— Неважно, — махнул рукой фабрикант. — Когда вы вернете мою крошку, я позабочусь о вашем будущем. Вот только… ждать несколько лет… — слезы выступили на его глазах.
— Вы можете погрузиться в каталептический транс.
— Да?! А, проснувшись, обнаружить все свои фабрики в руках этих мерзавцев-социалистов? Спасибо, не надо. Дело даже не в годах: врачи говорят, что у меня в запасе еще, по крайней мере, лет семьдесят. Дело в тревожном ожидании, замедляющем течение времени. Для вас же оно будет идти очень быстро.
— Эффект Фицджеральда, — согласился Хассельборг. — Итак, когда я соберусь отчалить из Лондона, то оставлю вам сообщение: Мах салами![4]
«Виажейш Интерпланетариаш» прислала из Барселоны списки, и имя Джульнар Батруни оказалось в числе пассажиров «Журуа». Корабль направлялся на Плутон. В числе путешественников находилось и четверо лондонцев. Среди них была одна старая дева — известный социолог. Двое — чиновники Всемирной Федерации — летели с женами. Четвертого звали Энтони Фаллон, и работал он диктором на радио.
Хассельборг рысью пробежался по кабинетам «Би-Би-Си», отыскал начальника отдела кадров и расспросил о Фаллоне. Выяснилось, что тому было тридцать с хвостиком (немногим младше самого Виктора), уроженец Лондона. Парень перепробовал кучу разнообразных занятий: служил во Всемирных Полицейских Силах, работал оператором научной экспедиции в Гренландии, разводил на ферме гиппопотамов, побывал актером, профессиональным игроком в крикет и много кем еще. Где он сейчас — никто не знает. Этот тип просто позвонил в отдел кадров и сообщил, что увольняется (это произошло за два дня до отлета «Журуа» из Барселоны). Англия свободная страна, где каждый может убраться куда захочет, и ни один фараон не станет выяснять, куда это он намылился.
Начальник выглядел чересчур консервативным, поэтому Хассельборг пообщался еще с несколькими сотрудниками, что добавило интересные подробности к портрету Фаллона. Как обнаружилось, этот малый имел бешеную популярность у женской части редакции. Любовниц у него было, по слухам, достаточно. Мужчины относились к нему двойственно. С одной стороны, любили слушать его байки, не особенно доверяя им, впрочем. С другой — считали его бесстыдником. В общем, хорошо, что он убрался. «Таким парням без тормозов всё — веселье», — кисло подумал Хассельборг, стенографируя итоги своего визита в блокнот.
Теперь путь вел на квартиру Фаллона в Кенсингтоне. Дверь открыла хорошенькая молодая блондинка. Невысокая, с красивой фигурой, на широкоскулом лице — золотистый румянец.
— Вы к кому?
Виктор на секунду замешкался: настолько девушка походила на его бывшую жену.
— Вы — миссис Фаллон?
— Да. Чем могу быть полезной?
— Меня зовут Виктор Хассельборг, — представился он, с усилием заставляя себя обаятельно, обезоруживающе улыбаться. — Я хотел бы задать вам несколько вопросов о вашем муже.
— А почему вас это интересует?
Миссис Фаллон говорила с чисто британским произношением, и это почти разрушало ее сходство с Марион. Виктор коротко изложил суть дела, так как предпочитал, если это возможно, действовать напрямую.
Несколько поколебавшись, она пригласила его войти. Как правило, люди поступали именно так, движимые любопытством: настоящий сыщик приглашает их принять участие в ходе следствия. Они чувствовали себя персонажами детективного романа. Единственная сложность заключалась в том, как не дать им теперь отклониться от темы. Вместо того, чтобы отвечать на вопросы, люди обычно начинали сами забрасывать Виктора вопросами о его романтических приключениях. И практически невозможно убедить их, что расследование преступлений — ремесло весьма скучное и грязное, к тому же сталкивает с исключительно малоприятными людьми.
Девушка, к счастью, сразу перешла к делу:
— Нет, я понятия не имею, куда отправился Тони. Мне он сказал лишь, что собирается в путешествие. Так как он и прежде неожиданно срывался с места, неделю-другую я не беспокоилась, а потом узнала, что он бросил работу.
— Вы когда-нибудь подозревали, что он… э-э… погуливает?
