Два всадника ехали на юг с максимально возможной скоростью, пользуясь сменой аллюра — приемом, характерным для опытных конников. Шаг, рысь, легкий галоп, рысь, шаг, снова рысь… и так без конца. Знаток лошадей мог бы заподозрить, что громадный черный мерин и изящная рыжая кобыла слишком уж хороши, чтобы принадлежать столь невзрачным седокам, каким-то убогим простолюдинам. Хаас потихоньку ворчал, сетуя на необходимость оставить в лагере кожаные штаны и сапоги на высоких каблуках. А свою замечательную шляпу ценой в семьдесят пять долларов он лишь после бурного протеста и скандала поменял на поношенную фетровую, к полям которой была приколота парочка искусственных мух. Сэр Ховард также чувствовал себя весьма неуютно, поскольку ему никогда раньше не случалось пускаться в путешествие по стране почти голым, то есть — без доспехов из легированной стали. Правда, им позволили взять с собой мечи: такое оружие не могло привлечь ненужного и опасного внимания прыгунов.

— Идея заключается в том, — объяснил рыцарь Хаасу, — что мой старик не должен ничего знать об экспедиции. Он думает, что сейчас я в Уотертауне или где-нибудь еще. Иначе говоря, мы должны забраться в дом тайком. Лично мне кажется, они попросили нас выкинуть этот фокус, чтобы выяснить, насколько мы хороши в деле.

— Не думаю, что наши маскарадные костюмы так уж хороши, — проворчал Хаас. — Всякий раз, как я вижу прыгуна, мне так и кажется, что он тут же прыгнет к нам и начнет задавать вопросы. Чувствую себя отвратительно. Никогда раньше не обращал на них внимания, просто считал неизбежной помехой, с которой приходится мириться. Мне даже перестали нравиться сандвичи с сыром; сырный запах заставляет меня думать о прыгунах.

— И меня тоже, — вздохнул сэр Ховард. — По-моему, три недели назад такие сандвичи были гораздо вкуснее. До того как я отрубил ему голову. Если они нас все-таки остановят, ты сам знаешь, кем назваться. У тебя полный комплект фальшивых бумаг, удостоверяющих личность.

Рыцарь испытывал те же чувства, что и Хаас. Одно дело, когда твой враг — человек, которого хорошим ударом зубочистки можно вышибить из седла; совсем другое, когда тебе угрожает неведомая мощь таинственного оружия прыгунов вкупе с проклятой скрупулезностью захватчиков.

— Здесь ничего нет, — прошептал сэр Ховард.

Они тщательно обследовали маленькую комнату, примыкавшую к инструментальной кладовой, в которой Фрэнк ван Слик устроил лабораторию. Лучи от фонариков натыкались лишь на куски изогнутого металла, проволочные сетки и осколки стекла.

— Похоже, прыгуны долго копались в вещах твоего брата и все стоящее вынесли, — пробормотал Хаас.

— Да. Сперва они исследовали его приборы, а потом разбили их вдребезги; они сломали контейнеры, где брат держал насекомых, и вытряхнули всех этих мошек во двор. Сожгли его записные книжки, а научные книги забрали для своих библиотек. Пойдем отсюда. Найти что-нибудь можно только в замке.

— Ты уверен, что здесь нет никаких потайных комнат?

— Уверен. Это строение приподнято над землей, под ним нет ничего, кроме грязи и пыли, а стена — простая перегородка. Посмотри сам, сквозь щели видно мастерскую, так что здесь нет никаких скрытых мест между стенами или еще чего-нибудь такого. Пойдем.

Они подождали, пока сторож отойдет подальше, и прокрались через лужайку. Будучи более тяжелым, сэр Ховард подсадил вверх Хааса. Аккуратно воспользовавшись стеклорезом, тот дотянулся через отверстие в стекле до задвижки, после чего окно открылось с легким скрипом, почти не слышным из-за жужжания и стрекота ночных насекомых. Слегка затхлый запах библиотеки смешался с благоуханием сада.

— Спаси нас Бог, — сказал сэр Ховард, — если мой старик обнаружит, что мы сделали с его розами. Он будет ужасен, как изголодавшийся волк, увидевший девять ягнят!

