удачных идей в голову не приходило. Чтобы в такой патовой ситуации найти выход, следовало, как минимум, погрузиться в медитацию под деревом Тумтум. Но на Кришне таких деревьев, кажется, не росло.

Спустя несколько часов появились первые признаки того, что он приближается к Росиду. На полях работали люди, движение на большаке стало более оживленным. Народ двигался пешком, ехал верхом и на повозках, влекомых самыми разнообразными животными, которых на планете давно одомашнили. Некоторые зверюги тащили за собой колымаги весьма остроумных и даже фантастических моделей.

Солнце уже клонилось к горизонту, и на фоне чудесного кришнянского заката показался ряд виселиц, укомплектованных трупами. Это веселое зрелище сообщило Хассельборгу, что он въезжает на окраину города, и напомнило ему стихотворение:

Закатные лучи окрашивали луковицы дальних куполов в роскошный оранжево-красный цвет.

Виктор обратил внимание на большой дом с черепом животного над дверью, решив, что это трактир, и не ошибся.

Хозяин его был весьма молчалив и не сделал даже попытки представить вошедшего другим своим постояльцам. Те кучковались мелкими группами и разговаривали полушепотом. Это дало Виктору повод заподозрить, что его занесло в какой-то притон, где ошиваются сомнительные личности. В углу сидел мускулистый парень, поглядывающий по сторонам сквозь роговые очки. Он мог оказаться как обычным проезжим, так и полицейским в штатском, ведущим слежку за преступным миром Росида.

Хассельборг занял место у стены. В гордом одиночестве он поедал что-то вкусное, пусть и неизвестного происхождения, когда к нему подошел некий молодой человек, до той поры праздно болтавшийся у стойки. Юноша сказал:

— Да даруют вам звезды удачу. Мое имя — Сархад, а вы, по-моему, здесь новичок?

— Да, — коротко обронил Виктор.

— Вы не против, если я присоединюсь к вам? — и, не дожидаясь ответа, юнец плюхнулся рядом и начал болтать: — Некоторые из здешних завсегдатаев становятся утомительными, когда выпьют. А я вот знаю, когда мне хватит. Перебор портит руку в моем ремесле. Скверная погода, не правда ли? Видели дочь старого ворчуна? Та еще горячая штучка, и говорят, она…

Он продолжал тарахтеть в том же духе, пока горячая штучка собственной персоной не принесла Хассельборгу ужин. Поскольку она была первой местной женщиной, которую выпал случай увидеть вблизи, детектив как следует присмотрелся к ней. Девушка выглядела хорошенькой, конечно, на свой — широкоскулый, курносый и остроухий — лад. Количество одежды на ней было сведено к минимуму и подчеркивало пышность ее форм. Кришняне явно принадлежали к числу млекопитающих, хотя и были яйцекладущими. Вообще, она походила на голенькую красотку с обложки журнала, Виктор даже подумал: не грудастые ли туземки натолкнули земных фотографов на их любимый сюжет?

Сархад уронил палочку для еды.

— Тысяча извинений, господин, — попросил он прощения, нагибаясь за ней под стол.

Что-то в его действиях пробудило никогда не утихающие подозрения Хассельборга. Один беглый взгляд показал, что юнец, шаря одной рукой в поисках копьеца, другой деловито обследует котомку нового знакомого. Левой рукой Виктор схватил наглеца за плечо, а правой выхватил кинжал и под столом приставил острие к его животу.

— Вынь свою руку пустой, — тихо приказал он. — Так, чтобы я ее видел.

Сархад выпрямился и уставился на Хассельборга, глотая ртом воздух, словно золотая рыбка, которой забыли сменить воду. Затем он дернулся, и Виктор почувствовал жалящий укус в боку: парень попытался достать его ножом, но помешала кольчуга. В ответ Виктор слегка надавил собственным кинжалом, и юнец тут же отреагировал:

— Охе! Я истекаю кровью!

— Тогда брось нож.

Нож стукнул об пол, Хассельборг нащупал его ногой и отфутболил подальше. Все это произошло настолько тихо и быстро, что никто из окружающих, похоже, ничего не заметил.

— А теперь, юноша, — тихо произнес детектив, — нам предстоит небольшой разговор.

— Жди больше! Да если я заору, на тебя набросится полтрактира!

Виктор изобразил на лице сомнение и сказал:

— Не думаю. Щипачи работают в одиночку, так что сообщников у тебя нет. А если бы и были — ты умрешь прежде, чем кто-либо успеет вмешаться, и никакого удовольствия от моей кончины уже не получишь. Но главное: ты нарушил неписанный закон воровского братства — в своей хате не гадят, а ты мог всех засветить. Улавливаешь мою мысль?

Зеленоватая от природы кожа юнца позеленела еще сильнее.

— Откуда ты столько знаешь? Ты не похож на уголовника.

— Я много где побывал и много чего повидал. Не повышай голоса и продолжай улыбаться, — Хассельборг подчеркнул сказанное нажимом кинжала. — В этом трактире постоянно собираются люди, у которых нелады с законом?

— Да. И это всем известно.

— Есть другие такие места в Росиде?

— Конечно. Грабители ошиваются в «Синем биштаре», шпионы предпочитают «У Доулетаи», а извращенцы — «Бампушт». А если тебе охота попасть на оргию, где балдеют от рраманду, или на пир, где подают человечину, то попробуй «Емазд».

— Спасибо, но я еще не настолько проголодался. Еще я хочу узнать о методах работы местной полиции…

— Ийя! Так значит важный незнакомец хочет провернуть большое дело?..

— Вопросы сейчас задаю я! Кто главный сыскной начальник?

— Не понимаю, что ты имеешь в виду… Ао! Не коли меня! Я отвечу! Полагаю, ты желаешь узнать о командующем городской стражей. Или о капитане ночного дозора. Недавно как раз выбрали нового — мастера Макарана, кузнеца.

— Так. А есть какое-нибудь центральное управление, где хранят сведения о твоих коллегах и других подобных делах?

— Очевидно, в архивах городского суда.