— Я в этом уверена, — она горько усмехнулась. — Видите ли, сказки о том, что он допоздна передавал экстренное сообщение, когда никакой программы по радио не шло…
— Вы пытались на него как-то воздействовать?
— Я расспрашивала его, но он сразу переходил на повышенный тон и отвечал крайне резко. Тони — своеобразный человек.
— Готов в это поверить, раз он оставил такую девушку, как вы.
Миссис Фаллон вздохнула:
— Боюсь, я ему просто наскучила. Мои мечты достаточно прозаичны: хотелось иметь уютный семейный очаг, кучу ребятишек…
— И что вы собираетесь делать теперь?
— Не знаю. Я не могу так сразу забыть его. Нам было очень хорошо, когда мы впервые…
— Понимаю. Скажите, он когда-нибудь упоминал о молодой сирийке, Джульнар Батруни?
— Нет, он всегда отличался скрытностью. А вы думаете, что он сбежал с ней?
Хассельборг кивнул.
— Куда? В Америку?
— Еще дальше, миссис Фаллон. На другую планету.
— То есть за миллионы и миллионы километров? О! Тогда, надо полагать, я его больше не увижу. Не знаю, радоваться ли мне этому.
— Я должен разыскать мисс Батруни и по возможности вернуть ее на Землю. Если хотите, я мог бы попытаться привезти и вашего мужа, — предложил Виктор, в тайне надеясь получить отказ.
— Ну… все это так неожиданно. Мне надо подумать, — неуверенно ответила она.
— Вы не против, если я запишу некоторые сведения? — Хассельборг достал блокнот. — Ваше имя и девичья фамилия?
— Александра Гаршина. Я русская, родилась в 2103 году в Новгороде, но вскоре переехала в Лондон.
— Похоже, мистер Фаллон — единственный кокни[5] в этом деле, — с усмешкой заметил Виктор. Он записал ее данные и произнес:
— Время уже обеденное, а у меня есть еще несколько вопросов. Обычно я не совмещаю полезное с приятным, но сейчас мне кажется, что мы можем продолжить нашу беседу за парой бифштексов из оленины. Что вы на это скажете?
— Благодарю, но я не хотела бы вас обременять.
— Нисколько: за обед платит старик Батруни, — Хассельборг постарался придать своему голосу самые дружеские и невинные интонации. При этом он очень надеялся, что выражение его лица не напоминает выражение морды голодного волка. Или койота.
Миссис Фаллон подумала и сказала:
— Хорошо. Но если вы, мистер Хесс… Хасс…
— Просто Вик.
— Мистер Хассельборг, в случае встречи с моими родителями не упоминайте при них, пожалуйста, что я согласилась пойти с вами в ресторан после столь короткого знакомства.
— Коктейль? — предложил Виктор.
— Нет, спасибо, лучше пиво.
Он заказал официанту одно пиво и стакан содовой. Александра подняла брови:
— Вы совсем не пьете?
— Лечение по методу Нарасимачара, — в ответе звучало сожаление.
— Бедный! Неужели от этого кодирования даже хорошее вино вызывает рвоту?
Хассельборг кивнул, проглотил пару таблеток и добавил:
— Это особенно печально потому, что вообще-то я любил выпить. Слишком сильно любил — в том-то и беда, — он не собирался углубляться в историю своего нравственного падения после того, как Марион… — Трудно бывает, когда в случае профессиональной необходимости я вынужден пропустить стаканчик-другой с ребятами. Но давайте поговорим о вас. Хватит ли вам средств к существованию, пока я гоняюсь за вашим заблудшим супругом? Боюсь, он сейчас за теми мистическими лунами, куда не залетают даже самые эксцентричные кометы.
— Не беспокойтесь, мне обещали работу. В крайнем случае — вернусь к родителям, конечно, если смогу вынести их вечное «мы тебя предупреждали!».
Врач отложил очередную использованную ампулу.
— По-моему, я обезопасил вас от всех возможных болезней. Мы сделали прививки от столбняка, желтой лихорадки, брюшного и сыпного тифа, бубонной и легочной чумы, оспы и малярии, — он загибал пальцы. — Чудо, что вы не умерли от всех этих уколов. Или вы опасаетесь еще и коклюша?