Они обыскивали комнату, неутомимо шурша по шкафам, полкам и мусорным корзинкам, словно две большие любопытные крысы. Сэр Ховард уже почти отчаялся что-либо обнаружить, как вдруг вспомнил о привычке Фрэнка засовывать записки и бумаги между листами в книги и сразу забывать об этом. Его сердце дрогнуло, когда он осветил фонариком плотно набитые книжные полки. Здесь стояли сотни томов, так наскучивших ему в детстве: стихи, волшебные сказки, любовные романы, теология… Как же они отличались от тех содержательных, дающих пищу уму книг Элсмита! Наконец, он разобрался, где что стоит. На одной полке были руководства по фармакологии, бизнесу и другим вопросам, необходимым для управления герцогством. Те книги, которые читал Фрэнк, стояли здесь. Он вместе с Хаасом начал просматривать их.

Сначала обнаружились несколько чистых бумажек, по-видимому, вложенных между листами в качестве закладок. Сэр Ховард засунул их в карман рубашки. Нашлись еще три бумажки: на одной был рисунок с изящной головой пчелы, на другой — список из нескольких адресов, а на третьей — какая-то зашифрованная заметка:

Pulex irr.

М-146 Attr. fac. 17

М-147 A. f. 88

 M-148 A. f. 39

M-149 A. f. 99!!!

Эта бумажка находилась в томе под названием «Генетика животноводства», который был одним из немногих научных трудов, разрешенных прыгунами. В маленьком словаре нашелся еще один листок с решением математической задачи. Там было написано…

— Руки вверх, вы оба!

В темноте вдруг вспыхнуло желтое око мощного фонаря, осветившего сразу обоих грабителей. За фонарем маячила плохо различимая фигура пожилого человека в ночной рубашке. Он держал в руках «воровской лук», — так назывался арбалет с фонарем, укрепленным над прицелом. Арбалет был заряжен и взведен.

— Полегче со спусковым крючком, отец, — попросил сэр Ховард, поднимая руки, — ты рискуешь всадить стрелу в своего единственного правопреемника и наследника.

— Ховард! Я тебя не узнал.

Для маскировки сэр Ховард не брился больше недели; в результате его лицо было покрыто густой угольно-черной щетиной, способной напугать не только ребенка.

— Какого черта?! Что ты здесь делаешь? Что за идиотизм — грабить собственный дом?

— Я искал одну вещь и не хотел будить тебя в такое время. К сожалению, мы не можем тут задерживаться, — сэр Ховард понимал, что его извинения звучат нелепо.

— Да что такое здесь, в конце концов, происходит? Что ты ищешь? И кто этот человек?

Сэр Ховард представил Хааса, а затем продолжил путаные пояснения.

— Просто я искал свои бумаги, которые забыл здесь, как мне казалось. Ничего важного.

— Какие еще бумаги? И потом, этим нельзя объяснить твое… твое вторжение!

— Да так, просто кое-какие бумаги. Думаю, мы уже почти закончили, верно, Лайман? Счастлив был с тобой увидеться, отец.

— Ну нет, так не годится! Ты не можешь уйти из дома, пока я не получу разумных объяснений.

— Извини, отец, но я сказал все, что мог. А теперь мне действительно пора уходить.

Герцогом овладела раздражительность, что бывало не часто:

— Послушай, ты… мальчишка! Ты покинул дом, одетый, как подобает настоящему джентльмену, убедив меня, что собираешься на увеселительную прогулку. Спустя шесть недель я неожиданно вижу тебя ночью; ты одет, как бродяга, шляющийся по стране в компании простолюдинов, вламывающихся в дома приличных людей. Что это значит, сэр? Что все это значит?

— Извини, отец, просто у меня такой способ поразвлечься.

— Но твой способ поразвлечься отнюдь не веселит меня. Ты сейчас же прекратишь свое сумасбродство, либо я… либо я лишу тебя наследства!

— Это может сильно повредить герцогству.

— Я перекрою твои денежные поступления. Тебе ведь известно, что я до сих пор могу контролировать их?

Сэр Ховард благоразумно проявил осторожность, не подав виду, насколько задевает его столь серьезная угроза.

— Ну, пожалуй, я смогу без них обойтись. Если понадобится, мы присоединимся к странствующему цирку.

— Что?! Ты не можешь так поступить! Это черт знает что! Ван Слик цирковой клоун!!!